Джин Стоун - Грехи юности
И, взяв сумочку и старенькую курточку, мать направилась к двери.
— Мама, подожди.
Пи Джей села, почувствовав боль на месте отнятой груди.
Флора остановилась, но поворачиваться лицом к дочери не стала.
— Я ничуть не возбуждена, просто я пытаюсь решить, встречаться мне с ним или нет. Я надеялась, ты мне в этом, поможешь.
— Я не желаю об этом слышать, — не оборачиваясь, проговорила Флора и открыла дверь. — Спокойной ночи.
Пи Джей опустила голову на подушку. Не стоило говорить матери. Ну да ладно, впредь она этого делать не станет, сама примет решение, не спрашивая мнения Боба и не выслушивая замечаний матери. Потянувшись к настольной лампе, она выключила свет и сунула руку под одеяло.
Но трогать место, где совсем недавно была ее грудь, не стала — знала, будет больно. А еще раз причинить себе боль Пи Джей не хотелось.
Глава четырнадцатая
Понедельник, 20 сентября
ДЖИННИ
Субботу и воскресенье она провела в спальне, коротая время в обществе пары бутылок водки и блока сигарет. В понедельник, когда Джинни проснулась, было уже темно.
Полупустые бутылки валялись на полу, пепельница была полна вонючих бычков, голова раскалывалась. Джинни с трудом села и чертыхнулась, когда перед глазами комната заходила ходуном. Красные циферки электронного будильника на прикроватной тумбочке показывали 10:20. Значит, началась еще одна ночь.
Джинни вспомнила, что Джейк уехал, и на мгновение почувствовала облегчение. Потом ей припомнились Джесс и Ларчвуд-Холл, все остальное, о чем она запрещала себе думать в течение долгих лет.
Ни Джейк, ни три мужа, которые у нее были до него, не знали о ее ребенке. И не потому, что Джинни боялась, что у них сложится о ней плохое мнение. Да плевала она на это! Если сказать им о ребенке, они тут же начнут расспрашивать, кто его отец. Об этом, кроме нее самой, знала лишь Джесс. И, как теперь считала Джинни, этого было достаточно.
Она откинулась на подушку и призадумалась. Интересно, кому еще Джесс растрепала. А в том, что она это сделала, Джинни ни капельки не сомневалась. Она давным-давно поняла, что все тайное рано или поздно становится явным, даже среди друзей, особенно среди друзей. Сначала они ведут себя так, словно понимают, что каждый человек волен распоряжаться собственной жизнью по своему усмотрению, потом начинают совать нос в твою жизнь, давая тебе бесчисленные бесплатные советы. Единственный, кто никогда этого не делал, была ее мать.
Джинни задумчиво уставилась на бутылки, вспоминая прошлое. Через год после переезда на побережье мама начала харкать кровью. Джинни обнаружила это случайно, когда выбрасывала мусор. Среди пустых бутылок из-под виски, судков из-под мороженых обедов она наткнулась на окровавленные тряпки. Одному Богу известно, сколько это продолжалось. Медицинской страховки у матери, естественно, не было, но Джинни намеревалась бороться за ее жизнь до конца. Однако ни самые высококвалифицированные врачи, ни самые дорогостоящие больницы, ни даже сложнейшая операция не смогли спасти ее мать. Джинни потеряла не только ее, но и все деньги своего убиенного отчима.
Кончилось тем, что в девятнадцать лет она осталась одна и в очередной раз без копейки денег.
Но Джинни Стивенс не привыкла сдаваться, и она выстояла.
Первое время ей пришлось трудно. Джинни понимала, что писаной красавицей ее нельзя назвать: ямки от прыщей, плоские скулы и чересчур пышная грудь (тогда в моде были плоскогрудые девицы) не делали ее краше. Но фигура у нее была отменной, и Джинни умела выгодно преподнести ее.
Эл Роузен оказался толстым режиссером с неизменной сигарой во рту. Когда Джинни заявилась на кинопробу, он тут же попытался заманить ее в постель, однако она не поддалась — не потому, что была недотрогой, этого за ней отродясь не водилось, просто почувствовала: получив желаемое, этот тип тут же потеряет к ней всякий интерес.
Обработала она его в момент: достаточно было призывно покачать бедрами и немного пококетничать. Она тут же получила свою первую роль — крошечную, почти без слов во второсортном фильме ужасов. Говорить ей пришлось всего три строчки, но заработала она столько, что смогла в этом месяце заплатить за квартиру. После того как Джинни сыграла еще в двух фильмах, Эл бросил свою толстую тонкогубую жену, быстренько получил в Вегасе развод и потащил Джинни к мировому судье, В результате Джинни поселилась в его модерном доме из стекла и бетона в западном районе Лос-Анджелеса и в первую брачную ночь довела его до такого состояния, что он взмолился о пощаде. Да она согласилась бы спать с кем угодно, лишь бы этот кто-то оплачивал ее счета! Две недели спустя Роузен скоропостижно умер, оставив своей молодой жене дом, «кадиллак», купленный пять лет назад, и дела, не приносящие, правда, большого дохода. За одну ночь Джинни стала вдовой и агентом по нахождению молодых талантов. В то время ей было двадцать.
Гейтор Смит был пареньком из Техаса, который как-то раз забрел к ней в агентство в поисках работы. У него оказалась потрясающая улыбка и внушительных размеров член.
Джинни показалось, что из этого мальчика будет толк, и она взялась за дело: продала свой шикарный дом, переехала в квартиру подешевле и попроще, все деньги вложила в сногсшибательные туалеты, после чего отправилась обихаживать разных важных шишек. Через месяц она раздобыла Гейтору роль в вестерне, который прошел на ура, а когда он был на полпути к успеху, убедила, что для полноты счастья ему не хватает только жениться на ней. Она была уверена, что этого парня ждет блестящее будущее суперзвезды, хотя он, похоже, этого не понимал. Кроме того, лишние денежки тоже не помешали бы. Прожили они вместе три года. Гейтор имел грандиозный успех, и деньги к ним потекли рекой. Кончилось все в один прекрасный день, когда Джинни случайно заглянула в его фургончик — съемки как раз проходили на натуре — и застала Гейтора на месте преступления: тот занимался любовью с другим парнишкой из Техаса. Многое в жизни могла она вынести, но быть женой гомосексуалиста — это даже ей казалось чересчур.
Со Стэном Левескью Джинни познакомилась много лет спустя. Ей был тогда тридцать один год. В то время она бросила заниматься молодыми талантами и снова вернулась на сцену. Шел 1982 год, и ролей для бесталанных актрис старше двадцати пяти было не так уж много. Джинни все еще прожигала денежки, нажитые в ходе своей предыдущей семейной жизни, однако они таяли быстрее, чем хотелось бы. Стэн подвернулся как раз вовремя. Зарабатывал он на жизнь тем, что писал довольно неплохие сценарии к порнофильмам, обладая при этом живейшим воображением. Самым любимым его делом было заставлять Джинни заниматься любовью с какой-нибудь девчонкой, а самому сидеть на кровати и, наблюдая за ними, мастурбировать. Джинни не нравилось проделывать это с женщинами, но, черт подери, на дворе были восьмидесятые годы, а не прошлый век. Они поженились, и свадьбу отпраздновали так, что дым стоял коромыслом. Все шло хорошо, пока пару лет спустя Стэн не ударился в религию, и ему уже стало не до своей законной жены. Надо, правда, отдать ему должное: половину денег он отдал Джинни, а половину — церкви на отпущение грехов.
