Сьюзен Виггз - Лето больших надежд
— Мы что-нибудь придумаем, — сказала Оливия, беря бабушку под руку. — Не тревожься.
— Ты говоришь точно как Чарльз. Я думаю, он кое-что задумал.
Они вместе вошли внутрь и присоединились к отцу Оливии, дедушке и Дженни Маески. Филипп представил их лично днем раньше. Дженни выглядела очаровательно, но казалась немного растерянной. Ее большие темные глаза пожирали Нану и дедушку, так же как и неизвестных родственников на танцполе и у столов-буфетов.
— Я уже говорил Дженни, что мы знаем ее бабушку и дедушку дольше, чем женаты, — улыбнулся дедушка.
— Это правда, — подтвердила Нана. — Я покупала сладкие сырные калачи в булочной «Скай-Ривер» в день их открытия — 4 июля 1952 года.
Дженни выглядела потрясенной.
— Вы это помните?
Нана просияла:
— Калачи Хелен незабываемы. Надеюсь, завтра мы сможем нанести ей визит.
— Конечно, — обрадовалась Дженни, и Оливия осознала, что она вот-вот расплачется.
— Ты танцуешь, Дженни?
Их отец шагнул вперед с галантным видом, он, вероятно, так же как Оливия, увидел, что для Дженни это чересчур. Оливия пыталась представить, каково это — обрести столько родственников за один вечер.
— Не слишком хорошо, — призналась Дженни.
— А я был бы рад потанцевать со своей дочерью.
— Я должна помочь разрезать торт. — Дженни колебалась.
— Я позабочусь об этом, — успокоила ее Оливия. — Пойди и потанцуй с папой.
Дженни вложила свою руку в его, и они неловко вышли на танцпол, смущенно посмеиваясь. Оливия стояла и смотрела на них, чувствуя, как у нее сдавило горло. Она понимала, что ей потребуется время для того, чтобы сблизиться с сестрой, о которой она столько лет ничего не знала. В этот момент она увидела родителей своей матери — Гвен и Сэмюэля, которые неотрывно смотрели на них через стол.
— Ох, боюсь, что их взгляд может убить, — сказала Дэйр, переводя дух после танцев.
— Я пойду поговорю с ними.
Оливия понесла тарелки к столу Лайтси.
— Как вам вечеринка? — весело спросила она.
— Прекрасно, — в тон ей ответил дедушка.
— Где мама? — Оливия огляделась в поисках матери.
— К сожалению, Памела не слишком хорошо себя чувствует, так что она вернулась в отель.
Желудок Оливии сжался.
— Я понимаю, это странно и неожиданно. Но я думаю, что со временем вы будете счастливы за нас. Дженни чудесная.
— Она выглядит совершенно очаровательной, — согласилась бабушка Гвен, отодвигая свой кусок торта, не попробовав его. — И мы понимаем, что в этом нет ее вины. Однако тебе придется столкнуться с некоторыми сложностями, Оливия.
Оливия поняла намек на то, что ее сестра Дженни теперь будет делить с ней внимание ее отца и другие аспекты ее жизни, включая его состояние.
— Я в порядке, — твердо сказала она. — Мы с папой заранее обо всем поговорили. Она такая же его дочь, как и я.
Бабушка Гвен фыркнула:
— Ты должна блюсти свои собственные интересы, не так ли, Сэмюэль?
— В самом деле, — согласился он, и это было его стандартной реакцией на все трудные вопросы.
Оливия отошла, не желая продолжать разговор. Она понимала, что так проявляется их преданность своей дочери, но сейчас было не время обсуждать эти проблемы. Неожиданно она почувствовала, как застучало ее сердце, — сказывалось напряжение сегодняшнего вечера и выпитое шампанское. Она вышла наружу вдохнуть немного свежего воздуха. Снаружи было тихо. Солнце зашло, и глубокая лиловая ночь, казалось, дышала тайной.
Она надеялась — молилась, чтобы Коннор увидел ее и последовал за ней. У них все еще не было ни минуты, чтобы побыть вместе, а без него она чувствовала себя потерянной. Это было новым для Оливии — она не привыкла к этому желанию поделиться с кем-то каждым переживанием своей жизни.
Шагая по дорожке и с удовольствием осматривая обновления, она увидела, как парковку прорезали фары автомобиля и погасли — наступила темнота. Несколько мгновений спустя возникла тень на дорожке от парковки, и она увидела силуэт высокого широкоплечего мужчины. Оранжевый огонек сигареты сверкнул в ночи и затем исчез, когда мужчина приблизился.
— Мистер Дэвис? — окликнула Оливия. — Добро пожаловать, входите. Мои бабушка и дедушка будут рады вас видеть.
На Терри Дэвисе были темные брюки и рубашка, которая прямо-таки хрустела от новизны.
— Не могу остаться надолго, — сказал он ей. — Я просто остановился, чтобы выразить уважение.
— Вы знаете, что они будут рады вас видеть, — заверила она его.
Он пожал плечами и осмотрел окрестности. Он был крупный мужчина, высокий и широкий в плечах, и, глядя на него, Оливия поняла, откуда у Коннора эта потрясающая внешность.
— По правде сказать, я приехал сюда, чтобы перекинуться с вами парой слов, мисс Беллами. Если вы не возражаете.
— Я не возражаю, и, пожалуйста, называйте меня Оливия.
— Хорошо, мисс. Факт заключается в том, мисс, что я работаю над девятой ступенью.
— Я не понимаю.
— У меня программа из двенадцати ступеней. И на этом этапе я должен обратиться к людям, которым я причинил неприятности в прошлом. Их много, и вы в том числе.
— Я? — Оливия не могла понять, каким образом он когда-либо причинил ей неприятности. — Но я не…
Он протянул руку:
— Я должен попробовать извиниться, если мне это удастся.
— Ох. Итак, я могу чем-либо вам помочь?
— Все, что вам нужно сделать, это выслушать меня.
Она заколебалась, потом уселась на нижнюю ступеньку главного входа.
— Я могу сделать это.
Он присел рядом с ней.
— Это насчет той ночи девять лет тому назад. Вы знаете, какую ночь я имею в виду.
— Почему ты не сказал мне? — спросила Оливия Коннора. Вечер прошел, и была уже полночь к тому времени, когда она нашла его.
Коннор отошел от бара, где он вполне дружелюбно разговаривал с Фредди. Увидев Коннора, Оливия почти забыла, что она собиралась сказать. Это был первый шанс за всю ночь — по-настоящему посмотреть на него, но смотреть на него и думать одновременно у нее что-то не получалось.
— Не сказал тебе что? — спросил он.
Она вспыхнула, ощущая, что несколько пар глаз смотрят на них, и потянула его на веранду, теперь освещенную мерцающими огнями.
— Твой отец нашел меня сегодня вечером. Он рассказал мне кое-что о той последней ночи, когда мы были детьми, а ты почему-то не потрудился объяснить.
— О чем ты? — В его голосе она услышала напряженность и жесткость.
— Он сказал, что слишком много выпил в ту ночь.
— Мой отец слишком много пил каждую ночь.
— Но в ту ночь он предпочел сделать это в таверне «Хиллтоп», и в результате его машина попала в яму. Тогда ты возник прежде, чем появился патруль, сел за руль и заявил, что машину вел ты, и твоего отца не привлекли к суду.
