Ольга Арсеньева - Самая желанная
— Благодарю за вечер, Геннадий. Вы не дали мне скучать и не досаждали расспросами. К тому же отлично информированы и прекрасно танцуете… Ваш автомобиль у подъезда облезлой «хрущобы» напоминает живописное полотно «НЛО над совхозом «Красный путь». — Кристина протянула руку, прощаясь.
— Я совсем недавно выбрался из подобного жилого строения. — Он захватил руку девушки в горячие ладони, не собираясь выпускать.
— И прямо — во дворец?
— Приезжайте в гости. Правда, приезжайте! Потанцуем. — Геннадий заглянул в лицо девушки, скрытое тенью от дома. Колье на обнаженной шее неправдоподобно сверкало в неоновом отсвете дальнего фонаря, ресницы строго опущены. Она зябко поежилась, кутаясь в мех.
— Спасибо. Мне пора.
Высвободила руку и быстро скрылась в подъезде. Приподнятое настроение выветрилось вместе с шампанским, и теперь Кристина злилась на себя за неуместное кокетство с совершенно ненужным ей мужчиной.
Дома новобрачные наперебой расхваливали Геннадия.
— Он на две шапки выше моего шефа! Я и не замахивался на такие «вась-вась» с самим Лопахиным. Просто закинул при случае удочку — мол, свадьбу справляю да и возвращение, так сказать, дочки из Рима. И вдруг — тут как тут! Невероятная пруха… Фил поглядывал на свое отражение в стекле кухонной двери, заклеенной календарем с изображением обнаженного торса Шварценеггера. Белая праздничная рубашка и пестрый галстук-бабочка сизых тонов выгодно оттеняли его представительную фигуру в сравнении с блестящей от пота грудой мышц экранного героя. Подмигнув жене, молодожен доложил Кристине:
— Подарочек, знаешь, какой нам отвалил? Мои парни завтра от зависти удавятся — купчую на десять соток недалеко от своего «подмосковного имения». Особая милость, между прочим!
— Ты все, Филек, на себя одеяло тянешь. Нужен ты Лопахину! — хмыкнула Алла Владимировна, подставляя мужу спину, открытую вечерним платьем. — Расстегни застежку, дружок. Не заметил, как он Тинку охаживал? Корзину с орхидеями заказал и целых полчаса под окнами любезничал — ну, прямо как в деревне! Что и говорить, мужчина представительный и очень недурен!
Весь диалог супругов шел на повышенных тонах — ну точь-в-точь театр у микрофона. А все для Кристины, удалившейся к себе в комнату и плотно закрывшей дверь.
— Я раздеваюсь и все слышу. Можете убавить звук. Да и красноречие. Ты вот что, Фил, — запахивая коротенький халат, Кристина появилась в коридоре, — будь добр, пошустри с квартирой! Пора мне с вами разъезжаться, а то, глядишь, и впрямь сосватаете.
Три дня о Геннадии не было ни слуху, ни духу, даже тему эту перестали поднимать. И вдруг — звонок. Шофер корзинку роз затаскивает, а в ней письмо: «Посетил Париж по делам. Сижу дома, «оттягиваюсь». Приглашаю на теннисный турнир, сауну, ужин, беседу о постмодернизме, просмотр киноклассики, дискуссию о смысле жизни (нужное подчеркнуть). Иваныч будет ждать. Г. А.».
— Так мне что, в машине подождать? — спросил шофер, подождав, пока Кристина закончила изучать послание.
Она в раздумье посмотрела на него.
— Кланяйтесь шефу, Иваныч. Скажите, Кристина Ларина просила не беспокоиться с цветами и прочими развлечениями.
— Почему это, как это? — шутливо подскочил прямо из ванной Филя. — Вы присаживайтесь, уважаемый. Можно тебя на минутку, сестренка?
Он проводил шофера на кухню и, затолкав Кристину в комнату, плотно закрыл дверь.
— О себе не думаешь, подумай о матери! — зашипел прямо в лицо падчерице. — Геннадий Алексеевич — человек воспитанный. Насильно трахать тебя не станет. Он двух финтифлюшек из Большого театра для этих целей при себе держит… Съезди, Богом прошу, подластись к мужику. Поддержи дипломатические отношения! Да и самой на воздух пора, вся зеленая, — сказал он уже громко и, приоткрыв дверь в переднюю, крикнул:
— Дуй, Иваныч, вниз, грей мотор. Дама через пятнадцать минут выйдет.
И понеслась Кристина по апрельскому веселому шоссе прочь из города, в те лесные края, где скрывались некогда облюбованные ею «шале».
Сосновый бор, ароматный от испарений талой воды, грелся на бледном, сквозь дымку желтеющем солнышке. Прозрачные насквозь перелески, кустики желтых цветов на подсохших кочках, россыпь лиловых нежных сцилл прямо у снежной горки — чудесно, невинно, радостно!
Заборы и ворота, ворота и охрана, а за ними — маленький Версаль. Очень маленький и совершенно грандиозный. Статуи, фонтан, уже освобожденные от зимних брезентовых чехлов, колонны, балконы, поблескивающая стеклами крыша зимнего сада. На зеленом газоне с южной стороны на самом пригреве диван-качалка под зубчатым полотняным навесом, белые столик и кресла.
Эх, если бы не итальянская школа капиталистического процветания, повергла бы роскошь этого имения гостью в неописуемый восторг! А она лишь подумала: «Ну что ж, на уровне!» И еще: «А верно все же сказано: все будет, стоит только захотеть…»
Геннадий в теннисном костюме с ракеткой в руках выбежал откуда-то сбоку: широкий лоб блестит испариной, топорщатся русые вихры, загорелые ноги упруго пружинят на мягких подошвах белых кроссовок. Молод, спортивен, бодр!
— А я уже и не ждал партнершу, так у стенки умотался! Вот порадовали! Извините, синьорина, мне надо переодеться. — И крикнул кому-то в дом: — Легкую закуску в сад. Вино я выберу сам.
Затем, поддерживая Кристину под локоть, проводил в холл, из которого открывалась перспектива просторных, с профессиональным дизайнерским изыском меблированных комнат. Темная деревянная лестница, покрытая ковром, вела на второй этаж.
— Чувствуйте себя хозяйкой, Кристина. Там телевизор, книги, музыка, в общем, не скучайте. — И вдруг быстро прижал гостью к себе и радостно шепнул: — Ах, как же ты меня порадовала, девочка!
Пока Геннадий переодевался, Кристина осматривала библиотеку, фонотеку, картинную галерею. Вкус и размах хозяина впечатляли. Фил не соврал — дружбы с таким человеком гнушаться не стоит. Только вот зачем все это Кристине? Не та уже она озябшая наяда, попавшая в сети обаяния бестии-Стефано…
— Я не спросил гостью — угодно ли ей посидеть на солнышке или накрыть стол в доме?
Спускающийся по лестнице Геннадий озорно улыбался. Он «подыграл» Кристине, выбрав костюм в том же стиле: джинсы цвета слоновой кости и куртка из тонкой замши песочного тона.
— Но вы уже одеты для прогулки в саду. И я не прочь позагорать. Мне кажется, мы выглядим, как близнецы! — заметила она.
— Это смешно, но у меня есть консультант по вопросам «имиджа». Стилист-визажист называется. А то бы я из своих затертых джинсов никогда не выбрался.
