Инга Берристер - Мстительница
Они с Майлсом виделись перед самым похищением Пеппер, однако даже тогда он не сказал Алексу, куда намерен отправиться. Едва они вернутся, как окажутся в опасности.
Джулия ждала его дома. Рекомендация Майлса распахнула перед ними двери детского приюта, и для них словно началась новая жизнь. Джулия проводила там все свое время. У нее как будто открылся неведомый прежде дар, и она легко находила общий язык с детьми. Они даже начали поговаривать, не усыновить ли им ребенка из этого дома.
Кроме того, хоть он и не получил правительственный заказ, большая компания купила его дело, избавив от всех финансовых проблем и предоставив возможность заниматься тем, что нравилось больше всего, — разработкой новых систем и усовершенствованием старых. Им было по карману содержать большой дом, но Джулия неожиданно заявила, что с удовольствием перебралась бы в дом поменьше. Они снова сблизились и с удовольствием разговаривали друг с другом, чего уже давно не делали. Джулия стала другой. Нет, не то чтобы совсем другой... Она стала той Джулией, в которую он когда-то влюбился.
Естественно, не все было так лучезарно, как хотелось бы, но Алекс почти не сомневался, что все плохое в его прежней жизни происходило из-за его преступления против Пеппер. Впрочем, не только плохое, вообще все — плохое и хорошее — так или иначе, шло оттуда, из оксфордской жизни и его причастия к делам Симона.
Эти мысли он не мог обсуждать ни с Джулией, ни с кем бы то ни было еще.
Слишком они были не от мира сего, слишком причудливы для человека науки и разума, каким Алекс с гордостью считал себя. Однако мысли эти не покидали его, и, прислушиваясь к рассказам Джулии, деля с ней радость жизни новой, он не мог не думать о Майлсе и Пеппер, о том, как предупредить их о безумии, охватившем Симона после отставки.
Наверное, Алекс испугался бы еще сильнее, кабы знал мысли Симона.
Пеппер же ничего не боялась. Когда Майлс пытался ее предостеречь, она лишь улыбалась в ответ. Ее жизнь приобрела новый смысл, и прошлое кануло в небытие, а с ним и Симон. В самолете, когда они летели в Лондон, Майлс уговаривал ее разрешить нанять для нее телохранителя.
— По крайней мере, переезжай ко мне, — настаивал он.
Пеппер качала головой.
— Нет... Пока нет.
— Ты не доверяешь мне, да?
Пеппер улыбнулась и прижала палец к его губам, мгновенно затрепетав всем телом от этого едва заметного прикосновения. Майлс научил ее такому физическому наслаждению, о котором она понятия не имела, и теперь чувствовала себя словно опоенной или околдованной им. Когда Майлс ласкал ее, Пеппер хотелось по-кошачьи мурлыкать от удовольствия. Вот и теперь стоило ему лишь посмотреть на нее, как она растаяла под его взглядом, несмотря на их дурацкий спор. Ей хотелось прижаться к нему... Ей хотелось...
— Ради бога, не смотри на меня так! — услыхала она его шепот. — По крайней мере, здесь.
Она вновь улыбнулась ему, на сей раз долгой соблазнительной улыбкой, едва не сводя его с ума. Майлсу тоже больше всего на свете хотелось обнять Пеппер и прижаться губами к ее губам. Последние дни в Гоа были незабываемыми. Он и прежде знал, что любит ее, однако даже не мечтал о том, что Пеппер может стать такой потрясающей женщиной, если ее освободить от пут прошлого. Ему и в голову не приходило, что в ее природе заложена такая чувственность. Ему хотелось любить и ласкать ее до тех пор, пока она не согласится навсегда остаться с ним, но в то же самое время и хорошенько тряхнуть ее за нежелание признавать реальность грозившей опасности.
Похоже, ей казалось, что Симон Геррис каким-то чудесным образом исчез. Майлсу было нетрудно защитить ее в Гоа, но в Лондоне... Его охватывала дрожь при одной мысли о том, как среагировал Симон на свое исключение из партии.
Перед тем, как сесть в самолет, Майлс купил газету двухдневной давности. На первой же странице он прочитал о неожиданном решении политического «везунчика» подать в отставку. Ее истинной причины никто не знал, поэтому отставка породила множество самых фантастических предположений, в большинстве из которых все, так или иначе, связывалось с уходом от него жены.
Если бы она не упрямилась! Когда Майлс предложил переехать к нему, он использовал последнюю возможность убедить Пеппер в опасности ее положения, ведь он и не предполагал, что она согласится, так как они уже обсуждали этот вариант.
В первый раз в жизни ему хотелось, чтобы женщина жила с ним постоянно... А это подразумевало обмен обетами на всю будущую жизнь.
Пока не время. Сначала надо убедить Пеппер. Несмотря на ее отказ от телохранителя, Майлс решил, что одного все-таки наймет, — пусть незаметно наблюдает за ней, чтобы не попала в беду.
Он сам не знал, почему был так уверен в грозившей ей опасности. В конце концов, не Пеппер Майденес, а жена Симона Герриса ответственна за его исключение из партии. Но ведь Симон сумасшедший.
Тем временем Геррис ждал. Если служащие Пеппер и знали, где их босс, они никому ничего не сообщали. У Симона выработалось шестое чувство на опасность, которое довольно часто наблюдается у маньяков... И он час за часом изо дня в день следил за ее конторой и за ее домом. Больше ему все равно нечего было делать.
Едва истинная причина отставки стала известна его коллегам, они отшатнулись от него, как от исчадия ада. Вероятно, инициатива шла от премьер-министра, по крайней мере, Симон подозревал его в утечке информации, так как, судя по официальной версии, никто не должен был ни о чем знать. Однако когда шесть или семь его бывших коллег отказались от приглашения выпить или пообедать с ним в клубе, Симон убедился в своей правоте.
Однажды, возвратившись домой после слежки за офисом Пеппер, он обнаружил в кабинете неожиданного визитера.
До тех пор у него не было времени всерьез задуматься о том, как его тесть отреагирует на обвинения Элизабет, — слишком был занят Пеппер. Так что Генри Калверт, сидевший в его кабинете, застал Симона врасплох.
— Как вы вошли? — спросил он, подходя к бюро и наливая себе виски.
Генри Калверт ненавидел самолеты и терпеть не мог признавать себя неправым. Однако обстоятельства сложились так, что он не мог отказать своей дочери в поддержке. Прожженный циник, Генри Калверт даже не позаботился сделать вид, будто она удивила его своим рассказом. Мысленно он, конечно, ругал Симона Герриса за идиотскую неосторожность. И это когда Калверт уже намекнул, кому надо, в Вашингтоне, что его зять, возможно, станет премьер-министром! И теперь, если он не придумает удовлетворительную причину отставки зятя, то будет выглядеть круглым дураком. А вот этого ему не то что не хотелось... Калверт даже подумать о таком исходе не мог без содрогания.
