Диана Чемберлен - Спасительный свет (Темная сторона света)
Лейси замолчала, чтобы приняться за еду, и Оливия улыбнулась. Девочка была очень возбудимой.
– Мама хотела иметь больше двоих детей, – продолжала Лейси, – но говорила, что это нечестно по отношению к окружающим. Она считала, что два человека должны лишь заменить самих себя, иначе нам всем не хватит еды и питья. Они с папой много раз говорили об усыновлении брошенных детей, но так никогда и не сделали этого. Я ужасно рада, – Лейси снова закатила глаза. – Я сильно отличаюсь от своей матери. Я – настоящая эгоистка и не хотела, чтобы мне пришлось делить своих родителей с другим ребенком. Уже достаточно паршиво, что я делю их с Клеем.
– Вы с Клеем ладите?
– По большей части я игнорирую его. Этим летом он был настоящей задницей, потому что я теперь хожу на те же самые вечеринки, что и он, и ему не нравится, когда его младшая сестра – рядом.
Оливия нахмурилась:
– Ты еще не достаточно взрослая, чтобы ходить на вечеринки со старшеклассниками.
Лейси ухмыльнулась.
– Старшеклассники, – передразнила она. – Господи, Оливия, иногда вы говорите, как старая наседка.
– Но ведь Клей и есть старшеклассник, верно? Когда устраиваются эти вечеринки?
– Что вы имеет в виду?
– Я имею в виду… я знаю, что у тебя нет «комендантского часа». Так в какое время ты обычно возвращаешься домой?
– В час или в два.
– Лейси! Это возмутительно! Тебе только четырнадцать лет.
Лейси улыбнулась почти снисходительной улыбкой.
– Сейчас лето, Оливия. И летняя школа уже закрылась. Мне же не нужно вставать по утрам или что-то в этом духе.
– Когда твоя мама была жива, ты возвращалась домой так же поздно?
Лейси ковырялась вилкой в лазанье.
– Я… нет, – она поджала губы. – Мне это было не нужно, но если бы я захотела, она не стала бы мне препятствовать.
– Что ты имеешь в виду, говоря, что тебе это было не нужно?
Лейси посмотрела на Оливию.
– Тогда мне нравилось быть дома. С моими родителями было весело. Мои друзья только что не жили в нашем доме – так им нравилось с моими родителями, – она снова поджала губы. – Вам бы познакомиться с моим отцом в то время. С ним было по-настоящему интересно, и он без конца придумывал, чем бы нам всем заняться. Однажды он поднял нас всех среди ночи и повез на хребет Жокея. Мы в темноте лезли на дюны, а потом легли на песок и наблюдали за звездами. Он все время изобретал что-нибудь в этом роде. Возил меня с друзьями в Норфлок на концерты. Ничей другой отец никогда бы не сделал этого. Он был очень спокойным и уверенным. – Она посмотрела через окно на темную автостоянку. – Он так сильно изменился, и это одна из причин, почему я так поздно прихожу домой. Я не люблю быть рядом с ним, потому что он напоминает мне, насколько все стало дерьмово. – Она посмотрела на Оливию: – Извините, что я так говорю, но по-другому не скажешь.
Оливия откинулась на спинку стула:
– Я хочу тебе кое-что купить.
– Что именно?
– Часы.
– Вы шутите. – Лейси неуверенно улыбнулась. – Зачем?
– Любой человек в твоем возрасте должен иметь часы.
– Моя мама… – Лейси оборвала себя. – Могу я сама выбрать?
– Да, но при одном условии.
– Каком?
– Чтобы получить часы, ты должна мне кое-что пообещать.
Лейси явно была заинтригована:
– Что пообещать?
– Ты должна будешь каждый день звонить мне ровно в полночь, независимо от того, где ты находишься, чтобы я знала, что с тобой все в порядке.
– Что? – Лейси засмеялась.
– Это условие. – Оливия понимала, что копает под Алека, но он, возможно, как раз в этом и нуждался.
– Я буду будить вас, – сказала Лейси.
– Да, возможно, будешь, но я легко снова усну, если буду знать, что ты цела и невредима.
Лицо Лейси стало серьезным:
– Почему вы об этом так беспокоитесь? Оливия некоторое время изучала свою тарелку, все еще почти полную. Она снова посмотрела на Лейси:
– Может быть, ты немного напоминаешь мне саму себя в этом возрасте.
– Хорошо. – Лейси отложила вилку и застенчиво посмотрела на Оливию. – У меня тоже есть условие, при котором я буду звонить вам.
Оливия улыбнулась:
– Что за условие?
– Я буду звонить вам, если вы перестанете работать в приюте для женщин, подвергшихся насилию.
Явная забота, скрывавшаяся за условием Лейси, тронула Оливию. Она покачала головой:
– Мне нравится работать там, Лейси. Ты не должна беспокоиться обо мне. Я совсем не похожа на твою мать. Не думаю, что мне когда-нибудь хватило бы смелости рисковать собственной жизнью ради спасения чужой.
По дороге домой они зашли в магазинчик, чтобы выбрать часы для Лейси, и она, тщательно избегая самых дорогих, пересмотрела шесть или семь моделей, прежде чем остановилась на часах с блестящим серебристым циферблатом и черным ремешком, украшенным серебряными звездами.
Они купили коробку мороженого и, вернувшись в дом Оливии, соорудили себе по большой порции бананового десерта с орехами. Они уселись по-турецки на полу в гостиной и устроили пиршество. Сильви, мурлыча, устроилась на коленях Лейси, которая каждую минуту поднимала левую руку, чтобы взглянуть на часы.
– Не могу поверить, что тебе четырнадцать лет, а у тебя это впервые в жизни.
– Если бы мою маму похоронили, она бы сейчас перевернулась в гробу.
Оливия выловила ложкой кусочек банана.
– Ее кремировали? – спросила она.
– Да. Ну, конечно же, сначала каждая частичка ее, которая могла принести кому-то пользу, была отдана, а затем то, что осталось… вы понимаете… – Лейси взмахнула рукой. – Клей с отцом развеяли ее пепел над океаном у Кисс-Ривер.
Оливия вздрогнула, образ, нарисованный Лейси, оказался для нее слишком драматичным.
– Я не пошла на похороны, – сказала Лейси.
– Почему, Лейси?
– Я хотела запомнить ее такой, какой она была при жизни. – Лицо Лейси внезапно помрачнело, она опустила взгляд на Сильви. – Я не понимаю, почему некоторые плохие люди живут до ста лет, а такие хорошие, как мама, умирают совсем молодыми. Она ненавидела… как это называется, когда отправляют на электрический стул?
– Смертную казнь?
– Да. Она ненавидела это, но если бы я увидела человека, который убил ее, и у меня был нож, я бы разрезала этого подонка на кусочки. – Пока она говорила, ее руки сжались в кулаки, и Сильви открыла один глаз, рассматривая миску с мороженым, оставленную на полу без присмотра. – Я могла бы это сделать. Я смогла бы убить его и не почувствовала бы никаких угрызений совести.
Оливия кивнула, не сомневаясь, что Лейси говорит серьезно.
– Я все еще пытаюсь представить себе, какое ощущение испытываешь, когда пуля попадет тебе в грудь.
