Эвелина Пиженко - Когда осенние печали. Часть 3.
…Он знал, что Миша обязательно позвонит. Он ждал этого звонка и не ждал… Ждал — просто как причину убедиться, что он ещё кому–то нужен. Не ждал, потому, что знал — его присутствие на Мишкиной свадьбе невозможно. Это здесь он почти всесилен, во всяком случае — пока. А там, в кругу когда–то брошенных им людей он теперь и сам — изгой.
…Слова шамана то и дело приходили на ум. А, может, он и прав?.. Сначала нужно исцелить душу, а уж потом браться за тело? Но с душой Виталий не испытывал проблем, во всяком случае, до недавних пор. Всё в его жизни шло как надо. Работа… недосягаемая по высоте должность… Сколько чужих душ положил он к подножию своего пьедестала?.. Странно, но он никогда не задумывался над этим. Всё совершалось ради дела, в конце концов, он никого не убил и не ограбил. Напротив, всю свою жизнь он работал на благо — предприятия, корпорации, а, значит, тех людей, которые трудились с ним бок о бок. От его способностей и деловых качеств была огромная польза… Он — грамотный, талантливый руководитель, серьёзный бизнесмен, надёжный партнёр. По щелчку его пальца решались самые неразрешимые на первый взгляд проблемы…
…А вот на свадьбу сына он не поедет. Потому, что там ему никто не будет рад. Если только сам Мишка… Хотя, и это под большим вопросом.
…А что, если поехать?.. Во всяком случае, это — повод. Повод ещё раз увидеть город, в котором прошла большая часть жизни… Кто знает, сколько ему осталось… Врачи не всесильны. Болезнь слишком запущена, а деловые поездки для него теперь — редкость. Нужно подумать. Советоваться ему не с кем, да и не собирается он больше плясать под чужую дудку. У него слишком мало времени, чтобы обсуждать свои поступки. Даже с Изабеллой…
Виталий вспомнил, как ещё в декабре, за ужином супруга завела разговор.
«Всё хочу у тебя спросить… — Изабелла пронзила Виталия своим обычным, стальным взглядом. — Кто такая Анна Морозова?»
«А что?» — внутренне сгруппировавшись, Виталий посмотрел на неё исподлобья.
«Да ничего… Просто интересно, о ком это мой законный муж собирает сведения? Мне ведь всё докладывают, Талик».
«Ну, если докладывают, то почему не доложили о причинах моего интереса?»
«Раньше ты не был таким дерзким… — Изабелла неожиданно повернулась к племяннику. — Ростик, чуть не забыла… Завтра тебе принесут на подпись документы. Да, не удивляйся… Пора уже привыкать к своим полномочиям».
«Хорошо… — Ростислав охотно кивнул и уставился на тётку. — И что я должен сделать?»
«Ты должен всё проверить. И — подписать…»
«А, если что–то не так?.. Подойти к Виталию Ивановичу?»
«Нет. Если что–то не так, то подойдёшь ко мне. Но, думаю, что ты справишься сам… — ободряюще улыбнувшись Ростику, Лозинская вновь перевела взгляд на супруга. — Прости, Талик, я отвлеклась. Ну, так что это за дама?»
«Это моя знакомая. Бывшая знакомая…»
«И зачем же тебе понадобилась твоя бывшая знакомая? Да так, что из–за неё подняли на уши всю службу безопасности?!»
«Так уж и всю… — Виталий скептически ухмыльнулся. — Мне нужно было кое–что узнать».
«Что именно? — в стальных глазах Лозинской промелькнула насмешка. — Не твой ли у неё сын?»
«Ты даже это знаешь? — Виталию было крайне неприятно, что Изабелла завела разговор в присутствии Ростислава. Она как будто нарочно подчёркивала, что в их доме от назначенного ею «наследного принца» нет никаких секретов. Разозлившись не на шутку, Мясников решил играть по её же правилам. — Ну, в таком случае, к чему все эти вопросы?»
«Мне хотелось услышать твою версию… Я тут переживаю о твоём здоровье, беспокоюсь… а ты, оказывается, занят поисками бывших любовниц?»
«Это не любовница… — нервно поджав губы, Виталий слишком резко отодвинул от себя чашку — невыпитый чай выплеснулся на стеклянную поверхность обеденного стола, образовав золотистую лужицу. — Это моя бывшая знакомая… И — да, возможно, у меня есть родной сын. Я не собираюсь ничего скрывать. Я — нормальный человек, и у меня вполне могли быть дети!»
«Конечно, дорогой… — Изабелла насмешливо искривила накачанные рестилайном губы. — У тебя могли быть дети. Только учти… Даже если ты найдёшь десять родных сыновей, им не обломится ни копейки моего состояния! Об этом я давно уже позаботилась. А так — что ж… Ищи! Твоих измен я уже давно не боюсь».
С того разговора прошло уже около двух месяцев, но Виталий до сих пор помнил охватившую его ярость. Впервые в жизни ему хотелось ударить Изабеллу — всё равно чем… рукой, стулом, обрушить на неё стол… Он вдруг подумал, что ударь он её ножом, не пролилось бы ни капли крови… Откуда может быть кровь в этом кукольном, штопанном, надутом силиконом теле?! Теле, в котором нет самого главного — сердца…
Тогда он только до боли сжал челюсти… Очередной приступ сковал организм уже глубокой ночью, но он лежал и скрипел зубами… Звать на помощь Изабеллу не хотелось, даже несмотря на ужасное состояние. К счастью, в доме спала горничная, и Виталий позвал её — та вызвала врача. После укола захотелось уснуть, а ещё — узнать наверняка, что у него есть родной ребёнок… сын. Плоть от плоти… Кровь от крови… Главное — знать… И болезнь отступит сама собой.
…Но болезнь не отступила. Напротив, тяжёлое лечение забирало физические силы, отвлекало от новой цели. И вот теперь, кажется, пришло это время. Он должен встретиться с Анной… Его душа исцелится, если он будет уверен, что она родила его ребёнка. Может, шаман имел в виду именно это?..
— Куда, Виталий Иванович? — загрузив дорожную сумку в багажник, водитель уселся в салон и повернулся к Мясникову. — Домой?
— Нет, Сергей. Поехали сразу в офис. Домой что–то не хочется…
— Поездка–то удачная? — Сергей отыскал в зеркале глаза хозяина. — Что–то вы больно устало выглядите.
— Всё нормально, — тот предпочёл не откровенничать с водителем. — Поехали.
Домой, действительно, не хотелось. Виталий как будто впервые понял, что их с Изабеллой фешенебельная квартира для него абсолютно чужая. Даже прежний её дом — там, в родном городе — был для него более родным. Хотелось в офис — к людям, пусть и чужим, но всё же близким… Мясников был хорошим руководителем, и умел работать с персоналом. О нём никто не отзывался исключительно плохо, скорее наоборот — сотрудники предпочитали иметь дело именно с ним, а не с Изабеллой…
Жене звонить он не стал. Планёрка так планёрка. Она тоже не озаботилась его прилётом… Впрочем, он давно перестал удивляться таким переменам. Вместе с ревностью в небытие ушли и забота, и любовь, и сострадание. А, может, и не было ничего этого… Его просто наняли на должность мужа… Назначили огромное содержание — но только пожизненное… без права передавать что–либо по наследству… Содержания никто не отменял. Он и сейчас — богатый, респектабельный господин… Значит, обижаться ему не на что.
