Селеста Брэдли - Семь грехов куртизанки
Девушка замерла. Эмоции переполняли ее. В ее руках были написанные Малкольмом слова, которые ей так хотелось увидеть. Это были мысли и сердечные тайны человека, который за одну жизнь успел побыть напыщенным лордом Эшфордом, Сударем и мистером Харрингтоном.
И теперь наконец она познакомится с ним.
Мик воспользовался свободной рукой, чтобы погладить Пайпер по колену.
— Прочитать вслух? — спросил он.
Она кивнула. Мик начал, и его ирландский говор мягко зажурчал в гостиной.
Я стар и утомлен, но благодарен судьбе за каждый прожитый день. Офелия оставила меня. Она всегда спешила быть первой. Каким пустым кажется мир без нее. Ее любовь никогда не угасала, а ее веселый смех никогда не утихал. Я слышу его даже теперь.
Не каждому мужчине выпадает счастье быть любимым так, как любили меня. Даже в самые безумные дни я дорожил каждым мигом рядом с ней.
Я до сих пор поражаюсь, что чуть не разрушил наше будущее из-за своего высокомерия. Однажды вечером я увидел на балу восхитительное создание и понял, что должен обладать им. Когда купить ее руку в законном браке не удалось, я попытался завоевать ее тайно.
В итоге завоевали меня. Всего за семь ночей эта едва оперившаяся богиня не только обнаружила, что у меня есть сердце, но и похитила его навсегда, положив к себе на ладошку.
— Салфетку? — предложила Клаудия, протягивая Пайпер коробку.
Та даже не заметила, что плачет.
— Спасибо, — сказала Пайпер, хватая сразу несколько.
— Вам нечего стыдиться, милая. Я читаю это с восьмилетнего возраста, и меня каждый раз пронимает. — Клаудия вздохнула. — Знаете, этот дневник меня испортил. Как только я доросла до того возраста, когда начинают искать мужа, я представляла себе Малкольма Харрингтона. Ха! Это определенно сужало круг потенциальных женихов. Слава богу, что я встретила своего Терри.
Тут Клаудия умолкла и посмотрела на Пайпер и Мика так, будто это они прервали рассказ.
— Ну же, продолжайте, — сказала она, снова облокачиваясь на спинку стула.
Мик прочистил горло.
Офелия приняла свою новую жизнь и двинулась дальше. Двенадцать лет я ждал, пока она будет готова открыть мне свое сердце, не понимая, что это я не знал, как любить и не быть собственником, как обожать и не властвовать, как поддерживать и не ждать ничего взамен.
У меня до сих пор холодеет сердце при воспоминании о ночи, когда увидел, как лорд Б. входит в дом Офелии. Я так терзался ревностью, что решил было уходить. Но вернулся. Я пошел к ней, потому что она нуждалась во мне. Оглядываясь назад, я понимаю, что именно в тот момент я перестал жить как безрассудный, самовлюбленный дурак и начал жить как мужчина.
Жизнь так хрупка, а счастье так мимолетно. Мне несказанно повезло получить столько первого и второго на двух континентах.
С моей Офелией.
Мы переехали в Америку и с любовью растили детей. Мы пережили смерть нашего храброго Уильяма. При нас началась эмансипация. Времена изменились и продолжают меняться. Подозреваю, что борьба за свободу будет продолжаться еще много лет. Я искренне верю, что это главная борьба нашей эпохи.
Я никогда не забывал призывов Офелии к оружию. Я видел, как она в первый раз вышла к толпе и произнесла речь о правах человека, которая потом стала ее визитной карточкой. Ее пламенные слова опаляли сердца. Ее интеллект крушил правила и громил суждения.
Она была женщиной, которая осмеливалась в одиночку перед публикой высказывать свое мнение. Будучи ее мужем, я не обращал внимания на то, как остальные относятся к моему решению пропускать ее вперед, а самому оставаться на заднем плане. Это не было жертвой. Это было честью. В тот вечер я посмотрел на нее другими глазами. Я заново в нее влюбился. В тот вечер она научила мир, что человеком владеть невозможно.
Конечно, свою версию этого урока я усвоил давным-давно. Если бы я владел ею, я бы ее уничтожил.
Пайпер высморкалась, заглушив следующие слова Мика.
— Прости, — сказала она, делая глоток чая.
Мик повторил предложение.
Нетрудно понять, почему Офелия так упорно добивалась свободы для всех людей. Свобода всегда лежала в основе того, к чему она стремилась. Она бы улыбнулась на это и добавила: «И к черту последствия».
Хотя Офелия никогда не жалела о своей лондонской жизни, она опасалась, что ее прошлое отвлечет внимание от дела ее жизни, поэтому ее историю замалчивали. Надеюсь, она откроется когда-нибудь, когда мир будет готов встретить женщину, которая думает своей головой.
Голос Мика оборвался. Он пролистал книгу на несколько страниц вперед. Пайпер услышала, что он шмыгнул носом.
— Все? — жалобно спросил он и посмотрел на Клаудию широко распахнутыми глазами. — Больше нет? Вот так и заканчивается?
Клаудия приложила салфетку к носу и кивнула.
— Он умер в ту же ночь, — тихо проговорила Пайпер. — Должно быть, закончил писать в своем новом дневнике, лег в постель и соединился со своей Офелией навсегда.
— Так и было, — подтвердила Клаудия.
Какое-то время все трое сидели молча. Мик не мог оторвать взгляд от книги у себя на руках.
— Можно? — Клаудия протянула руку, и Мик отдал ей дневник. Она положила его на столик рядом с собой. — Так вот, я знаю, что у вас есть дела поинтереснее, чем сидеть весь день со вздорной старушкой, но есть еще кое-что, что вы могли бы для меня сделать.
Пайпер очнулась от своих грустных мыслей и благоговения перед тем, что только что услышала, и положила сладости себе на тарелку.
— Конечно, — сказала она.
Клаудия взяла в руки бархатную коробочку.
— Как вам известно, я последний прямой потомок Офелии и Малкольма Харрингтонов. Нам с мужем так и не посчастливилось иметь детей.
Мик и Пайпер озадаченно переглянулись.
— Насколько я понимаю, кольцо, которое вы на днях подарили Пайпер, было позаимствовано в довольно спонтанном порыве. — Клаудия сверкнула улыбкой. — Мой вопрос в том, выбрали ли вы постоянный вариант?
Мик и Пайпер опять переглянулись, на сей раз в полном недоумении.
— Э-э… — выдохнула Пайпер.
Мик рассмеялся.
— У нас не было времени, Клаудия. Мы даже не успели толком это обсудить.
— Вот и здорово, — сказала дама. — Тогда, если вы не против, я хотела бы предложить вам это.
Она отдала коробочку Мику.
Бархатный футляр забалансировал в центре его ладони, а он не мог пошевелиться, не мог произнести ни звука. Пайпер затаила дыхание.
