Отпускай (СИ) - Сурмина Ольга

Штайнер тяжело сглотнул.

— Так что, не поженились ещё? — Продавщица хлопала розовыми веками с тяжелыми ресницами в черной туши.

— Нет. — Тихо ответил молодой человек. — Вряд ли... она сейчас захочет свадьбу со мной.

— Почему?! — Хорнсби вытаращила глаза. — Она же тебя так любит, так любит!! Живёт одной любовью к тебе, конечно она захочет!!

— Правда? — Тихо, с отчужденной спросил Нейт. Глаза как-то странно блестели в пасмурном свете. — Так... как вы говорите?

— Я никогда не видела, чтобы кто-то так сильно любил кого-то! Она будет счастлива услышать предложение о свадьбе!! — Женщина неуклюже подмигнула.

— Вот бы это до сих пор было так. — Тяжело сказал мужчина, однако тут же спохватился. — Она же сейчас приболела, ей не до этого. Спасибо. Мне нужно идти. — По лицу вновь скользнула печальная, обречённая улыбка.

* * *

Не было понятно, как это получилось. В какой момент она перестала шататься, как плохой акробат на ходулях. В какой момент колени перестали дрожать, а стопы перестало раздувать от уродливых мозолей. Красные лакированные ботильоны были Эмме необычайно к лицу, делали из зажатой восьмиклассницы настоящего представителя моды, хоть и кукольной. Даже белый сарафан перестал казаться школьным, а выглядел как стильное, удобное решение для повседневного образа. Одна небольшая деталь могла изменить все, включая ощущение, которое исходило от человека. Просто туфли, и Фастер выросла. Физически, морально.

Над собой. Всего пара ярких каблуков к бледной, белой девушке, и глаза взрослых мужчин стали провожать её заинтересованными взглядами. Только ей не были нужны их глаза. А только собственное отражение, которое теперь вызывало гордость за себя, радость. Уверенность. Как оказалось, жалкие сантиметры могли изменить собственное мнение о человеке. Сделать его полнее, счастливее.

Скрипнул ключ в замочной скважине. Фастер с улыбкой зашла в дом, и тут же вздрогнула. В коридоре, будто бы ждал, маячил знакомый силуэт. Опираясь на одну из стен, мужчина медленно опустил взгляд на обувь девушки. На красные, лакированные ботильоны.

— Тебе, чтобы любить себя, нужны каблуки. — Тихо сказал Нейт. — Мне, чтобы тебя любить, не нужно ничего. Ни туфель, ни роскошных платьев, ни вычурных причесок. Мне просто нужна ты. Худая или толстая. Голая или одетая. Больная или здоровая. Любая. Получается, я люблю тебя больше, чем ты любишь сама себя? Скажи... теперь ты рада? Ты доказала себе все, что хотела?

Почему-то от этих его слов стискивались зубы. Накатывало раздражение, хотелось злостно пройти мимо и ничего не сказать. Нейт опять не радовался за её успехи. Не смотрел с восхищением, не улыбался.

— Почему хоть раз ты не можешь признать, что был не прав? — Прошептала Эмма, сжав кулаки. — Я смогла. Хотя ты всю жизнь навешивал мне, что не смогу. Что зря трачу время, что буду потом кряхтеть и плакаться. Почему ты не можешь просто со мной порадоваться?! Признать, что я не аморфный таракан, каким ты меня всю жизнь видел?!!

— Я признал. — Спокойно ответил Штайнер. — Даже тот факт, что забота о тебе нужна больше мне самому. Чтобы быть спокойным, и чтобы видеть твой комфорт рядом со мной. Эмма, ты никогда не была тараканом в моих глазах. Я верю, что ты сможешь, если захочешь. Но если ты упадешь, я буду рядом, чтобы тебя поймать. Мне приятно оттого что ты счастлива на этих каблуках, даже если меня они раздражают. Но все же... посмотри на себя в зеркало, и знай, что любить и уважать себя ты можешь и без них. Увидь себя моими глазами, ты прекрасна сама по себе. А все остальное — просто декорации под настроение. Туфли не должны быть решающим фактором твоего отношения к себе. Они же просто... куски кожи и дерева.

— К чему это все сейчас? — Голос дрогнул. — Чего ты пытаешься добиться своими словами? Звучит как выдержка из статьи по психологии о любви к себе, а я все равно чувствую себя ужасно.

— Ты просто умница. — Тихо добавил Нейт. — Прости, что начал все это. Я рад, что твоя мечта сбылась. О чем... будешь мечтать теперь?

— Ну. — Фастер не ожидала этого вопроса, чуть расслабилась, неловко склонив голову. — Хочу поставить на поток пошив платьев. Отправлю свои эскизы в журнал, быть может, если их что-то заинтересует... сошью ростовую копию для модели под съемки. У меня еще... жилье появилось. — Девушка медленно выдохнула. — Как оказалось, у меня... была мама. И мне досталось её жилье, долгая история. В общем, я хотела там оборудовать швейный зал. Начать... делать мастер-модели съемных кистей куклам и глаза. Мне кажется, очень удобно продавать под платье сразу цвет глаз, позу кистей и парик. Правда, я пока не придумала, откуда заказывать парики оптом на переделку.

— Звучит превосходно. — Штайнер попытался улыбнуться, но получалось не то что бы хорошо.

Взгляд казался обреченным. Он не был за нее рад. Каждое слово о самостоятельности, деле, счастье отдавались внутри глухим отчуждением, словно Нейт стоял с букетом роз под проливным дождем перед закрытой дверью. Фастер игнорировала все, что он ей пытался сказать о чувствах. Строила планы на жизнь без него.

Когда-то он этого хотел.

Но сейчас чувствовал себя кем-то, кто заблудился в лабиринте подземных труб, и никак не мог выйти на свет. Свет, в котором любимая, родная Эмма ждала его дома, встречала с объятьями и говорила, что любит. Его выбор — зайти в этот лабиринт, но шанса что-то изменить ему не дали. Шанса искупить вину, и получить право на человека, которого любил больше самого себя.

За время его блужданий она изменилась. Казалось, печальный отщепенец её больше не интересовал. Стала сильнее. Злее, резче. Цветы наивной, практически детской, неприкаянной любви в ней выгорели дотла в то время, пока он спал с другой женщиной.

Всё. Свадьба навсегда останется у него в голове. Давно напоролся на то, за что боролся.

— Эмма. — Штайнер прикрыл глаза. — Скажи, на твой вкус, я привлекателен? Как мужчина.

— Что? — Она явно не ожидала этого вопроса. Сдвинула брови, но, все же, ответила. — Конечно... конечно да. На любой, наверно, привлекателен. Ты красивый, высокий. Умный. У тебя есть деньги и связи... вряд ли нашлась бы хоть одна девушка, которая, глядя на тебя решила бы что ты средний.

— Очень хорошо. Для меня ты тоже очень привлекательная. Раз мы друг другу симпатичны, может, начнем отношения? — Лицо словно застыло, и на нем не отражалось ни одной эмоции. — Что скажешь?

— Чего? — Фастер раскрыла глаза. — Нейт, ты чего?

— Это значит «нет», я правильно полагаю? А, собственно, почему? Ты не можешь меня простить? Если да, то что я могу сделать, чтобы ты меня простила? А если дело в чем-то еще, то давай решим это, и будем вместе. Ты не представляешь, как я устал любить в одни ворота. — В коридоре послышался тихий, отчужденный смех. — Но я не могу не любить. Поэтому, раз я привлекателен, давай будем вместе. Навсегда.

— Нейт. — Вновь чуть-чуть дрожал голос. — Сотни раз уже говорила, что...

— Я хочу твое сердце назад. — Взгляд становился жутким. — Что мне сделать, чтобы его получить? Чтобы ты снова со мной расслабилась, стала ранимой и нежной, такой, какая ты есть. Без поправки на нужду быть сильной.

— Выломать мне ребра и вытащить. — Фастер прищурилась, однако, отступила на шаг назад и ту же зашаталась. Каблуки плохо держали.

— Это не смешно. Может, твой доктор захочет так сделать, если у него закончится терпение, а вот я — нет. Меня не интересуют органы в банках. — Мужчина сложил руки на груди. — Ты же сама не хочешь меня отпускать. Ты не ушла, когда я вырубился на лестнице, хотя могла бы. Ты не ушла даже на следующий день, и потом. Я не могу тебя оставить, но ты тоже не можешь. Просто не можешь. — Лиловая радужная оболочка чуть блестела во мраке коридора. — Потому что ты любишь меня. Несмотря на все, что было, любишь. Но я сделал тебе очень больно, и эту боль ты не можешь отпустить. А еще ты не можешь отпустить меня. Так и живем. И знаешь… не отпускай. Давай держать друг друга, крепче, всю жизнь. Не отпускай меня. Я не хочу, чтобы меня отпустили.