Дикая сердцем - Такер К. А.

Но все, на что способна в этот момент я, – это вышагивать перед окном, крепко сжимая в кулаках мобильный и спутниковый телефоны, и душить в себе этот нарастающий ужас в ожидании новостей от Национальной воздушной гвардии Аляски.

С момента предполагаемого возвращения Джоны прошло почти четыре часа. Гроза уже закончилась, оставив после себя холодный, непрерывно моросящий дождь. Из-за пасмурной погоды в это время темнее, чем обычно. А скоро станет слишком темно, чтобы вообще разглядеть что-либо на земле.

Мой мобильный звонит.

И сердце замирает, когда я смотрю на экран и вижу, что это моя мама. Я не отвечаю – я не могу сейчас ни с кем общаться – и продолжаю шагать.

– Да ладно. Отвлекись ненадолго…

– Я не могу! – выкрикиваю я, и слезы льются рекой, когда я поворачиваюсь к Мюриэль. – Я не могу вообще ничего делать сейчас. Я едва могу дышать!

Все трое замирают, и их лица наполняются сочувствием.

– Он попросил меня выйти за него замуж сегодня, – продолжаю я хриплым шепотом. Кольцо на моем пальце вдруг тяжелеет на сто килограммов. – Мы должны были провести остаток жизни вместе. Он – весь мой мир. Почему он просто не вернулся?

Мюриэль зажмуривает глаза и кивает. Она понимает, каково это – испытывать эту агонию.

Сколько времени им понадобится, чтобы найти его?

Часы?

Дни?

Что, если они никогда его не найдут?

Мне кажется, что моя грудь вот-вот разорвется от этих тревожных мыслей.

– Мне нужно на воздух. – Я бросаюсь к двери.

– Дай ей немного побыть одной, мам, – слышу я шепот Тоби, который предостерегает свою мать не ходить за мной.

На тихом крыльце я сворачиваюсь калачиком в плетеном кресле, обернув одеяло вокруг своего онемевшего тела.

И жду судьбы, которая, боюсь, была неизбежна с самого начала.

* * *

С желудком, поднявшимся к самому горлу, я слежу за маленькими светящимися огоньками фар, которые ползут по нашей подъездной дороге сразу после одиннадцати часов.

Это приехали полицейские, чтобы сообщить мне, что они обнаружили тело Джоны? Неужели они решили, что телефонного звонка будет недостаточно? Каков стандартный протокол для сообщения такого рода новостей?

Я облегченно выдыхаю, когда прожектор высвечивает черный грузовик с поцарапанными боками, который паркуется рядом с грузовиком Мари.

Это приехал Рой.

Зачем он здесь?

Я быстро отбрасываю этот мимолетный вопрос в сторону. Неважно, решаю я, отпивая глоток чая, который бесшумно принесла мне Мюриэль час назад, – уже остывший. Мне все равно больше нечего делать, пока я жду новостей.

Прошло уже больше пяти часов.

Мой пустой взгляд всматривается в темноту, когда дверь на крыльцо со скрипом открывается и на нем появляется Рой, в том же наряде, в котором он и был в тот вечер в «Пивном домике». Наши глаза встречаются, и на мгновение я боюсь, что с его уст сейчас сорвется какой-нибудь бесчувственный комментарий, который только усугубит ситуацию.

Но потом он снимает ковбойскую шляпу, подходит к плетеному креслу рядом, садится, вытянув ноги перед собой, и скрещивает сапоги, словно бы устраиваясь поудобнее.

В доме раздается громкий стук.

– Я так понимаю, Мюриэль делает перестановку в твоем доме? – Его техасский говор, как всегда, грубый и скрипучий.

– Кто знает, чем она сейчас там занимается?

У меня не так много банок для мытья, но я уверена, что она найдет, чем себя занять. Она и Мари, которая появилась здесь около часа назад, после того как ей позвонил Тоби. Судя по тихому перешептыванию и тому, что у него вообще был ее номер, я подозреваю, что они последовали моему совету и сходили, как минимум, на одно свидание.

Проходит еще одно долгое мгновение, и тут тишину прорезает выдох Роя.

– Есть какие-нибудь новости?

Я мотаю головой.

– Ну… отсутствие новостей само по себе хорошие новости.

Отсутствие новостей означает, что они еще не нашли тело Джоны. А это значит, что он может лежать где-то там, один, и страдать.

В моей голове проносится множество сценариев, и ни один из них не кажется благоприятным. На мои глаза накатывает новая волна слез.

– Откуда ты узнал?

– Тоби заехал по пути сюда.

Зачем Тоби… Я отмахиваюсь от этого вопроса еще до того, как он полностью сформировывается. Это тоже неважно.

– Он просил меня полететь вместе с ним. Мне нужно было согласиться.

– Тогда ты была бы там, где и он сейчас.

– И мое место там.

Рядом с Джоной – в небе или на земле. Но рядом с ним.

Я чувствую, что Рой изучает мой профиль, пока я кутаюсь в одеяло.

– Ты это переживешь. Ты сильная.

Я смеюсь, но звук получается пустым.

– Нет, не сильная.

– Да. Ты сильна по-своему, Калла. И ты это переживешь.

– А что, если я не хочу это переживать?

Я больше ни разу не пожалуюсь на Аляску. Я буду жить здесь до старости и седых волос, и никогда не подумаю о том, чтобы переехать отсюда, никогда больше не пожелаю оказаться где-нибудь в другом месте, пока у меня будет Джона. Я чувствую себя такой идиоткой сейчас. Я так долго позволяла поглощать меня таким пустяковым вещам.

– Это никогда не зависит от нас, разве нет?

За мгновение до того, как дверь со скрипом открывается, в доме раздаются тяжелые шаги. До меня доносится низкий гул голосов из телевизора.

– О, ты здесь. – Мюриэль кивает Рою, забирая у меня из рук холодную кружку, практически полную. – Я сделаю тебе еще чая. Рой, будешь чашечку? Я тебе налью.

Она разворачивается и исчезает в доме.

– Я не люблю чай, – признаюсь я после ее ухода.

– Я тоже, но время от времени я позволяю этой боевой ослице идти своим путем.

Несмотря ни на что я чувствую, что мои губы кривит улыбка, и представляю, как они вдвоем проводят в лесу девять дней и ночей вместе. Какие, должно быть, разговоры были у этих двоих…

– Мюриэль рассказала мне, что ты помогал ей искать Дикона тогда.

Рой издает нечленораздельный звук, но не отвечает.

Но мне все равно, раздражен ли он тем, что я знаю. Пусть хоть обругает меня за то, что я говорю об этом; мне это как с гуся вода. Или гусыни. Жены-гусыни, которая ждет новостей, не потеряла ли она своего ворона.

– Почему ты это сделал?

Рой долго не отвечает, его глаза блуждают по темноте, словно он пытается разглядеть отсюда линию деревьев.

– Потому что я должен ей. Потому что давным-давно именно она была там со мной, когда я искал своих родных.

Я нахмуриваю брови.

– Мюриэль?

– Я мало что помню, но помню, что был голодным, холодным и несчастным и слушал, как мои родители ссорились из-за еды. – Он ковыряет пуговицу на своей рубашке. – Мой отец пошел проверить силки на кроликов. Он не смог бы вытащить собственную ногу, если бы наступил в капкан, но упрямый ублюдок был полон решимости никого не просить о помощи. – Он ухмыляется. – Если тебе интересно, откуда это у меня. Моя мать устала ждать, поэтому она собралась и ушла из дома в метель с последними нашими деньгами. Она хотела сходить в магазин и посмотреть, что можно купить, чтобы мы не умерли с голоду. Сказала мне оставаться дома. И это был последний раз, когда я ее видел. Живой, по крайней мере.

Пока он рассказывает эту историю, меня терзает странное чувство, будто я уже слышала ее раньше.

– Когда местные пронюхали об этом, многие из них несколько дней прочесывали лес и дорогу, разыскивая ее. С ними была одна девчонка. Она была старше меня на несколько лет, но у нее было ружье, перекинутое через плечо. И она казалась мне крепкой, словно железо. Я сказал себе, что должен стать таким же, как она, если у меня есть хоть малейшая надежда выжить. – Его губы изгибаются. – В конце концов мою мать нашли. Она замерзла насмерть. Они решили, что она заблудилась, потому что потерялась. Скорее всего, она умерла в первую же ночь.

На меня накатывает холодное осознание.

– Твой дом. – Я указываю на противоположную сторону озера. – Это твой дом там.