(не)жестокая нежность (СИ) - Гутовская Ирина

Возвращаясь к моей просьбе, только не сочтите за оскорбление — ваши чувства мне понятны, смириться с ситуацией было непросто, но именно от вас зависит судьба Тимура. Я хочу, чтобы он рос в семье, среди близких людей и совсем не против правды — пусть  знает, кто его настоящий отец, со временем, конечно, а вы, по сути, тоже сроднились с ним. Будьте родителями нашему мальчику. Кроме вас, у него никого не осталось…

Алексей Герц».

«Неожиданно…» — возможно, если бы я не сменил поставщика для ресторана, то знал бы об их смерти. Не хотел иметь ничего общего с ними, поэтому так поступил. Но жизнь умеет преподносить сюрпризы… не знаю, как к этому относиться…

— Теперь понимаешь? — Тина прикасается к моим волосам.

Я кинул листок на пол. И откинулся на подушку, взявшись за голову. Моя девочка нависла надо мной.

— Скажи что-нибудь…

«Что она хочет услышать? Ведь очевидно: уже решила забрать Тимура к нам. Вряд ли моё мнение важно, хотя сам тоже не против. Он мой сын — от этого никуда не деться».

— Давай завтра вместе Тима навестим? Знаешь, между вами есть явное сходство… Когда первый раз увидела его, показалось, что он не от тебя, ничего общего не нашла… или не хотела замечать, чтобы не расстраиваться…

— Тина, я не сомневаюсь в твоих способностях и умению найти подход к кому угодно… Но ты сама уверена? Действительно, хочешь?

— О какой уверенности ты спрашиваешь? У него никого не осталось… ни-ко-го…

— Он попадет в новую обстановку, непривычное окружение и даже правила… Ведь за десять лет жизни у него есть собственное понимание, представление дома и семьи — то, что успели вложить в воспитание родители. Проблемы неизменно возникнут, а ты в положении, лишние переживания не нужны. Вот, о чем говорю.

Кладу руку на её животик и поглаживаю.

— Нас много, если каждый внесёт свою лепту в адаптацию, Тим без труда станет частью нашей семьи.

«У неё получилось убедить меня».

— Хорошо. Согласен. Мы съездим в больницу. Познакомимся…

— Он понравится тебе. Я провела с ним примерно полчаса, не показался проблемным или капризным. Наоборот: рассудительный, спокойный… чем-то на Макса похож.

— Как только всем эту запутанную историю рассказать? — это волнует не меньше.

— Как есть… — Тина пожимает плечами. — Пока только взрослым. Мы же ничего не знали, и, если бы не болезнь, он никогда не появился в нашей жизни. А детям со временем расскажем. Тим должен знать, кем ты приходишься ему на самом деле. Обрести родного отца, после такой ужасной потери, по-моему, это здорово.

— Моя безумная мамочка, — целую мою девочку. А в голове возникает неплохая затея, которую сразу озвучиваю: — Тебе можно благотворительностью заниматься. Открыть фонд помощи детям, например.

— Отличная мысль! Надо подумать… Как с той ситуацией дела обстоят? Всё решилось? Филипп Абрамович сказать: «спросить у жертвы обстоятельств» — дословно.

— Да… Пошли, примем душ. За ужином обсудим. Я заказал еду до того, как ты приехала, кое-как успел. Планировал сюрприз на вечер… А тут звонок… пришлось импровизировать…

— Тогда давай, скорее, освежимся, не терпится узнать… и поесть не мешает… — она вырывается из объятий и скрывается в ванной комнате.

«Нет, сладкая, так быстро ты не отделаешься» — как же я соскучился по таким моментам, когда больше не нужно прятаться.

2.56

Когда мы виделись с Полиной в последний раз, то глядя, как она уходит, я загадал больше её не встречать, чтобы навсегда исчезла из нашей жизни и не напоминала о себе. Хотелось быстрее забыть всё связанное с ней, как страшный сон… Но разве думал, что услышу такие печальные новости… смерти никто не желал…

«Хоть ребёнок выжил» — чему, разумеется, рад. Это раньше предпочёл жить в неизвестности относительно него. Всё изменилось. Теперь мы его семья. В наших силах сделать Тимура счастливым.

И вот настало время познакомиться с сыном…

Не скрою, для меня это волнительно. Всю дорогу до больницы думал, как пройдёт встреча, какой он, примет ли меня и что скажет, когда узнает, кем прихожусь ему… со временем, конечно…

— Ты готов? — заботливо спрашивает жена.

Я киваю. И решительно вхожу в палату.

Мальчик резко обернулся. Потом встал с кровати и тут же подбежал к Тине, прижимаясь к ней. Торс ребёнка перемотан бинтами, а одна рука зафиксирована к телу.

«Перелом ключицы, сотрясение, множественные ушибы…» — он ещё легко отделался.

— Привет, — моя девочка обнимает Тима, поглаживая по волосам. — Как ты? Всё хорошо?

«Она уже нашла подход к нему» — не могу не восхищаться её умением располагать к себе.

— Да… я ждал тебя… — его голос дрожит. Заметно, как он переживает и боится — боится остаться один. Желание обрести семью подкупает и покоряет сразу.

«А этот парень мне уже нравится».

Встречаемся взглядом с Тиной. Она улыбается. И словно говорит глазами: «мы справимся». Не сомневаюсь, что так и будет.

Тимур разорвал объятия. Теперь я стал объектом внимания. Я тоже с не меньшим интересом его разглядываю. Он, действительно, похож на меня. Если бы не глаза насыщенного серого оттенка — сходство было бы заметнее, а в остальном — черты лица те же, или даже больше моего отца напоминает. Родство между нами очевидно, безо всяких анализов, хотя и документальное подтверждение имеется.

Довольно необычно ощущаю себя... Познакомиться с сыном, о котором не знал десять лет. Не говоря уже о том, чтобы назвать этого мальчика своим сыном.

— Привет. Меня зовут Ян, — протянул ему руку.

— Вы… вы… — Тим неуверенно пожал мою ладонь, продолжая рассматривать. Нечто странное отразилось в его взгляде, когда он услышал моё имя, как будто понимает, кто перед ним — во всяком случае, так показалось, или хочу, чтобы узнал сейчас, что я его отец, не оттягивая момент. Конечно, торопиться мы не станем.

— Это мой муж, — вмешалась Тина.

Он улыбнулся, не отрывая глаз от меня.

— Раз вы теперь знакомы. Побудете вдвоём? А я пока схожу к врачу.

— Ты не против моей компании? — осторожно прикоснулся к нему, не желая спугнуть.

— Нет, не против, — Тим взял с тумбочки альбом и устроился на кровати. — Покажу свои рисунки.

Жена оставила нас наедине.

Я присел возле сына.

— Вот, смотрите, — он протянул листок, на котором изображён пейзаж в ярких сочных красках. И это радует — значит, его эмоционально-психическое состояние в порядке. Хотя Тина рассказывала: после аварии, мальчик молчал две недели и только с её появлением в больнице снова заговорил. Видимо, понял в тот момент, что не останется один.

— Обращайся ко мне на «ты». Договорились? — я провёл рукой по его коротким волосам.

— Хорошо, — Тим расплылся в улыбке, а потом вовсе удивил: внезапно прижался ко мне так сильно, насколько позволяет бандаж. И я не мог не обнять в ответ.

— Скоро тебя выпишут. Поедешь к нам домой, — поцеловал сына в макушку.

— Да. Тина тоже так сказала, — он отстранился, вздохнув досадно. Причины грусти ясны… С трудом представляю, как он держится.

— Всё будет хорошо.

Тим доверчиво взглянул. И опять возникло ощущение, что ему известно, кто я. Почему-то так чувствую. Могла ли Полина рассказать обо мне?

— Держи, — протянул новый рисунок.

Взял листок. На нём изображён мужчина со светлыми волосами и голубыми глазами. Если бы не знал Алексея Герца, то решил бы, что это я, ведь мы с ним одного типажа.

— Это мой папа, — говорит Тим, в очередной раз, рассматривая, словно пытается увидеть реакцию на свои слова. Или снова кажется… придумываю то, чего нет…

— Ты очень хорошо рисуешь. Тебе говорили? — а ведь Тина могла бы помочь ему развить талант в полной мере, плюс художественная школа не помешает.

Он кивнул в ответ. Потом невесомо прикоснулся к моему лицу пальцами. Этим жестом слегка смутил.

— Теперь напишу твой портрет, — сказал сын. Значит, как художник изучал.

Я поймал себя на мысли, что мне нравится думать о нём как о родном человеке.