Дороти Иден - Никогда не называй это любовью
И впервые она мысленно возблагодарила Чарлза за то, что он принял решение за них обоих. Они могут спокойно оставаться дома, подальше от взоров жадной до зрелищ публики, в то время как Вилли в зале суда получит все, что ему надо.
Чарлз посоветовал ей подождать выхода очередного номера «Таймс» или по крайней мере воздерживаться от чтения газет, пока будет слушаться дело. С таким же успехом он мог бы посоветовать ей не выбегать из охваченного пожаром дома.
И ей пришлось сосредоточенно сидеть над длинной статьей, которая занимала в газете гораздо больше места, нежели новости о важнейших событиях в стране.
Лицо Кэтрин побагровело от гнева и стыда, когда она читала свидетельские показания служанок Джейн Лейнстер и этой коварной мисс Гленнистер, которая, опознав Чарлза по фотографии, заявила, что он часто бывал в доме и иногда во время его визитов дверь в гостиной запиралась на замок. Кэтрин в ужасе читала показания домоправительницы дома близ Риджентс-Парка Эстер Харви, заявившей, что миссис О'Ши часто приходила в гости к джентльмену, проживавшему в этом доме; Кэтрин прочитала показания Сэмюэля Друри, кэбмена, часто привозившего мистера Парнелла в Элшем поздно ночью. А эта пакостная особа Гарриет Булл показала, что видела ответчика и ответчицу, вместе выходящими из спальни… А миссис Петерс показала, что миссис О'Ши часто приходила поздно ночью с распущенными волосами, что совершенно недопустимо для респектабельной дамы; она также упомянула о странном эпизоде, когда неожиданно приехал капитан О'Ши и мистер Парнелл тут же покинул дом по пожарной лестнице. Даже милому старику Партриджу пришлось с большой неохотой признать, что он присматривал за лошадьми – Диктатором, Президентом и Гомрулем, которых мистер Парнелл привез из Ирландии, а также что ему приходилось часто поздним вечером встречать мистера Парнелла на вокзале с экипажем.
Что касается Вилли, то он превратился в образец оскорбленной невинности. Он, наверное, просиял от облегчения, когда мистер Локвуд, Q.C[43], поднялся со своего места и произнес:
– Я явился сюда с моим ученым коллегой мистером Причардом, представляющим здесь ответчицу по данному делу, миссис О'Ши, и желаю воспользоваться благоприятной возможностью заявить от ее имени, что я не намерен устраивать перекрестный допрос всех свидетелей, и призываю всех их не принимать участия в этом судебном разбирательстве.
Тем не менее это не удержало сэра Эдварда Кларка вызвать на место дачи свидетельских показаний своего клиента и вытянуть из него ужасные доказательства позорной неверности его жены.
Капитан О'Ши заявил, что, по желанию его жены и ее престарелой тети, он проживал в Альберт-Мезонз в то время, как его супруга находилась в Уонерш-Лодже. Однако он часто навещал ее, и их отношения всегда были весьма дружелюбными. Так было до тех пор, пока после выборов в Голуэй до него не дошли слухи о его жене и Парнелле. С того времени он часто писал ей и в каждом письме убеждал отказаться от этой дружбы. Потом в доказательство этого было представлено очень много писем, в том числе и письмо его сына Джералда, который в грубоватой мальчишеской манере выражал намерение задать взбучку мистеру Парнеллу, если этого захочет отец. Капитан О'Ши посоветовал жене переговорить с ее поверенным, мистером Пимом, и она выполнила его просьбу. И тут же в доказательство этого было предъявлено еще одно, весьма неприятное письмо.
Однако она не сдержала обещания порвать с ответчиком даже после опасной для нее публикации статьи в «Пэлл-Мэлл газетт» насчет несчастного случая, произошедшего с мистером Парнеллом по дороге в Уонерш-Лодж.
Итак, слушание дела длилось уже два дня. В конце первого дня Кэтрин, не в силах больше бездействовать, накинула пелерину и вышла из дома прогуляться по берегу моря, чтобы хоть немного сбросить нервное напряжение и усталость. Может быть, морской бриз развеет ее кошмары… Она решила думать о счастливой жизни, ожидающей ее впереди, а не об этом безобразном судилище, происходящем в невидимом ею зале суда в Лондоне. Она не станет больше думать о Вилли, который каждым своим словом лжесвидетельствовал, при этом олицетворяя собой справедливость и оскорбленные чувства.
Однако печальные мысли не давали ей покоя.
Какой непоправимый вред причиняется Чарлзу в этом проклятом зале суда! Нет, ей надо срочно избавиться от предчувствия неумолимой беды, надвигающейся на нее, и возвратиться к Чарлзу со спокойным лицом. Постепенно свежий морской воздух и быстрая ходьба вдоль берега моря освежили ее голову.
Она забыла надеть вуаль. Это было ошибкой, поскольку, несмотря на немногочисленность прохожих в этот штормовой день, ее узнавали. Какой-то молодой деревенский парень, стоявший возле дамбы, указал на нее пальцем, и его лицо исказилось от злобной гримасы.
– О, да это же сама Китти О'Ши!
Две женщины, проходившие мимо, тут же остановились и уставились на Кэтрин.
– Ха, вышла себя показать! – проговорила одна из них нарочито громко, чтобы Кэт их услышала.
Женщины присоединились к парню, и вся троица зашагала рядом с Кэтрин. Она ускорила шаг. Их грубый смех и безотрадные выкрики перекрывали даже яростные порывы ветра.
Но ей не следует волноваться из-за этого. Они слишком молоды, глупы и невоспитанны. В один прекрасный день, может быть, они узнают всю правду и по-иному будут думать о ней. Что, впрочем, тоже мало беспокоило ее. Кэтрин продолжала быстро идти с гордо поднятой головой, надеясь, что они устанут со своей глупой игрой. Когда же они начали передразнивать ее походку, Кэтрин все-таки не выдержала и крикнула им:
– Вы донимаете меня! Умоляю вас, перестаньте!
Она посмотрела на их ухмыляющиеся, раскрасневшиеся от ветра и веселья физиономии и не успела отвернуться, как одна из женщин нагнулась и в Кэтрин полетел комок грязи.
Ее лицо и пелерина были испачканы. Она с изумлением взглянула на преследующую ее троицу. Она была потрясена. А те как в ни в чем не бывало непристойно хохотали. Ей безумно хотелось выбранить их за безобразное поведение, но она заметила других прохожих и решила промолчать, ибо люди начинали останавливаться, разглядывая ее грязное лицо и одежду. Ей еще не приходилось оказываться в подобных ситуациях. Сцена воистину была отвратительной. Кэтрин пришлось поскорее удалиться, она старалась не бежать, а уйти от всех этих зевак с достоинством и высоко поднятой головой. Она вспомнила, как однажды говорила Чарлзу: «У меня длинная шея, и я смогу высоко держать свою голову».
Но проще было сказать это, нежели сделать. К преогромному несчастью, Чарлз стоял в прихожей, когда она наконец возвратилась домой. Она, стараясь не показывать ему лицо, что-то пробормотала о холоде и ветре. Но неужели она надеялась скрыть от Чарлза правду под таким предлогом? Он, конечно, заметил, что ее лицо испачкано грязью.
