Ольга Резниченко - Черта
…
Забей?? Ну-ну!
Бегу, мчу уже по коридору…
* * *— Где? Где Шаен?
— Чего плюешься на меня, Клинко? — раздраженно замахал передо мной рукой, прогоняя прочь, Кузьма. — Уехала она.
— Как уехала?
— Только что. Пришла бумага, срочно явиться к своему командованию.
(резко лязгнула дверь от грубого удара)
Невольно обернулись на звук.
Пот, больным ручьем пот стекал по поморщенному от сильных эмоций лбу. Глаза, округленные глаза от ужаса, едва не вываливались с орбит. Мужчина был… не в себе…
— Кузьма. Кабздец нам!!!
— Что такое?
Лера, выйди!
(не сразу сообразила, что ко мне обратились;
неспешные шаги прочь)
— Вертолет. Вертолет с этой… фифой.
ОН взорвался. На моих глазах взорвался. Прям в воздухе, едва только поднялись в воздух… и Бах…
— Есть выжившие? Катапультировавшиеся?
— ДА КАКОЕ ТАМ! Все произошло слишком быстро.
Словно кто тонну тротила подложил и тут же ляскнул.
Однозначно там все мертвы.
— Диверсия?
(невольно передернул плечами)
— Вероятно.
— Валерия!
— Да? — живо дернулась я навстречу.
(а в голове, в голове еще эхом расходятся слова — все никак не могу поймать суть за хвост,
… выскальзывает сказанное из моих ментальных щупалец — боюсь посмотреть правде в глаза)
— Зови свою группу. Едем на место аварии.
* * *Как??? Кааааак? Боженька! Ну как это может быть реальностью?
Чертовы обломки были разбросаны всюду… ВСЮДУУУ! Всё так и кричало мне в глаза о жути произошедшего…
Еще немного, еще — и добрались до очага, до разбитого зверя, испуганно пускающего в небо целый столб серого, смогового дыма…
Пожарные тушили конструкцию,
… да только спасать там было уже некого! Разве что… груду метала? И вечно живой черный ящик… в едко рыжей кожуре?
Бог мой, пусть все это — окажется трюком Шаен.
Пусть,
… а не расправой Ириса над Жуком!!!
… Слезы? А слез давно уже не было…
Шок и ужас высушили, высосали всё до дна…
… нетронутым оставив лишь маленького, пугливого комочка, котеночка… — безрассудную надежду на чудо.
Она же — ЖУК! ОНА же ДРУГАЯ!!!
ШАЕН НЕ МОГЛА ТАК ЛЕГКО СДАТЬСЯ!! УМЕРЕТЬ!!
НЕ МОГЛА!!!
…
Угасло пламя, разошлись ищейки — лишь тогда меня пустили к ней.
Четыре трупа.
Четыре садилось внутрь — четыре и полегло здесь…
Рёв, крик, ужаааас разодрали мою грудь… мозг вскипел едкой кислотой, пуская больные пузыри.
Умерла…
Мою Шаен убили…
И неважно уже за что, кто… Я — ВИНОВАТА! Она мне доверилась — а я не смогла ее уберечь. НЕ СМОГЛА!!!
Рассудок поплыл, оставив в сознании лишь один факт: ЕЕ БОЛЬШЕ НЕТ.
* * *Не знаю, почему меня несет к нему.
Или знаю?
Всё просто…
…мне больше не с кем это обсудить. МОЕ ГОРЕ ИЗЛИТЬ!
Не с кем, со знающим, понимающим, поделиться…
Ни для кого из близких мне людей, Шаен не была важна, ничего того, что вызвала у меня, не было в их сердцах
— обычный, простой, ничем не запоминающийся человек, такой же работник "Ириса", как и несколько сотен здесь, вот кем она им была…
А для меня — ДРУГ. Друг, коих оччччень мало…
… Тимур, я мчу к Тимуру выплакаться, излить душу
… и получить хоть капельку прощения за свою вину.
Знаю, понимаю! Я ничего не сделала такого, что могло бы вызвать ее разоблачение… или смерть.
Но от этого не легче. Не легче!
Все время кажется, что что-то я упустила, что могла что-то большее…
… могла этого не допустить.
Тимур
— он последняя связь, напоминание о ней.
Он единственный знал ее… так хорошо (да! мало — но… достаточно!!!)
чтобы запомнить навеки….
… иду, иду, иду к своему палачу и милостивцу за прощением, иду.
* * *Робкий стук в дверь.
— Тим, к тебе можно?
— О, Лера? Да, конечно. А что там за кипишь наверху? А то… — криво улыбнулся, — я тут закрутился, все никак не выберусь разузнать.
— Так ты еще не слышал? — (глупый вопрос, но это максимум… на что я сейчас способна).
(вмиг стал серьезным Авдеев — волнение смело веселье)
Тяжело сглотнула я.
Глубокий вдох — но едва решилась издать звук, выдавить из себя жуткие слова, как вдруг рыкнула дверь.
Нарочно игнорирую. Не оборачиваюсь. Не реагирую. НЕ СЛЫШУ, в конце концов.
… отказываюсь отвлекаться сейчас на что-либо…
Взгляд упорно прикипел к Тиму.
— Шаен погибла.
… ее вертолет взорвали.
(и будто кто волной его окатил, будто кто жидким азотом обдал,
ужас вмиг вытиснул кровь из сосудов- посинел, побледнел Тимур, глаза округлились от шока)
(тяжело сглотнул;
взгляд невольно упал куда-то вниз, уткнулся в пол, бессмысленно теряясь в размышлениях)
Заблестели, заблестели глаза, и губы болезненно сжались, запрещая отчаянному стону вырваться наружу.
— Тим, она мертва… — казалось, это уже я прошептала себе — дабы втолковать, вдолбить, осознать наконец-то правду!
шаг ближе, несмело коснулась его плеча.
Вздрогнул, отпрянул в сторону.
Тут же выстрелил взглядом в глаза.
Слезы, слезы дрожали на его ресницах, боясь сорваться вниз.
— Я ее любил. Больше жизни любил…, - (тихий шепот, могильным голосом) —
ВСЕГДА любил…
и сейчас люблю…
Я не хотел признаваться… даже самому себе, что это так,
… что существую с тех пор…. как она ушла… лишь одной мечтой — увидеть ее снова, обнять…
Сбылось?
И что?
О ГОСПОДИ! она даже созналась мне в своих чувствах!!
Зачем они так со мной?
Эту ночь… эту ночь я провел с женщиной, которую боготворю…
И теперь… теперь — она мертва.
Застонала, запищала у дверях…
(резко обернулась я на звук)
— Юля? — только теперь мне дошло, кто это был, наш… невольный слушатель.
Глава Восемьдесят Четвертая
(Лера)
— Юля! Юленька! Подожди!
