Кэтрин Лэниган - Пожар любви
— Да. Вот оно. Во вторник.
— А Лили знает?
— Наверняка. У меня помечено, что секретарша согласовала с ней время. Так что, — он улыбнулся, глядя в раздраженное лицо Арлетты, — все будет в порядке.
— Что в завещании, Фрэнк? — потребовала она, подойдя к столу и наклоняясь вперед.
— Я не могу вам сказать.
— Нет, можете.
Фрэнк боролся с желанием схватить это существо и вышвырнуть его из конторы.
— В мои обязанности входит только исполнение воли Джей Кея. Он был моим добрым другом, не просто клиентом.
— Все достанется Лили? Так ведь?
— Я не могу вам сказать. Во всяком случае, она отлично справилась. Лили не просто сохранила дело, но и расширила его, несмотря на все трудности, которых даже Джей Кей не мог предвидеть.
— А от меня, конечно, толку мало?
— Вы сами это сказали, не я, — отозвался он. Эта женщина будила в нем худшие стороны его натуры.
— Фрэнк… — Арлетта удивленно взглянула на него.
— Простите, — вяло промямлил он, стараясь взять себя в руки. — Он хотел, чтобы вы работали вместе. Конечно, можно сказать, что вы просто решили не путаться у Лили под ногами. Однако мне известно, что он хотел, чтобы вы научились работать в бизнесе.
— Я терпеть не могу бизнес. И вы прекрасно понимаете, что так для Лили гораздо лучше. Без меня ей проще. Так что можно считать, что в своем роде я помогла ей.
Фрэнк кивнул:
— В определенном смысле вы правы.
— Тогда хотя бы намекните мне, что там в приложении, если его так можно назвать.
— Не имею права, Арлетта. Вы же знаете. Наберитесь терпения. Я уверен, что завещание окажется справедливым по отношению к вам.
Убедившись, что Фрэнк не намерен ей помочь, Арлетта выпрямилась.
— В котором часу во вторник?
— В час.
— Хорошо. Я буду. — Она двинулась к выходу и, не оборачиваясь, спросила: — Это точно, Фрэнк?
— Железно.
— И я ничего не могу предпринять, чтобы все досталось мне?
Фрэнк полагал, что ее трудно удивить. Он привык наблюдать, как родственники пытаются оттяпать друг у друга деньги. Но видеть мать, желающую обобрать собственного ребенка… Такое всегда вызывало в нем отвращение. Дети, старающиеся хапнуть денежки какого-нибудь старого маразматика, почему-то не вызывали такого чувства, но роль матери в семье всегда казалась ему чем-то безусловно священным. К несчастью, Арлетта считала священными только деньги.
Фрэнк покачал головой:
— Нет, разве только вдруг окажется, что Лили не ваша дочь, — сказал Фрэнк, в душе сожалея, что это и в самом деле не так.
Арлетта подошла к двери.
— До вторника, Фрэнк.
— Да, да, конечно, — ответил он, и она наконец вышла.
Когда Лили увидела белое с зеленым такси, остановившееся у входа в «Новые древности», она почему-то сразу догадалась, что это Зейн.
Повернувшись к своей постоянной покупательнице Кэтрин Киммонс, она почувствовала внезапный страх. Лили знала, что должна подойти к двери и поздороваться с Зейном по-деловому, потом отвести его в офис, показать злосчастный кинжал и отправить своей дорогой. Но она не могла этого сделать.
Лили стояла на месте как приклеенная и смотрела на Кэтрин ничего не видящими глазами.
— Лили, вам плохо? — спросила Кэтрин.
В голове у Лили все поплыло, она слышала лишь мерный звук спокойных шагов Зейна. Когда он подошел ближе, до нее донесся запах… Сандаловое дерево… как всегда. Лили почувствовала, как его тень обволакивает ее, словно она двигалась сама по себе.
— Лили. — Он выдохнул имя почти шепотом. — Я… я и забыл, что ты такая красивая, — искренне удивился он, разглядывая ее сияющие черные волосы, алебастровую кожу и глаза — глубокие чувственные лиловые озера, обращенные к нему.
На мгновение у Зейна замерло сердце.
Лили еле дышала. Ей вдруг захотелось броситься к нему, как тогда, в юности, и рассказать все, о чем она думала, что чувствовала. Но она все стояла и смотрела на него.
Кэтрин, ставшая невольным свидетелем этой странной, напряженной встречи, не выдержала:
— Я зайду попозже, Лили. — Она вышла. Лили почти не обратила внимания на ее уход.
В ее памяти вдруг всплыла их встреча в Сан-Диего в 1986 году. Внешне Зейн выглядел тогда вполне благополучным, и костюм напоминал тот, в котором он был сейчас. И все же что-то в нем изменилось. Теперь он казался ей более спокойным. Исчез лихорадочный блеск в глазах и выражение нетерпения, замеченные ею в прошлый раз. Появилась какая-то спокойная внутренняя уверенность. Очевидно, теперь Зейн крепко держал поводья жизненной колесницы в своих руках. Наверное, подобно ей, он получал удовлетворение от своей работы, от всего того, чего сумел добиться. Лили могла с уверенностью сказать то же самое о себе. Ей нравилось, что теперь у нее появилось свободное время, которым она могла распоряжаться по своему усмотрению. Лили очень гордилась своими достижениями.
Они стали взрослыми людьми.
Зейн исчез из ее жизни более десяти лет назад. Тогда она, безусловно, любила его. Лили часто вспоминала о нем все эти годы, и все-таки теперь ей требовалось время, чтобы разобраться в себе. Действительно ли она любит его, как прежде?
— Спасибо, — просто ответила она, опустив глаза. Потом подняла голову и посмотрела на него. — Ты тоже хорош как никогда. Нью-Йорк пошел тебе на пользу.
— Да, это верно, — согласился он совсем не уверенно. — «Но не настолько, как если бы ты была со мной все это время».
Наконец Зейн с трудом отвел взгляд от ее нестерпимо прекрасного лица. Эту драгоценность ему так и не удалось получить. Он мог восхищаться ею, как шедевром старого мастера в музее, но назвать ее своей?.. Прикоснуться к ней? Тронуть ее душу? Зейном овладел панический страх. Он взглянул на часы.
— Я… у меня мало времени. Как насчет кинжала?..
Лили настолько глубоко задумалась, что едва расслышала его.
— А-а? — Она тряхнула головой, стараясь отогнать оцепенение. — Кинжал… Конечно. Он у меня в кабинете в сейфе. Проходи, — наконец произнесла она с профессионально отработанной вежливостью, которая помогла ей завоевать лучшую в городе клиентуру.
Жесткие, холодные нотки больно резанули Зейна, и он почувствовал, как против воли в душе захлопнулась плотная дверца. Пока они проходили мимо старинных стульев, обтянутых бордовой парчой, украшенных золоченой резьбой кремовых скамеечек для ног, копий фламандских столиков и позолоченных настенных светильников, Зейн с удовлетворением отметил, с каким вкусом Лили удалось объединить дорогой антиквариат с современным фарфором, серебром, рамами для картин и прочими аксессуарами. И везде, куда бы он ни взглянул, он видел поразительный профессионализм и точное умение угодить покупателю. Каждый искусственный цветок, книжная полка или лампа разместились самым выигрышным образом. Во всем чувствовалась рука художника, и Зейна просто поразило, что Лили сделала все это сама. Она далеко превзошла своего отца в том, что касалось обустройства салона. И в довершение всего этот невероятный клад в Карибском море, оставивший позади любые находки Джей Кея.
