Даниэла Стил - Обещание страсти
– Должно быть, это роскошное место, – сказал Алехандро. Отель немного напомнил ему «Фэрмонт».
– А ты ни разу сюда не заходил? Просто, чтобы посмотреть?
Она удивилась, когда он покачал головой.
– Нет. Не было повода. Это не совсем моя часть города.
Она улыбнулась и взяла его под руку.
– Ну что ж, тогда пошли.
– На мне нет галстука, – занервничал он.
– А я выгляжу как неряха. Но они меня знают, поэтому нас впустят.
– Не сомневаюсь.
Он рассмеялся, и они поднялись по ступеням к входу с таким видом, будто ради забавы решили купить этот отель.
Они прошли по пальмовому дворику, мимо напудренных престарелых дам, поедающих пирожные под звуки скрипок, и Кассия уверенно повела его по таинственным залам. Они услышали японскую речь, испанскую, шведскую и французскую. Музыка напомнила Алехандро старые фильмы с Гретой Гарбо. «Плаза» была грандиознее «Фэрмонта» и намного оживленнее.
Они остановились у какой-то двери, и Кассия осторожно заглянула внутрь. Открывшаяся их взгляду комната была большой и богато обставленной, с дубовыми панелями, которые и дали ей название. Из окон открывался красивый вид на парк, а барная стойка была длинной и изысканной.
– Луи?
Она подала знак метрдотелю, и он с улыбкой подошел к ним.
– Мадемуазель Сент-Мартин, comment sa va! Quel plaisir![12]
– Привет, Луи. Вы не могли бы найти для нас какой-нибудь столик подальше от глаз? Мы не одеты для такого случая.
– Aucune importance[13]. Нет проблем! – великодушно заверил он.
Глядя на него, Алехандро решил, что они могли прийти и совсем голыми, и, может быть, стоило попробовать это сделать.
Они уселись за маленький столик в уголке, и Кассия потянулась за орешками.
– Ну как, тебе здесь нравится?
– Да уж. – Он казался немного ошеломленным. – Ты часто сюда приходишь?
– Нет. Раньше бывала довольно часто, насколько это было возможно. Женщин пускают только в определенные часы.
– Холостяцкий бар?
– Почти. – Она хихикнула. – Геи, мой дорогой, геи. Полагаю, можно сказать, что это самый элегантный в Нью-Йорке бар для геев.
Он рассмеялся и огляделся вокруг. Она права. Вокруг них сидели геи, а когда он лучше присмотрелся, то увидел, что их очень много. Они были намного элегантнее остальных мужчин, которые казались скучными и похожими на солидных бизнесменов.
– Знаешь, Кассия, когда я попадаю в такое место, я понимаю, почему ты запала на Люка. Меня это удивляло. Не то чтобы он чем-то плох. Но я бы ожидал, что ты скорее будешь встречаться с каким-нибудь адвокатом с Уолл-стрит.
– Я пыталась одно время. Он был геем.
– Господи!
– Угу. Но что ты имел в виду, говоря про «такое место»?
– Только то, что мужчины в твоем кругу меня не впечатляют.
– А-а. Ну, меня они тоже не впечатляют. В этом и была вся проблема.
– И что теперь? Вернешься к старой жизни?
– Не знаю, смогу ли, да и зачем? Думаю, что я просто буду ждать, пока Люк не освободится.
Он ничего не сказал, и они заказали еще по одному виски.
– А что с твоим другом Эдвардом? Ты с ним помирилась?
Он содрогнулся при вспоминании об истерическом голосе в телефонной трубке, когда они сидели в «Фэрмонте» после слушания.
– В определенном смысле. Я не думаю, что он когда-нибудь простит мне этот скандал. Это заставило его почувствовать себя неудачником, поскольку он фактически сам воспитал меня. Но, по крайней мере, газетчики поостыли. И люди все забывают. Это все уже старые новости. – Она пожала плечами и сделала глоток виски. – Кроме того, мне позволено многое. Если у тебя есть деньги, люди назовут тебя эксцентричной и будут думать, что ты забавна. Если у тебя нет денег, тебя назовут извращенцем и задницей. Как ни отвратительно, но это правда. Ты пришел бы в ужас, если бы узнал, что сходило с рук некоторым моим друзьям. По сравнению с этим моя «скандальная» связь с Люком – просто проза жизни.
– А тебя задевает, когда окружающие возмущаются по поводу Люка?
– Не особенно. Это мое дело, а не их. Многое изменилось за последние несколько месяцев. Особенно я. И это к лучшему. Эдвард, например, все еще считает меня ребенком.
Алехандро хотел сказать «и я тоже», но промолчал. Она действительно кажется ребенком, возможно, из-за роста и кажущейся хрупкости.
После третьей порции виски на голодный желудок они ушли, оба порядочно пьяные.
– Знаешь, что самое смешное?
Она так отчаянно захохотала, что едва удержалась на ногах.
– Что самое смешное?
– Не знаю, все…
Она продолжала смеяться, вытирая выступившие от холода слезы.
– Эй, хочешь прокатиться в карете?
– Да!
Они забрались в карету, и Алехандро дал кучеру адрес Кассии. Это был уютный экипаж, со старой меховой полостью из енота. Они устроились поудобнее, накинув мех на ноги, и продолжали смеяться всю дорогу, согретые виски и енотовым мехом.
– Могу я сказать тебе кое-что по секрету, Алехандро?
– Конечно. Я обожаю секреты.
Он крепко прижал ее к себе, чтобы она не выпала из кареты. Это было хорошим предлогом.
– Я напиваюсь каждый вечер с тех пор, как мы вернулись.
Он посмотрел на нее сквозь затуманенные выпивкой глаза и покачал головой:
– Это глупо. Я не позволю тебе так поступать с собой.
– Ты такой славный человек, Алехандро. Я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю.
Весь оставшийся путь до ее дома они проехали в молчании, прижавшись друг к другу. Он заплатил извозчику, и они поднялись в ее квартиру, хихикая в лифте.
– Знаешь, я слишком пьяна, чтобы готовить.
– Вот и хорошо. Я слишком пьян, чтобы есть.
– Да, я тоже.
– Кассия, ты должна есть.
– Позже. Придешь завтра на ужин?
– Обязательно. С наставлениями.
Он попытался выглядеть серьезным, но ему это не удалось, и она снова рассмеялась.
– Тогда я тебя не впущу.
– Тогда «я как дуну, я как двину, я вас всех из дома выну…»[14].
Они скорчились от смеха, и он поцеловал ее в кончик носа.
– Мне пора идти. Но мы увидимся завтра. И пообещай мне…
– Что?
– Что больше не будешь пить сегодня. Обещаешь, Кассия?
– Угу, о’кей.
Но она не собиралась сдержать это обещание.
Она проводила его до лифта и весело помахала на прощание. Потом вернулась на кухню и достала вчерашнюю бутылку виски. Она удивилась, что виски в бутылке осталось совсем мало, на два пальца. Странно. Когда она вылила остатки в стакан и бросила туда кубик льда, перед ее глазами встала картина похорон Тиффани. Глупый способ умереть, но все остальные способы были такими неопрятными. Или нет? Но ей на самом деле все равно. Она улыбнулась и осушила стакан.
Зазвонил телефон, но она не потрудилась ответить на звонок. Это не может быть Люк. Даже пьяная, она это понимает. Люк уехал на Таити на сафари, а там нет телефонов, но он вернется в конце недели. Она в этом уверена. В пятницу. И дайте-ка подумать, что у нас сегодня? Вторник? Понедельник? Четверг! Он вернется домой завтра. Она открыла новую бутылку. На этот раз бурбон. За Люка. Он скоро вернется домой.
