Марго Романова - Тайга
Женщина печально посмотрела на полусонного малыша и пошла к открытым воротам кладбища. Ирина задумчиво побрела следом за ней. Отчего-то ей стало не по себе, острые коготки страха царапали ее сердце.
Окончательно проснувшись, Алеша задергал ножками, выгнулся, и чуть было не вывалился из коляски. Малышу не терпелось выбраться на волю и на этот раз Ирине пришлось уступить сыну. Она поставила его на еще неокрепшие ножки. Мальчик тут же вцепился ручонками за коляску и деловито покатил ее вперед. Ирина шла рядом и направляла движение незатейливого транспортного средства.
Ее спутница скрылась за поворотом, и Ирина вздохнула с облегчением. Почему-то ей было невыносимо тяжело видеть даже спину этой невольной страдалицы. Порой судьба поступает с людьми неимоверно жестоко, лишая их самого смысла бытия. На смену невыносимых мучений приходит смирение и полное безразличие ко всему окружающему. Сама жизнь проходит мимо, будто не касаясь этого человека. Да и человек ли он? Как сказала эта женщина? Пустая внешняя оболочка…
Не удержавшись на ножках, Алеша качнулся в сторону, расцепил ручки и с размаху уселся чистой вельветовой попой на рыхлую землю. Пребывавшая в тяжелых думах, Ирина не успела среагировать и подхватить малыша. Набрав в маленькие кулачки комья грязи, он откинул их в сторону и тут же схватился грязными ручками за лицо.
— Алеша, и на кого ты теперь похож?! — возмутилась Ирина и попыталась усадить бутуза в коляску. — На маленького грязного поросеночка?
Мальчик яростно выворачивался, досадливо кряхтел, то и дело пытаясь закричать. Но на этот раз Ирина ему не уступила и все же затолкала малыша в коляску. Немного поплакав для приличия, Алеша полностью сосредоточился на внешнем пейзаже. Мимо него медленно проплывали кресты, оградки, фотографии незнакомых людей. И мальчик притих, приоткрыл розовый ротик, чуть выкатил круглые глазки и замер.
Ирина шла неторопливо, аккуратно толкая перед собой свой ценный груз. Она глубоко дышала и в который раз поражалась тишине, царящей в этом царстве мертвых. Когда она садилась в автобус, на улице дул сильный ветер. Сгущались тучи, и вот-вот готовился пойти дождь. Здесь же ни одна травинка, ни один кустик не шевелился от порыва ветра. Природа замерла, будто боясь нарушить этот покой.
Вдали мелькнула чья-то фигура. Боковым зрением Ирина уловила движение и посмотрела на право. Ее недавняя знакомая склонилась над ухоженной могилкой и что-то тихо говорила. Ирина внимательно наблюдала за ней, когда женщина подняла на нее заплаканные глаза и грустно ей улыбнулась. Молодая мама резко отвела взгляд и ускорила шаг.
За очередным поворотом она увидела знакомую синюю оградку, серые задумчивые глаза посмотрели на нее с фотографии, и Ирина приветственно кивнула невероятно красивой женщине, так рано ушедшей из жизни. Опустив взгляд, она вздрогнула. У самого подножия памятника лежали две совсем свежие, еще влажные от воды, кувшинки. Мурашки пробежали по ее телу, страх защекотал внутри, запершило в горле. Ирина закашлялась. Малыш тут же почувствовал материнское напряжение и приготовился закричать. Но передумал. Вместо этого он вытянул вперед ручку и отчетливо произнес:
— Тетя.
Ирина досадливо посмотрела в направлении, указанном малышом. Наверное, их недавняя спутница пришла вслед за ними. Но там никого не было. Только туман, сгустившись над травой, медленно оседал на землю. Странно, подумала Ирина, рановато для туманов. И легкий озноб вновь пробежал по телу. Она зябко поежилась и решила как можно скорее убраться на могилке и вернуться назад, в привычный мир людей.
— Сынок, — обратилась она к мальчику. — Посиди немного в коляске. Мама тут немножко уберется, и мы поедем домой.
Мальчик весело посмотрел на маму и радостно ей улыбнулся. На душе стало светлее. Все ее нелепые страхи показались глупыми и бестолковыми. Ирина подмигнула сыну и приоткрыла оградку.
Быстро собрав увядшие цветы, Ирина засунула их в пустой мешок и достала из пакета свежий букет. Пушистые гвоздики она уложила рядом с кувшинками. Холмик опять просел. В следующий раз нужно будет землю привезти, отметила она про себя.
Осталось только выложить гостинец. Ирина взяла с собой печенье и карамельки. Сумка висела на коляске. Молодая женщина тяжело поднялась. От долгого сидения на корточках у нее затекли ноги. Она с силой потерла лодыжки и повернулась к сыну.
— Ты?! — испуганно вскрикнула она и отступила назад. Не нащупав твердую поверхность, нога опустилась на мягкую вязкую землю и поехала в сторону. Ирина судорожно взмахнула руками и рухнула лицом в только что утрамбованный ею холмик.
Она услышала, как звонко рассмеялся Алеша, как хлопнула оградка и тут же почувствовала, как сильные мужские руки, легко подняли ее и поставили на ноги. Ирина боялась поднять лицо и посмотреть на него. Грязная, растрепанная, вся какая-то нелепая… Ни так она представляла себе эту встречу. Совсем ни так.
— Не ушиблась? — заботливо поинтересовался родной голос.
Ирина только невнятно тряхнула головой.
— Возьми платок, — произнес Николай, и прямо перед собой она увидела белый лоскуток ткани.
Ирина послушно его взяла и попыталась оттереть лицо. Но, кажется, она только больше размазала грязь.
— Там, в сумке лежат влажные салфетки, — так же глядя себе под ноги, взмолилась она.
Мужские ботинки тут же потопали в сторону коляски. Ирина исподлобья посмотрела на мужчину всей своей жизни. Николай почти не изменился. Только немного похудел. И, кажется, в его волосах проблескивала седина. Или это солнце неровно освещало его русую голову?
Разглядывая его, Ирина упустила момент, когда он обернулся, и не успела склонить голову. Николай улыбнулся, и она залилась алой краской. Опять прятать лицо было по меньшей мере глупо и она гордо шагнула навстречу ему. Мужчина приоткрыл оградку и подал ей руку.
— Давно приехал? — выбравшись наружу, небрежно поинтересовалась она.
— Вчера вечером, — ответил Николай и протянул ей упаковку с салфетками.
Больше спрашивать было нечего и в воздухе повисло напряжение. Алеша, уставший сидеть на одном месте, подал недовольный возглас. И Ирина радостно бросилась к сыну.
Николай тоже подошел к мальчику. Увидев незнакомого мужчину, малыш тут же успокоился и посмотрел на него серьезными умными глазками. Они были ярко голубыми, как у Николая.
— Сколько ему? — сдавленно поинтересовался Николай.
— Девять месяцев, — прижимая к себе малыша, ответила она.
