Сюзанна Форстер - Муж, любовник, незнакомец
Уоллис подвела Софи к дивану перед камином, и они сели, Софи — на краешек. Обычно в библиотеке пахло лавандой и старыми книгами, запах был насыщенным, но не неприятным, однако сегодня Софи уловила и другой аромат. Если она не ошиблась, свекровь выпила.
— Ну, что случилось? — настойчиво повторила Уоллис. — В любом случае все не так плохо, как ты думаешь. Раздели бремя с другим — так, кажется, говорят? — и оно станет легче. Незачем тащить его в одиночку.
Софи прижала ладони к губам.
— Я не знаю, как вам это сказать. Сама не могу поверить. — Она замолчала, ушла в себя и сидела, горестно качая головой, пока Уоллис не вернула ее к действительности вопросом:
— Хочешь что-нибудь выпить? Херес? Бренди? Это поможет тебе успокоиться.
— Нет, я не могу...
Уоллис наклонилась вперед и вгляделась в ее лицо:
— Почему нет? Софи, что с тобой? — От внезапно пришедшей догадки она ахнула: — Ты беременна?
Софи была потрясена, она безмолвно уставилась на свекровь, потом сдавленным голосом произнесла:
— Откуда вы знаете? Я только-только от врача.
— Значит, я права? Ты беременна?
Софи кивнула, и Уоллис всплеснула руками. Они так дрожали, что она не могла с ними справиться, тем более не могла, говорить. Ей понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя и объяснить.
— Я догадалась по тому, что ты отказалась выпить, — сказала она, все еще прерывающимся от волнения голосом. — Хотя у меня была кое-какая подсказка. Джей говорил, что ты не очень хорошо себя чувствуешь.
Софи не помнила, чтобы говорила Джею, будто плохо себя чувствует. Она не помнила, чтобы вообще говорила это кому-нибудь, кроме Клода. Но даже если бы она это сказала, как Уоллис могла догадаться, раз она знала, что у Джея не может быть детей?
— О, Софи! — Уоллис откинулась на диванные подушки, качая головой, но явно довольная. — У тебя точно такой же вид, какой был у меня, когда я была беременна. Ной называл его изможденным.
Софи совершенно не понимала реакции свекрови. Ведь это вовсе не повод для торжества. Это кошмар.
— Уоллис, я боюсь. Не знаю, что делать.
— Конечно, боишься. Первый раз это всегда пугает, но все кончится отлично. Тошнота по утрам будет продолжаться не вечно, и то жжение внутри в середине срока, на которое все жалуются, тоже быстро проходит.
Софи слишком резко встала с дивана и чуть не упала от головокружения. Уоллис совершенно этого не заметила. Трудно было представить себе, чтобы свекровь не понимала, что означает эта беременность.
Софи подошла к окну. Ивы купались в золотистых лучах солнца. Она боялась упасть в обморок, боялась, что не сможет заставить свекровь понять, никого не сможет заставить понять.
— Джей ведь... был... бесплоден, — произнесла она, не зная даже, к кому, собственно, обращается. — Он не мог иметь детей.
— Что, Софи?
Софи обернулась не веря своим ушам.
— Вы же это знали, — сказала она. — Мы все это знали. У Джея не могло быть детей.
— Ах да, я что-то припоминаю, но это было не точно. Его никогда специально не обследовали.
— Обследовали! Его обследовали первым. У него брали пробы спермы. — Софи не помнила, как точно звучал диагноз, но врач сказал тогда, что это, насколько известно не поддается лечению. Он также заверил ее, что она абсолютно здорова. Она должна заставить Уоллис вспомнить это и признать правду. Ведь хоть кто-то должен понять, что происходит!
— Джей не мог иметь детей, — настойчиво повторила она. — И вы, черт возьми, знали это!
Уоллис вдруг вскочила, безумно взволнованная:
— Ш-ш-ш. Софи, прекрати сейчас же! Ты не должна доводить себя до такого нервного расстройства.
Но Софи была на грани истерики. Никогда не знать, кому можно верить, — это рвало душу на части. Даже собственное тело обмануло ее. Оно сказало ей, что он — Джей, в то время, как этого не могло быть.
— Ну почему вы не хотите этого признать? — умоляющим голосом спросила она свекровь. — Что с вами? Что происходит со всеми? Вы что, все сошли с ума? Он — не Джей!
— Софи, прекрати! — Уоллис указала куда-то ей за спину. — Обернись.
Софи застыла не дыша. В дверях стоял Джей, наблюдая за отвратительной сценой, разыгрывавшейся между его матерью и женой, и Софи понятия не имела, как давно он там стоит. Он мог слышать все.
Уоллис поспешила к нему и с мольбой в голосе попросила:
— Позволь мне еще немного поговорить с ней. Пожалуйста. Она взвинчена.
Софи была в шоке, что не имело никакого отношения к ее физическому состоянию. Мозг оцепенел от горя. Но она заставила себя поднять голову и тоже посмотрела на Джея в упор, с вызовом. Теперь она была рада, что он все слышал. Пора ему узнать, что он никого не сможет обмануть, во всяком случае, не ее.
— Все в порядке, мама, — успокоил он Уоллис. — Мы с Софи можем сами все обсудить, как два взрослых человека. Не так ли, Софи?
— Что здесь обсуждать? Ты же все слышал.
— Я слышал, что ты беременна от меня. Думаю, есть очень многое, что нам следует обсудить.
Уоллис с явным сочувствием повернулась к Софи.
— Ты уверена, что с тобой все в порядке? — спросила она. — Хочешь, я останусь?
Ее порыв удивил Софи. Похоже, свекровь приняла ее сторону, а не сторону человека, которого считала своим сыном. Разумеется, Софи носила ребенка, которому суждено стать единственным наследником рода Бэбкоков, и это, очевидно, играло какую-то, впрочем, неясную пока роль.
— Со мной все будет в порядке, — ответила она. — Наверное, нам с ним действительно надо поговорить. — Она не желала произносить имя «Джей».
Уоллис нехотя направилась к выходу, но у самой двери снова обернулась:
— Позови меня, если будет нужно. Пошли за мной Милдред.
— Конечно, — согласилась Софи и подошла к столу, чтобы опереться.
Она неуверенно держалась на ногах, и кресло с подушкой на сиденье неотвратимо влекло ее к себе, но сесть в него, как Софи хотелось и было необходимо, означало признать свою слабость.
За диваном стоял старинный столик с бутылками спиртного и сердечными каплями. Джей подошел к нему и плеснул в бокал приличную дозу коньяка.
— Хочешь выпить? — спросил он через плечо. — Нет, конечно, нет. Ты же теперь не пьешь, так ведь?
Софи не ответила. В этот момент ей вообще было не до разговоров.
Джей отхлебнул коньяка, стиснул зубы, потом выпил все до дна и резко поставил бокал на стол — с таким же успехом он мог шмякнуть его об пол и разбить вдребезги. Теперь, глядя прямо в глаза, он шел к Софи.
— Я твой муж, — сказал он тихим, но властным голосом, остановившись напротив и пронизывая ее взглядом, как будто хотел только силой воли заставить ее верить ему. Софи ощутила тепло, жар. Он, словно дракон, дышал огнем, казалось, воспламенились коньячные пары.
