Я держу тебя (ЛП) - Уильямс Стейси

— Прямо сейчас? — я вижу, как он пытается переварить это, когда садится рядом со мной.

— Да. Гриз, ты ничего не делаешь наполовину. Очевидно, это включает в себя и создание детей.

Одним быстрым движением он сажает меня к себе на колени.

— Ты серьезно? — я киваю. — Ты уверена? — я снова киваю. — Ты действительно уверена?

Я смеюсь.

— Ну, эти маленькие штучки, на которые нужно писать, точны на 99,9 %, так что да.

На его лице расплывается самая широкая улыбка, которую я когда — либо видела, но я вижу её всего секунду, прежде чем он прижимает меня к груди.

— Я не могу в это поверить. Это лучшая новость в моей жизни. Мэгги, ты… ребенок.

Я зарываюсь лицом в его шею, вдыхая его запах с таким огромным облегчением, что делюсь этим с ним.

— Я так сильно хотела сказать тебе раньше. Я сделала тест в отеле вчера утром и с трудом держалась, чтобы не сказать тебе.

— Я так сильно люблю тебя, — говорит он шепотом.

— Я тоже тебя люблю, — я прижимаюсь к нему, наслаждаясь ощущением его тепла и защиты. — В доме будет просто безумие.

— Светлячок, ты и я, и я этого хочу.

Эпилог

ШЕЙН

Шесть месяцев спустя

Я смотрю на Мэгги в её ярко — красном бикини. Её глаза закрыты, рука покоится на выпирающем животе, и я никогда не видел более прекрасного зрелища. Я даже не могу поверить, что когда — то было время, когда я думал, что не хочу этого.

Я протягиваю руку и провожу по её животу, наблюдая, как её губы изгибаются в улыбке. Она тянет мою руку немного ниже, и я чувствую пинок ножкой моего ребенка. Это самое невероятное, что я когда — либо испытывал.

— Этот парень определенно твой. Я почти уверена, что он использует мой мочевой пузырь в качестве мяча, — Мэгги морщится.

– “Он”?

— Да. Сегодня я почти уверена, что это он. Любой девушке следовало бы быть немного нежнее.

— Нет, если она хоть немного похожа на тебя, — отвечаю я, зная, что это вызовет у неё раздражение.

Она переворачивается на бок, и её живот прижимается к моему животу.

— О, правда. Что именно ты пытаешься сказать, Гриз?

Я убираю волосы с её лица.

— Светлячок, ты — не ты, если не будешь стоять со спичкой наготове, чтобы поджечь задницу любому, кто переступит черту. Наша маленькая девочка там, внутри, возможно, готовится поджечь весь мир.

Она смеётся.

— Кого бы ты хотел? Мальчика или девочку?

Я чувствую, как ребенок снова брыкается.

— Мне всё равно. Я был бы счастлив, если бы их было двое.

Она зажимает мне рот рукой.

— Я думаю, мы с детьми официально свели тебя с ума. Нам нужен один здоровый ребенок за раз. Ты знаешь, что это маленькое чудовище сделает с нашей жизнью? С нашим сном? С нашим здравомыслием, когда ей исполнится шестнадцать и она захочет встречаться с плохим парнем, потому что вся эта задумчивость сексуальна?

Я стону.

— Если родится девочка, она не будет встречаться с плохим парнем…никогда.

Она ухмыляется.

— О, точно. Тогда она просто вылезет из окна своей спальни и всё равно встретится с ним, — я переворачиваюсь на спину, не в состоянии думать об этом. — Особенно когда её отец такой крутой. Это то, что она будет знать и к чему будет стремиться. Лив, наверное, тоже. По крайней мере, мы с ней немного потренируемся.

— Мэгги, — предупреждаю я. — Это должно было расслабить, а ты вызываешь у меня желание врезать по чему — нибудь.

Она смеется.

— А что, если у нас будут только девочки? Целый дом девочек, а тебе придется иметь дело с мальчиками….

Я не даю ей закончить, наклоняясь и целуя её до тех пор, пока мы оба не забываем, что она собиралась сказать. Я глажу её по щеке.

— Мальчики или девочки, это будет лучшее приключение в моей жизни. И я не могу дождаться, когда увижу, как ты выходишь из себя каждый раз, когда кто — то из них ввязывается в драку, или переживает расставание, или кто — то обзывает их…

На этот раз Мэгги целует меня, заставляя замолчать. Мы прекращаем целоваться, когда люди проходят мимо нашего домика, хотя я бы хотел продолжить. Её беременное тело чертовски сексуально.

Следующее, что я помню, — это как она шмыгает носом. Должна быть какая — то система гормонального прогнозирования беременности, которая позволяла бы мужчинам знать, когда ситуация становится мрачной, или вот — вот начнутся слезы, или когда всё пойдет прахом. Этой непредсказуемости достаточно, чтобы свести мужчину с ума.

— Эй, — аккуратно я веду к тому, что, чёрт возьми, происходит на этот раз. — Что случилось?

Она снова шмыгает носом и вытирает слезу.

— Ничего, — говорит она, пытаясь не заплакать.

— Ну же. Расскажи мне, — я снова притягиваю её к себе.

— Просто…Я, наверное, буду худшей матерью во всём мире, если мне вообще удастся вытолкнуть твоего неандертальского ребенка из себя, — большие глаза и наполнены слезами, когда она смотрит в ту сторону, откуда должен выйти этот ребенок. Она шмыгает носом и вытирает его. — И когда мы вернемся, Лив всего через несколько недель пойдет в детский сад, и она захочет, чтобы ты отвел её. Она даже не захочет, чтобы я тоже пошла.

Я беру её за руку и переплетаю наши пальцы, мне также грустно, что моя Лив весь день будет в школе и наше утреннее время будет совсем другим.

— Хэнк покинет дом, и я буду безумно скучать по этому маленькому засранцу, потому что мы не будем видеть его. Коул уже уехал и больше не звонит…Всё меняется.

Мне хочется рассмеяться, но я сдерживаюсь, потому что я не собираюсь проводить остаток нашей поездки в одиночестве. Поэтому я притягиваю её ближе и обнимаю.

— Многое изменится, но это будет здорово. Мы сделаем это вместе.

Она прячет лицо у меня на шее.

— Но когда начнется сезон, ты снова будешь часто уезжать, и тогда останусь только я.

— Меня не будет ночь или две. Кроме того, у тебя будет отпуск на весь семестр, а потом ты сможешь решить, хочешь ли ты вернуться, или остаться дома, или открыть собственную студию, — я приподнимаю её подбородок, чтобы она посмотрела на меня. — Я знаю, что все это страшно, и многое меняется, но всё будет хорошо.

Я вижу, как её улыбка оживает, и тепло наполняет мою грудь.

— Пойдем в номер, закажем еду и посмотрим, сможем ли мы найти “Спортивный центр”.

— Ты всегда знаешь, что мне нужно, — она приподнимается, чтобы поцеловать меня.

— Пойдем. Пока ты не заставила меня плакать.

Она смеётся, и я поднимаю её, ведя обратно в нашу комнату.

— Ты же знаешь, я боюсь, что потеряю сознание, когда ты будешь рожать, верно? — я озвучиваю растущий страх по мере приближения срока родов Мэгги.

Боковым зрением я вижу, как её голова очень медленно поворачивается в мою сторону.

— Гриз, если ты упадешь в обморок, пока я буду рожать твоего ребенка, я буду дразнить твою задницу до скончания веков. Если я буду мучиться, выталкивая твоего ребенка, то ты сможешь оставаться на ногах.

∞∞∞

МЭГГИ

Спустя ещё три месяца

Я вразвалочку иду по стадиону, а дети плетутся за мной, на первую домашнюю игру “Лосей” в сезоне. Я выгляжу как гигантская мама — утка со своими утятами. На мне майка Шейна, но в ней малышу уютно. Я медленно пробираюсь между трибунами, держась за живот и очень осторожно спускаясь по ступенькам.

— Мэгги, — я слышу своё имя и вижу Марка, идущего мне на помощь. Он берет меня за руку и помогает спуститься по оставшимся ступенькам к нашим местам, и Шон заключает меня в объятия. Эти ребята стали для меня как два дополнительных брата.

— Я так рада, что вы, ребята, здесь, — я опускаю задницу на сиденье, пытаясь отдышаться и держась за живот, который сводит судорогой.

— Ты в порядке? — спрашивает Шон, садясь рядом со мной.

— Да, эти чертовы ложные схватки сегодня надрали мне задницу.

— Ты сказал “задница”, — говорит Лив со своего места на коленях у Марка.

— Я знаю. Прости. Я положу доллар в банку, когда мы вернемся домой.