Фред Стюарт - Остров Эллис
— Джин сообщит тебе.
Он взял трубку:
— Алло?
Она вышла из комнаты.
Когда Уна Марбери сказала Ванессе, что она закончила свое лечение в «Серебряном озере» и возвращается обратно в Нью-Йорк, Ванесса на следующий день тоже рассчиталась с клиникой, хотя пробыла там всего десять дней. Но ее физическое состояние было превосходным. Она утратила всякий интерес к спиртному, потому что теперь у нее была Уна. Красавица Уна, такая эффектная и такая испорченная. Ванесса никогда не встречала никого, кто хоть сколько-нибудь был похож на нее. Ее оригинальная манера высказываться, ее совершенно сказочные индийские и африканские украшения, ее теории в искусстве и в жизни, и весь тот экзотический мир, в котором она жила, все вместе взятое ошеломило и околдовало Ванессу, как волшебный кристалл, светившийся таинственным светом.
Понимая, что после скандала на балу у герцогини Дорсет она стала в Ньюпорте персоной нон-грата (да и не очень любя Ньюпорт), Ванесса вернулась в Гарден Корт, но на следующее же утро поездом уехала в Манхэттен, а оттуда взяла такси до Гринвич Виллидж. На Шестой авеню она вышла у здания Суда Джефферсона и, перейдя на другую сторону, направилась к небольшой группе домов, расположенных во дворе. Она прошла через двор и постучала в дверь дома, на котором была табличка:
«ГАЛЕРЕЯ СОВРЕМЕННОЙ СКУЛЬПТУРЫ»
Уна ждала ее. Она открыла дверь, сказав:
— Ты слишком рано. Приходить куда-либо рано — недопустимая оплошность. Не делай этого больше.
— Прости. Я… Ох!
Она оглядела комнату. Все было стерильно чистым, белым, даже пол, незаметно служивший фоном для скульптур, которые были расставлены в пустой комнате. И какие скульптуры! Ванесса знала о движении за современное искусство и даже посетила сенсационную выставку «Армори» в 1913 году (казалось, будто художники всего мира устроили сцену военных действий, которые начались в следующем году). Но тогда ее внутренний консерватизм отверг это модернистское направление — надо было постичь слишком многое.
Теперь же она восприняла первую металлическую абстракцию совсем по-другому.
— Как это называется? — спросила, пожирая глазами нечто, отдаленно напоминающее женскую грудь.
— Это называется «Обещание весны», — ответила Уна, закуривая сигарету с мундштуком длиной в десять дюймов.
Ее тонкую талию обвивал индийский пояс из серебра и бронзы.
— Это работа Кэрол де Витт, дорогая. Она очень… можно даже сказать, необычайно талантлива. И такая красивая. И она убеждена в том, что она вампир. Очень может быть, что так оно и есть. Я никогда не видела ее при дневном свете, и в ее квартире отсутствуют зеркала. Вполне возможно, что она мертвец с того света.
Ванесса внимательно изучала скульптуру.
— Это очень и очень… наводит на размышления, — сказала она.
— О, дорогая, ведь это эротика. Это совершенно непристойная вещь. Она порождает в голове просто непристойные мысли. И только благодаря постоянному жесточайшему самоконтролю, я смогла не поддаться искушению пригласить своих родителей и их викария на чай, чтобы они смогли увидеть это. Думаю, доктор Мак-Дональд тут же упал бы в обморок и умер. Я никогда не пойму, как он преодолел в Библии те места, где кто-то кого-то порождал. А тебе это нравится, дорогая?
— О, даже очень.
— Теперь ты понимаешь, что я подразумеваю, говоря, что это «порождает непристойные мысли»? Наводя на размышления, можно выразить гораздо больше, чем просто копируя природу; которая в лучшем случае скучна. Кого, дорогая, волнует дерево? Или какой-то там бурундучок? То, что удалось схватить и запечатлеть милой Кэрол, по-моему — это суть вожделения. А это ужасно интересно.
— Это дорогая вещь?
— О, мой друг, это так низменно — обсуждать денежные вопросы, находясь в храме искусств! — воскликнула она. — Это стоит пятьсот долларов.
— Я возьму это.
— И ты хочешь, чтобы этот монумент дурных мыслей был доставлен в дом твоего отца?
— Да, пожалуйста. О, Уна, это все так интересно! Все так и есть, как ты говорила: новое, волнующее и совсем другое…
Уна прошла в дальний конец комнаты, где в углу стоял маленький дубовый крест. Она открыла его и достала оттуда бутылку джина.
— Ну, а теперь, дорогая, после того, как мы благополучно разделались с «Серебряным озером», может, выпьем?
Ванесса отрицательно покачала головой.
— Нет, я не буду.
— Дорогая, хорошие доктора действительно вылечили тебя! Очень жаль. Здоровье, я твердо в этом убеждена, это умеренность во всем. А слишком много даже самого хорошего может убить. Салют!
Она сделала небольшой глоток, наблюдая за Ванессой, ходившей по комнате и разглядывавшей скульптуры.
— Дорогая, — произнесла она, наконец, — тебе когда-нибудь кто-нибудь говорил, что ты очень привлекательна?
Ванесса, обернувшись, посмотрела на нее.
Первая большая встреча Марко с избирателями была назначена на дневное время в воскресенье, чтобы в ней могли принять участие рабочие-итальянцы. Его выступление должно было происходить на ступенях церкви Св. Антония на Салливан-стрит, что в самом сердце итальянского квартала. Удача улыбнулась — стоял ясный сентябрьский день. Джин Файрчайлд отлично справился со своей задачей, и толпа более тысячи человек — в большинстве своем итальянцы — заполнила площадь, желая поглазеть на итальянского зятя одного из самых богатых людей Америки. Марко сделал хорошее пожертвование церкви Св. Антония, так что местный священник, отец Пьетро Доменики, дал согласие и позволил ему использовать церковь и вывесить перед ней транспарант, где по-итальянски и по-английски было написано.
«МАРКО САНТОРЕЛЛИ, ОДИН ИЗ ВАС — В КОНГРЕСС!»
Это вряд ли способствовало карьере отца Доминики в ирландской общине, но молодой итальянский священник хотел поддержать Марко Санторелли, и потому согласился начать митинг молитвой, от чего вреда для Марко не было никакого.
Затем Марко по-итальянски объявил через мегафон:
— Друзья, я имею честь представить вам очаровательную «звезду» из «Ревю Зигфельда» Нелли Байфилд!
Появление Нелли на ступенях церкви вызвало среди итальянцев бурю оваций. На паперти церкви поставили пианино, и Джейк занял у пианино место, как только Марко произнес, — муж мисс Байфилд, знаменитый Джейк Рубин, мой старый и самый близкий друг, приехавший в эту страну из Европы вместе со мной в третьем классе. Мы вместе прошли через Эллис Айленд. И думаю, многим из вас известно, что это такое.
