Жаклин Брискин - Все и побыстрее
— Я не знаю, что вам сказала Кристал, но она солгала! — закричала Гонора.
— Я не знаю, какой мама была в юности, но сейчас она стала моралисткой. Адюльтер — последнее, о чем она думает.
— Она просто решила мне отомстить за то, что Курт преуспевал в делах больше, чем Талботт.
Александр медленно снял темные очки.
— Посмотрите на меня, — сказал он.
Гонора взглянула ему в глаза — глаза Курта. Александр продолжал спокойно смотреть на нее. Гонора вспомнила взгляд кобры и закричала.
— Теперь поверили? — спросил Александр.
Забыв о ступеньках, ведущих в альков, Гонора бросилась бежать и упала. Александр молча наблюдал, как она неуклюже поднялась с пола и исчезла за дверью.
Глава 49
Гонора всегда добавляла что-нибудь свое к однообразной обстановке гостиничных номеров — расставляла вазы с цветами, ставила на полку небольшую библиотечку современного романа, застилала диваны яркими покрывалами. Вбежав в номер и оглядевшись вокруг, она вдруг подумала о тщетности всех своих стараний быть хорошей женой — ведь Курт обманул ее.
Она прошла в спальню и упала на кровать. В животе у нее противно заныло, к горлу подступила тошнота.
Гонора побежала в туалет и, склонившись над унитазом, извергла из себя съеденный пирог. Держась от слабости за стенку, она прошла в ванную комнату и прополоскала рот водой, не обратив внимания на надпись «пить нельзя». Почистив зубы, она разделась и легла в постель. Желудок болел, и она положила на него руку, стараясь унять боль. Взгляд ее блуждал по потолку. У Курта есть сын!
Основой всей ее жизни была любовь Курта, и вот эта основа дала трещину.
«Не будь смешной, — уговаривала она себя, — ты вышла замуж за человека, который всегда любил женщин и был близок со многими из них. Почему ты так уверена, что и после женитьбы он не изменял тебе? Наверняка он ходил на сторону, и поэтому что удивительного в том, что у него есть ребенок, и, может быть, не один.
Но почему именно Кристал? — снова промелькнула мысль. — Почему моя собственная сестра?»
Мучительное видение всплыло перед глазами: Курт, обнаженный, лежит на спине, на нем лежит Кристал — любимая поза Курта. Он гладит ее грудь, бедра. Они улыбаются друг другу, шепчут ласковые слова.
Гонора застонала. «Интересно, бросил бы меня Курт, если бы знал об Александре? — подумала она. — Вне всякого сомнения, мое бесплодие толкнуло его в объятия Кристал, — продолжала думать Гонора, ловя ртом воздух. — А что, если их роман продолжается до сих пор?»
Мысли одна тяжелее другой приходили Гоноре в голову. Она потеряла чувство времени. За дверью раздались шаги.
— Мама, ты дома? — услышала она голос Лиззи.
Вытерев слезы, Гонора закричала:
— Мисс Мак-Иван, скажите Лиззи, что я плохо себя чувствую!
— И не удивительно, — услышала она голос гувернантки, — такая жуткая жара! Отдыхайте, миссис Айвари, и ни о чем не беспокойтесь!
Гонора слышала, как открылась и закрылась дверь комнаты дочери: Лиззи обычно спала в это жаркое время дня. Раздался голос муэдзина, сзывающего верующих на молитву, в саду послышался звук мужских голосов, шумел кондиционер — все эти звуки проходили через сознание Гоноры, не прерывая ход ее тяжелых мыслей.
В комнате сгущались тени. Голос мисс Мак-Иван за дверью спросил, не хочет ли она чего-нибудь, но Гонора промолчала, и они с Лиззи покинули номер. Гонора зарыдала.
— Гонора!
Освещенный включенным в гостиной светом, в дверях стоял Курт. Застигнутая врасплох, Гонора быстро вытерла слезы.
Курт включил лампу и сел на кровать.
— Что случилось, дорогая? Почему ты плачешь?
Курт дотронулся до ее плеча. Гонора вскочила и убежала в ванную, чтобы надеть халат. Курт последовал за ней.
— Лиззи сказала мне, что жара сморила тебя.
— Это не жара, — решительно сказала Гонора, — я кое-что узнала об Александре.
— Об Александре? Я знаю, что он проводит с вами все свободное время, но…
— Тебе больше незачем притворяться.
— Почему я должен притворяться? Я высказал тебе свое мнение о нем.
— Я знаю, чей он сын.
— Что здесь происходит? — Курт подошел к жене и резко повернул ее к себе. — О чем ты говоришь?
Гонора вырвалась из его рук.
— Курт, не принимай меня за идиотку! Я все знаю!
— Уж не хочешь ли ты сказать, что он мой?
— Вот именно.
— Майн Гот! — воскликнул Курт, вспомнив язык детства. Он прошел через всю комнату и встал у окна. — Гонора, я не хотел говорить тебе, вы с Лиззи так привязались к этому человеку, и к тому же он твой племянник, но все в один голос говорят, что он отъявленный подонок.
— Курт, хватит лжи.
— Неужели ты не понимаешь, что он дурачит тебя?
— Замолчи! — закричала Гонора.
Курт подошел к жене и заглянул ей в глаза.
— Ты больше веришь ему, чем мне?
— У него твои глаза.
— Мои глаза?
— Да. Тот же разрез, цвет — все.
— Какая чепуха. — Курт выглядел растерянным.
Дыхание его стало прерывистым. Он подошел к креслу и тяжело опустился в него.
Гонора забеспокоилась. А что, если его хватит удар?
— Курт, — ласково окликнула она, — с тобой все в порядке?
Помолчав, Курт посмотрел на жену и сказал:
— Это вполне возможно. Все совпадает.
Гонора побледнела и беспомощно захлопала ресницами.
— Возможно, — прошептал Курт, — но невероятно.
— Ваш роман продолжается? — спросила Гонора.
— Ради Бога, Гонора!
— Так ты все-таки спал с ней?
— Чисто случайно. Все получилось так глупо. Если я расскажу тебе, ты мне просто не поверишь. У меня не было женщин, кроме тебя, все это время.
— Ты прав, я не верю тебе.
Курт прикрыл рукой глаза и быстро заговорил:
— Помнишь, я ездил в Сан-Франциско, чтобы получить контракт на строительство дамбы на Тайване? В честь делегации был устроен большой прием, и она была там одна, без Гидеона. Я не знаю, почему она была одна. Я сильно напился. Напилась и твоя сестра. Мы вышли в сад. Шел дождь. Мы дрались, катаясь по мокрой земле. Оглядываясь назад, я не могу понять, как это произошло. Она меня ударила, я ответил ей тем же. Она была, как тигрица. Я не понимаю, как это случилось. Меня никогда не тянуло к ней. Я был пьян, зол на всех на свете, и особенно на Гидеона, который так круто изменил мою жизнь. Обида, злоба переполняли меня. Я сейчас не могу вспомнить, что заставило меня это сделать. Я был очень пьян.
Гонора схватилась за горло.
— Придумай что-нибудь получше. Я не верю ни одному твоему слову.
