Джессика Марч - Очищение огнем
И какой бы гнев на отца все еще ни тлел в сердце Кей, она не могла позволить оболгать этого человека.
– Я сказала вам правду, – твердо повторила она. – Алекс лжет, и я не допущу, чтобы это сошло ей с рук.
– Суд определит, насколько вы искренни, мисс Уайлер, – бесстрастно объявил Кессел. – Но думаю, мы можем представить доказательства, которые позволят вам принять верное решение.
Верное решение? Для адвокатов это означает подтверждение самой гнусной клеветы.
– Доказательства? – взвилась Кей. – Что вы имеете в виду?
– Ваши собственные слова. Вы заявили, что мистер Уайлер солгал жене, когда сказал, что собирается этой ночью работать, решив таким образом остаться наедине с вами.
– Нет, я не то…
– Вы утверждали еще, что, зная, будто его жены не будет дома, он оставил шампанское охлаждаться для ночного свидания.
– Господи, неужели вы в самом деле считаете, что это что-то доказывает? Он хотел отпраздновать удачно проведенный вечер, вот и все.
– Но не со своей женой, – вставил Джиллием.
Кей переводила взгляд с одного мужчины на другого. Неужели вот так принимаются решения, весы правосудия регулируются измышлениями и подозрениям, а не фактами?!
– У вас ничего не выйдет! – яростно закричала она. – Я буду давать показания в суде! И заставлю их мне поверить! Я убежала из дому той ночью, мистер Кессел. Убежала, когда испугалась, что убила отца. Почему бы еще я это сделала?
Кессел, улыбнувшись, вновь протянул руку Джиллиему. Тот отдал ему большой картонный квадрат, к которому была приклеена фотография обнаженной Кей, вырезанной из вклейки «Томкэт».
– Мы можем только гадать о причинах вашего бегства, мисс Уайлер. Но у нас нет сомнений, какого рода деятельностью вы занимались после ухода из дома. Прошло совсем немного времени, а вы начали позировать для подобных снимков. Вы покинули кров отца, чтобы стать… как это сейчас говорится, «секс-кошечкой» – вполне обычный символ современной развращенности. И, конечно, если ваша родословная, я имею в виду история вашей матери, станет широко известна, думаю, вам будет крайне трудно заставить судью или присяжных поверить вам, а не такой всеми уважаемой женщине, как миссис Смайт.
Прилагая все усилия, чтобы не показать, как унижена и потрясена, Кей встала.
– Вы, ублюдки, – прошипела она. – Думаете, меня так легко сбить с ног? Ну что ж, показывайте снимки кому угодно, но будь я проклята, если струшу! Всякий, кто даст мне возможность объяснить, поймет, что существует огромная разница между решением позволить людям разглядывать меня в чем мать родила, такой, как явилась на свет я, и не только я, а и чертовы адвокаты в их модных костюмчиках с жилетами и галстуками и способностью делать те вещи… которые, по вашему утверждению, делала я!
Развернувшись, она направилась к двери.
– Увидимся в суде, джентльмены!
Когда Кей возвратилась в отель, ее по-прежнему трясло от ярости, но напряжение немного спало, оставив только невыносимую головную боль. Она долго гуляла пешком, пытаясь успокоиться, но ничего не помогало. Как она хотела, чтобы в городе остался хоть кто-нибудь из подруг, кому можно было бы поплакаться, но Сильвия давно исчезла, Джил Эванс, с тех пор как Орин перевел туда все издательство, переехала в Калифорнию, а Терри тоже жила на Западном побережье. Некоторое время они поддерживали отношения – переписывались, звонили друг другу, но год назад она вышла замуж за многообещающего молодого актера, и с той поры их пути окончательно разошлись.
Портье передал, что звонил Джим, но теперь, как ни странно, ей почему-то не хотелось видеть его – гнусные обвинения Виктора Кессела достигли цели. Кей, против собственной воли, чувствовала себя запачканной, нечистой. Что может такой человек, как Джим Болтон, достигший в жизни всего, иметь общего с ней? Секс-кошечка. Лицо и тело – по крайней мере в глазах любого мужчины, – ничего больше. Кей понимала, что всего лишь храбрилась и на суде не сможет победить Виктора Кессела – тот постарается очернить ее всеми возможными способами. И, конечно, судя по тому, как складывается обстановка, поверят Александре, а не ей, и исход дела заранее предрешен.
Горничная прибрала в номере, но красивая одежда была по-прежнему разбросана на диване и креслах. Кей собрала платья, намереваясь вернуть все, кроме самых необходимых вещей. Ей хотелось как можно скорее покинуть Чикаго. Вряд ли ее попросят дать письменные показания. Возвращаясь мысленно к сегодняшней встрече, она чувствовала, что истинной целью этого допроса перед судом было не получение сведений, а стремление показать, у кого на руках все козыри, – унизить и запугать ее. Часть стратегического плана – любой ценой добиться победы клиента.
Кей хотела позвонить в магазины и попросить забрать вещи, но в это момент раздалась телефонная трель.
Девушка поколебалась, но все же подняла трубку, подумав, что это, конечно, Джим или Митч, но услыхала женский голос:
– Кей?
– Да.
– Это Александра.
Кей швырнула бы трубку, но была настолько ошеломлена наглостью бывшей мачехи, что невольно застыла от изумления. Видимо, адвокаты уже успели дать Алекс полный отчет о сегодняшних переговорах.
– Что вам нужно? – машинально спросила девушка.
– Я бы хотела поговорить с тобой. Звоню из вестибюля.
Кей замерла, парализованная сомнениями. С Алекс она всегда чувствовала себя не в своей тарелке и, подавляемая ее богатством, ощущала ее превосходство во всем – начиная с ума и воспитания и кончая обыкновенной житейской хитростью.
– Я могу подняться, – настаивала Алекс, – или подожду здесь. Это не отнимет много времени.
– Я спущусь, – как во сне услыхала Кей собственный голос. Она не могла заставить себя отделаться от Александры, но попросту боялась остаться с ней наедине в номере.
В вестибюле толпились депутаты, прибывшие на очередной съезд, но Кей, выйдя из лифта, без труда отыскала глазами Александру, стоявшую недалеко от входа и одетую в соболье манто почти до полу; через плечо свисала на позолоченной цепи большая сумка из кожи аллигатора. Соболий берет был залихватски сдвинут на ухо. Одной рукой в перчатке она держала сигарету в длинном мундштуке, вроде тех, которые считались одним из любимых аксессуаров женщины-вамп в кино тридцатых годов. Но и сейчас он казался не устаревшей декорацией, а модным и красивым. Глаза скрывали темные очки.
Завидев Кей, она повернулась. Сквозь черные стекла было невозможно разглядеть выражение ее глаз, но Кей увидела, как губы, выкрашенные темно-алой помадой, слегка одобрительно покривились.
– Колледж пошел тебе на пользу, – кивнула Александра.
