Инга Берристер - Мстительница
О причине он догадался сразу, ведь с самого начала ждал этой минуты, понимая, что рано или поздно она наступит. Как Майлс ни старался обходить Пеппер стороной, не касаясь ее и предоставляя ей возможность полного уединения, все же время шло, следовательно, решительный момент неумолимо приближался. Он изо всех сил сдерживал свою чувственность, отказывая себе в праве желать ее, пока не добьется доверия, пока не убедит ее в том, что не хочет ее страданий, пока она не осознает, что на свете есть мужчина, который может понять и избавить ее от опутавшей паутины страха.
— Я все знаю, — медленно повторил он и встал.
Пеппер похолодела, ожидая, что он приблизится к ней, но Майлс направился к окну и стал глядеть на звездное небо.
Ей было ясно, что он принял важное для себя решение.
— Я хочу поговорить с вами о том, почему привез сюда...
Пеппер настолько удивили произнесенные Майлсом слова, что несколько минут она просидела в полной растерянности прежде, чем смогла выдавить из себя нечто связное.
— Мне известно, почему. Вы сказали, помните?
— Я солгал... Отчасти. Вы и вправду так плохо думаете обо мне?.. Что я могу причинить вам зло?
Похоже было, будто он умоляет ее сказать «нет», но зачем ему умолять?.. Майлс поглядел на ее отчужденное лицо и вздохнул. Впрочем, легкой победы ожидать не приходилось.
— Послушайте меня, Пеппер... Я не имею никакого отношения к вашему изнасилованию. Совсем никакого! Мне нравится быть человеком чести, и я не принимал никакого участия в событиях той ночи. Вы вообще-то понимаете, с кем имеете дело, что собой представляет Геррис, а? — спросил Майлс, не дав ей времени на возражения.
— Мужчина, который меня изнасиловал! — почти бесстрастно ответила она.
— Мужчина, который издевается над своей женой и над собственным сыном, мужчина, который уводит с улицы мальчиков и... — Он заметил, как она подалась назад, и, недовольный собой, запустил пальцы в растрепавшиеся волосы. — Как мне достучаться до вас? Геррис очень опасен! Он почти невменяем. Думаю, вам грозит реальная опасность лишиться жизни, если вы не положите конец своей сумасшедшей вендетте.
— Сначала у вас Симон невменяемый, теперь я — сумасшедшая! — попыталась пошутить Пеппер. — Придумайте что-нибудь поубедительнее, Майлс, ведь я не забыла, что проснулась в вашей постели. Вы наклонились надо мной...
— Правильно. Но сказать вам, почему вы были в моей постели? Симон ненавидит меня так же сильно, как вас. Он предпочел мою постель, потому что так ему казалось забавнее. Он знал: вы обвините и меня, а я впаду в ярость. Когда я в тот вечер пришел к себе, — продолжал Майлс, — и увидел вас, то подумал, что Геррис уговорил вас подшутить надо мной... Они с Тимом были горазды на такие шутки... Но когда я попытался вас разбудить...
Он замолчал и так посмотрел на нее, что Пеппер захотелось убежать от него или закричать, обвинив во лжи, но она не сделала ни того, ни другого. В первый раз после той ночи она делила свой кошмар с кем-то еще, более того, делила его с мужчиной, который был там с ней и который в точности знал, что Симон сделал с ее телом и душой. В ней поднималось незнакомое чувство освобождения, словно этот человек подставил плечо под ее тяжелую ношу. Однако это Пеппер не понравилось, и она попробовала воспротивиться собственным чувствам, но не смогла, потому что Майлс продолжал говорить:
— Никогда не забуду, какой я увидел вас! Не люблю что-то доказывать силой, но если бы Геррис был тогда там...
На мгновение он отвернулся, но Пеппер успела заметить блеснувшие в его глазах слезы. Из-за нее?
— Я, как мог, вымыл вас, постелил чистые простыни и стал ждать, когда вы проснетесь, потому что хотел спросить, что было, и предупредить, чтобы в будущем вы держались от Герриса подальше. Но вы были в таком состоянии!.. И сразу поверили, будто я тоже причастен к вашей беде. Поэтому я не посмел бежать за вами, чтобы не напугать еще сильнее. Сюда я привез вас ради вас самой, не ради себя. Плевать мне на то, что вы раскопали в моем прошлом! Да, формально я нарушил закон, но я не мог не помочь своей старой приятельнице, которая была в полном отчаянии. А что бы вы сделали на моем месте? Вы бы позволили малолетней дуре разрушить жизнь семьи, поставить под угрозу карьеру отца и душевный покой мачехи? Наверно, мне надо было предоставить их самим себе, но я не смог. Я не Бог, Пеппер...
Что он говорит?.. Неужели считает, что она возомнила себя Богом, впала в грех высокомерия?.. Ей показалось, что Майлс выглядит усталым и говорит устало, отчего, помимо привычной подозрительности, Пеппер вдруг почувствовала странное желание подойти к нему и сказать, что она ему верит.
— Симон Геррис — очень опасный человек... Мне кажется, он на грани безумия. Не обольщайтесь на его счет. Так просто он вас не отпустит. Геррис не то что остальные. Хауэлла и Барнетта он шантажировал. Понятия не имею, зачем ему это понадобилось, но он один все задумал и спланировал. Наверное, хотел убить вас, но не посмел. На нем уже много преступлений. Например, смерть Уилдинга... Возможно, произошел несчастный случай, не знаю, но уж самоубийство сестры Уилдинга на его совести. — Майлс видел, как побелела Пеппер. — Вы не знали об этом? Почти никто не знает. Однако вы не единственная его жертва, как видите.
— Он ненавидит женщин, — как будто безразлично заметила Пеппер.
— Думаю, вы правы. Во всяком случае, его жена наверняка согласится с вами.
Пеппер внимательно посмотрела на него. Почему он упомянул Элизабет Геррис?
— Я видела вас с нею...
— Где?
Майлс, похоже, испугался, чего она никак не ожидала.
— В Лондоне. Вы ее подвозили.
И она назвала район, где это было.
— Элизабет Геррис ушла от мужа, — сказал Майлс, сообразив, что может не скрывать от нее правду. — Она хочет получить развод, но боится, как бы Симон не вернул ее обратно. Ей стало известно, что он мучил их сына.
Пеппер в ужасе не сводила с него глаз.
— Мне удалось уговорить Элизабет встретиться с премьер-министром, и он приказал начать расследование. Если учесть, что может из этого выйти, мне остается только надеяться на поддержку ее семьи. Ведь Элизабет ни за что не назовет истинную причину развода, чтобы не повредить своему сыну.
— Но как же его карьера?
— Какая карьера? Видите, ваш шантаж лишний, — добавил он. — Но пока расследование не закончилось, вам безопаснее быть тут. Потом Геррису будет о чем подумать и без вас.
Пеппер выпрямилась в кресле.
— Откуда мне знать, что вы говорите правду? И зачем вам опекать меня?
— Неужели то, что я сказал, звучит неправдоподобно?
Майлс поморщился, глядя на нее и понимая, какая борьба идет у Пеппер в душе, и едва удержался, чтобы не обнять и не сказать, как сильно он ее любит. Хмурясь, он соображал, как долго не позволял себе признаться в собственных чувствах, считая, будто им руководит всего лишь сочувствие к попавшей в беду женщине, а не самая настоящая любовь.
