Татьяна Дубровина - Обмануть судьбу
— Ну вот, — насупил брови начальник отдела. — А сколько ты его в каталажке продержал? Или тебя в институте не учили презумпции невиновности? Кто теперь ответ будет держать? Полное самоуправство. Думаю, выговор в приказе — это самое мягкое за такие штучки, Дементьев.
— Так ведь факты…
— А факты на то и существуют, чтобы их проверять, а не доверяться им вслепую.
«Раскипятился… — беззлобно подумал Геннадий. — Стыдно старику. Можно подумать, не знает, сколько невиновных под суд идет, а сколько преступников вынуждены отпускать за недоказанностью. Если бы я не решил проверить версию Сергея, то и накрутили бы ему на всю катушку, а ты, правдолюбец, сам с удовольствием подписался бы под окончанием дела».
— Виноват, товарищ старший советник юстиции, — вытянулся в струнку Геннадий. — Немедленно исправлю свою ошибку.
— На пупе перед ним крутись, но чтоб без жалоб, — предупредил начальник. — Будет жалоба — с тебя же стружки полетят.
«Знаю, — вздохнул про себя Геннадий. — Это вы умеете… По совести за такой «сложняк» благодарность должна быть с повышением…»
Но удовольствие от четко проделанной сложной работы перекрывало сейчас его честолюбивые мысли.
Начальник отдела нажал кнопку переговорника:
— Дело Самойлова берет на доработку Дементьев. Объедините их в одно. — Он глянул на Геннадия. — Быстро управишься?
— Теперь уже раз плюнуть! — обрадованно ответил он.
— Во-во… расплевались… — проворчал Андрей Андреевич и посоветовал вдогонку: — Ты не торопись, посмотри по незавершенке, может, на них еще что нахлестнется.
В кабинете Дементьева уже ждало сообщение. Данные на обнаруженный у подъезда синий «мерседес».
По номерам удалось установить, что зарегистрирован он был в Московской области и принадлежал жителю Балашихи Шестопалову Борису Львовичу, бывшему сотруднику Балашихинской ГАИ, ныне нигде не работающему.
Возможно, это и был один из погибших бандитов. Надо срочно связаться с областным управлением, идентифицировать Шестопалова, провести опознание и выявить связи.
Со вторым было проще. В нагрудном кармане обнаружено водительское удостоверение на имя Куракина Анатолия Степановича, выданное областным управлением ГАИ.
Правда, область на запрос сообщила, что удостоверение с таким номером у них не выдавалось, не проходит ни по одной сводке, но это уже было совершенно понятно — Шестопалов, пользуясь старыми связями, успел сварганить дружку липовые права.
Геннадий вертелся словно белка в колесе.
Перво-наперво, оформил все бумажки, терпеливо снося косые взгляды и недовольные реплики Самойлова, у которого отобрали практически оконченное дело.
Потом помчался на баллистическую экспертизу, долго упрашивал сотрудников, чтобы провели отстрелку вне очереди.
Пока ждал результатов сверки, поднял картотеку, надеясь угадать в повисших нераскрытыми преступлениях либо знакомый почерк Варламова, либо указания на использовавшийся в качестве орудия убийства пистолет марки «вальтер».
Он успел просмотреть только несколько дел, как раздался звонок из лаборатории.
— Результаты готовы, Геннадий Иванович. Зайдите.
— Что там? — нетерпеливо спросил он.
— В деле по убийству в обменном пункте пользовались представленным вами на экспертизу пистолетом. Пули, извлеченные из тел жертв в Черемушках, выпущены из того же оружия «вальтер» с глушителем.
Это Геннадий знал и без них.
Он забрал заключение экспертизы и осторожно поинтересовался:
— А остальные пули?
— Калибр девять миллиметров. Судя по всему, «ТТ» и «ПМ». Но баллистическая кривая не соответствует обнаруженному у погибшего пистолету «ТТ».
— Сбросил их где-то, гад… Ищи теперь… — Геннадий нахмурился. — Ладно, у меня и без этого достаточно данных.
Это была святая правда. Мало ли оружия подбрасывают по мусорным бакам и свалкам. Можно даже не делать вид, что он собирается их искать. Лишь бы не поднимать этот вопрос в дальнейшем. «Вывози, моя кривая…» Баллистическая…
Он заперся в кабинете и принялся внимательно изучать полученное дело.
Кривая вывозила. Более того, просто подбрасывала ему новые, обличающие Варламова улики.
Петр Иванович уже успел аккуратно подклеить в папку сложенный вчетверо листок с нарисованным от руки планом.
«Обнаружено при осмотре тела, во внутреннем кармане брюк…»
На плане ясно прослеживался Черемушкинский квартал, дом, где скрывалась Лина, был обозначен крестиком, а вдоль расчерченных улиц размашисто написан адрес.
Это мог сделать только Варламов.
Дементьев быстро принялся перелистывать дело. Где-то здесь было собственноручно написанное Варламовым объяснение… Вот. Нашел. Невооруженным глазом, без всякой экспертизы видно, что писал один и тот же человек. Те же твердые, уверенные, без наклона буквы. Но все равно графологический анализ не помешает, надо сразу выписать направление. Лишнее доказательство, чтобы прижать эту сволочь.
Геннадий нетерпеливо нажал кнопку вызова:
— Где обвиняемый Варламов?
— В следственном изоляторе, в Бутырке.
— Немедленно доставить. Нет! — спохватился он. — Я сам. Машину.
Какой позор! Бесстыжий разгильдяй! Только при слове «Бутырка» он вспомнил наконец о том, что Сергей все еще находится там, отправленный на рассвете дежурным «воронком».
Геннадий быстро написал постановление о снятии обвинения, распоряжение об освобождении из-под стражи, мгновенно слетал к начальству заверить и уже со спокойным сердцем уселся в кабину поджидавшей машины.
Вот идиот! А Лина? Она же с ума сходит…
— Тормозни у таксофона, — велел он водителю.
— Вы взяли его? — едва услышав его голос, выпалила Лина.
— Да. Слушай, я еду за Сергеем. Подъезжай ко входу в Бутырку. Примерно через часик.
Глава 63
И обернулась ложь правдой
— Грачев. На выход. С вещами.
Лицо охранника было непроницаемо, но Сергей уже знал, что значат его слова.
Свобода…
Гора свалилась с плеч. Он распрямился, словно стал выше ростом. Все позади!
В комнате дежурного стоял улыбающийся Геннадий.
— Гражданин… Нет, товарищ Грачев, — официально сказал он. — С вас полностью снято обвинение. Вы свободны. Примите мои искренние извинения.
«Ну, Генка… Прямо как в кино».
— Ваши вещи, — сказал дежурный. — Сверьте по описи и распишитесь.
Сергей взял свои документы, связку ключей, глянул на стол и помрачнел.
Среди разложенных бумаг и вещей тускло поблескивали хрупкими ломкими гранями несколько хрустальных салатниц и менажница — его несостоявшийся свадебный подарок Кате Семеновой.
