Анна Тодд - После
– Нет, ты имеешь полное право самовыражаться. Я не сержусь на тебя.
Он просто поругался с отцом, но почему я должна из-за этого злиться? Если, конечно, это не беспричинная вспышка гнева, но это не тот случай.
– Ну надо же! – говорит он.
Небольшой зазор между нашими губами слишком манит. Я наклоняюсь вперед и целую его, и он сразу размыкает губы. Я накручиваю на палец его волосы, и он стонет, когда я тяну их немного сильнее. Его гнев уходит, как отхлынувшая волна. Я толкаю его назад, и он поворачивает меня и кладет спиной на стол. Его руки сжимают мои бедра. Я отвлекаю его. Мысль, что я необходима Хардину, заставляет меня чувствовать себя ближе к нему. Я чувствую себя сильнее, нужнее, и голова моя откидывается назад, когда он, стоя у меня между ног, активно и страстно целует меня.
– Ближе, – стонет он. Его руки властно сжимают мои колени, и он подтягивает меня к краю. Я дергаю вниз его джинсы, и он отрывается от меня.
– Что?..
Он удивленно приподнимает бровь. Наверное, он думает, что я сошла с ума: сначала помогаю ему ломать вещи, теперь пытаюсь раздеть его. Может, так оно и есть. Мне это в данный момент неважно. Больше всего меня сейчас интересует то, как изгибаются ключицы Хардина в лунном свете, проникающем в окно, то, как осторожно он ласкает мое лицо той же рукой, которой несколько минут назад устраивал погром.
Без лишних слов охватываю его ногами и подтягиваю к себе.
– Честно говоря, я думал, что ты ворвешься сюда и скажешь мне «ВСЕ!»
Улыбаясь, он прижимается ко мне лбом.
– Ты был не прав, – напоминаю я.
– Да. Я не хочу сегодня больше спускаться вниз.
– Хорошо. Ты не обязан.
Он расслабляется и утыкается мне в шею. Не перестаю поражаться, как между нами все стало просто. Я ждала, что он огрызнется на меня, может, даже прогонит, но он ищет во мне поддержки. Вижу, он действительно пытается перебороть себя, несмотря на свой безумный темперамент.
– Я тебя люблю, – говорю я, чувствуя, как он целует меня в шею.
– Я тебя люблю, – отвечает он.
– Ты хочешь поговорить? – спрашиваю я, но он качает головой. – Ладно, может, хочешь посмотреть кино? Что-нибудь смешное? – предлагаю я.
После долгой паузы он оглядывается в сторону кровати.
– Ты взяла с собой ноутбук? – Я киваю, и он продолжает: – Давай еще раз посмотрим «Клятву».
Я смеюсь.
– Ты же терпеть не можешь этот фильм, разве нет?
– Да… Ну это слишком сильно сказано. Просто я считаю, что это глупая, посредственная история любви, – поправляет он.
– Тогда почему ты хочешь его пересмотреть?
– Я хочу посмотреть, как ты смотришь, – отвечает он задумчиво.
Я вспоминаю, как он смотрел на меня, когда мы смотрели «Клятву» в моей комнате. Тогда я даже не догадывалась, что нас ждет. Я и не представляла себе, к чему мы придем. Отвечаю улыбкой, и Хардин хватает меня и несет к кровати.
Через несколько минут он, прижимаясь ко мне, наблюдает, как я смотрю фильм. На середине понимаю, что мои веки тяжелеют.
– Я засыпаю, – говорю я, зевая.
– Они оба умрут, ты немного пропустишь.
Я толкаю его локтем.
– Ты очаровательна, когда засыпаешь.
Он закрывает ноутбук, и мы смещаемся на середину кровати.
– И ты необычайно ласков, когда я хочу спать, – говорю я.
– Нет, я ласков, потому что люблю тебя, – шепчет он, и я проваливаюсь.
– Спи, милая.
Он тихонько целует меня в лоб, но я слишком устала, чтобы отвечать.
На следующее утро в окно изо всех сил светит солнце. Когда я поворачиваюсь, чтобы спрятать голову за плечом Хардина, он вздыхает во сне и подтягивает меня поближе. Потом я снова просыпаюсь; он не спит и смотрит в потолок. Глаза полуприкрыты, лицо непроницаемо.
– Все в порядке? – спрашиваю я, утыкаясь в него.
– Да, в порядке, – отвечает он, но я понимаю, что он лжет.
– Хардин, если что-то не так… – начинаю я.
– Все так, в порядке.
Решаю больше не спрашивать. Мы провели вместе все выходные, это рекорд. Я не хочу все портить. Подняв голову, я целую его в щеку, и он крепче меня обнимает.
– У меня сегодня кое-какие дела, ты не могла бы высадить меня около дома? – спрашивает он.
От его отстраненного тона сердце падает.
– Конечно, – бормочу я, освобождаясь из его объятий.
Он пытается взять меня за руку, но я двигаюсь очень быстро. Схватив сумку, отправляюсь в ванную краситься и чистить зубы. Все выходные мы находились в каком-то пузыре, и я боюсь, что вне этих стен все изменится. Я рада, не застав в коридоре Дакоты и Лэндона, и еще больше радуюсь, когда, вернувшись, застаю Хардина полностью одетым. Я хочу с этим покончить. Хардин убрал стекло и клавиатуру в мусорный бак, лампа и монитор аккуратно стоят рядом. Внизу прощаюсь с Карен и Кеном, хотя Хардин выходит на улицу, ни сказав им ни слова. Уверяю, что Хардин все-таки придет на свадьбу, несмотря на вчерашний скандал. Я говорю им про компьютер и лампу, но это их, похоже, мало волнует.
– Ты на что-то злишься? – спрашивает меня Хардин через десять минут.
– Нет.
Не то чтобы я злюсь, просто изнервничалась, наверное. Снова чувствую стену между нами, похоже, от того, что мы все выходные были вместе, ничего не изменилось.
– А похоже на то.
– Ну, нет.
– Обязательно говори мне, если вдруг злишься.
– Просто ты какой-то чужой. Просишь подбросить тебя до дома, и я подумала, все ли у нас хорошо.
– Ты расстроилась, потому что у меня сегодня есть дела?
Когда он так говорит, понимаю, как это на самом деле смешно и глупо. Может, я действительно из-за этого расстроилась? Потому что он не будет со мной весь день?
– Может быть. – Я смеюсь над собственной глупостью. – Просто я не хочу, чтобы ты был от меня далеко.
– Я… не специально. Извини, что ты так подумала. – Он кладет мне руку на бедро. – Ничего не поменялось, Тесса.
Его слова меня успокаивают, но остается еще один маленький вопрос.
– Хочешь пойти со мной? – наконец, спрашивает он.
– Нет, все в порядке. У меня же сегодня еще занятия.
– Ладно, Тесс. Ты помни, для меня это в новинку. Я не привык учитывать интересы других, когда строю планы.
– Понимаю.
– Я могу прийти к тебе после учебы, сходим поужинать или еще куда.
Кладу руку ему на лицо и потом запускаю руку в волосы.
– Это здорово, Хардин. Сообщи, когда закончишь, тогда и решим.
Мы подъезжаем к его дому. Перед тем, как вылезти из машины, он меня целует.
– Я напишу тебе эсэмэску, – говорит он и поднимается по крыльцу в свой проклятый дом братства.
