Эмили Гиффин - Суть дела
Она умолкает, как будто говорит сама с собой.
— Я никогда не встречала такого человека. Он... исключительный.
Я чувствую новый прилив ярости от того, что она смеет говорить мне о моем муже. О том, кого знает жалких три месяца в сравнении с семью годами нашей совместной жизни. Но вместо того чтобы указать на этот факт, я замечаю:
— Исключительные мужчины не изменяют своим женам. Они не заводят романов. Они не ставят дешевое удовольствие выше своих детей.
Пока я говорю это, в голове у меня четко обрисовывается парадоксальность данной ситуации. Если она была дешевым удовольствием, тогда Ник не стоит того, чтобы за него бороться. Но, вполне возможно, она прекрасный человек и он испытывает к ней настоящее чувство. Что же тогда остается для меня?
— Не думаю, что дело обстоит так, — говорит она, и я вижу, она и сама не знает или не до конца понимает произошедшее.
— Он говорил, что любит вас? — выстреливаю я встречный вопрос, осознавая, что именно из-за этого я здесь и нахожусь. Вот тот смысл, все вертится вокруг одного-единственного факта. Он с ней спал; у него явно были к ней какие-то чувства, и в глубине души я уверена: он был — а может, и до сих пор — влюблен в нее. Но если он сказал ей, что любит ее или что не любит меня, тогда между нами все кончено навсегда.
Затаив дыхание я жду и испускаю вздох облегчения, когда она медленно, категорически качает головой.
— Нет, — отвечает она, — он не испытывал ко мне тех же чувств. Он меня не любит. И никогда не любил. Он любит вас.
Голова у меня идет кругом, пока я повторяю эти слова, отыскивая в них правду. Я хочу ей верить. Я отчаянно хочу ей верить. И может, может, действительно верю.
— Простите, Тесса, — продолжает она дрогнувшим голосом; на ее лице написаны страдание и стыд. — Простите за то, что я сделала. С вами. С вашими детьми. Даже с собственным сыном. Так нельзя было... и я... я так раскаиваюсь.
Я глубоко вздыхаю, представляя ее с Ником: ее глаза закрыты, она обнимает его, говорит ему о своей любви. И как сильно ни хотелось бы мне обвинять ее и ненавидеть, я не делаю этого... да и не могу. Напротив, я ее жалею. Потому, быть может, что она мать-одиночка. Или из-за несчастного случая с ее сыном. Но скорее всего мне жаль ее из-за того, что она влюблена в человека, которого не может получить. В моего мужа.
В любом случае я смотрю ей в глаза и произношу такое, о чем и помыслить не могла до этого момента.
— Спасибо, — говорю я ей, наблюдаю, как она принимает мою благодарность с еле уловимым кивком, затем собирает свои вещи и встает, чтобы уйти, и, пораженная, я осознаю, что была искренна.
ВЭЛЕРИ: глава сорок четвертая
Время залечивает все раны. Она знает это лучше многих. Тем не менее сейчас она удивляется этому простому течению дней, ощущаемому как постепенно действующее волшебство. Она еще переживает, но больше не тоскует по нему так болезненно-остро, и примирилась с произошедшим между ними, хотя и не понимает пока этого до конца. Она думает о словах, сказанных жене Ника — о том, что он никогда ее не любил, — и спрашивает себя, правда ли это, и где-то в глубине души она по-прежнему цепляется за надежду, что случившееся между ними было проявлением настоящих чувств.
Но с течением времени надежда тускнеет, и Вэлери начинает относиться к их отношениям как к невозможной фантазии, иллюзии, порожденной потребностью и тоской. И она приходит к мысли, что даже если два человека искренне верят чему-то, реальностью тем не менее это не становится.
Кроме того, есть еще Тесса, женщина, которой она завидует и которую одновременно жалеет, боится и уважает — все сразу. Она сто раз прокручивает их разговор, даже пересказывает его Джейсону, прежде чем наконец полностью осознает, что произошло в книжном магазине в тот пронзительно холодный январский вечер. Жена Ника поблагодарила ее. Она выслушала признание другой женщины в любви к ее мужу, в любовной связи с ее мужем и все-таки действительно ее поблагодарила, приняв, похоже, ее извинение или во всяком случае не отвергнув его. Вся ситуация неправдоподобна, неестественна, и тем не менее она начинает обретать смысл, как теперь становится абсолютно логичной влюбленность Чарли в Саммер, девочку, которая однажды зло подшутила над ним на игровой площадке.
Это и есть милосердие, решила она, то, чего в ее собственной жизни не хватало. Родилась ли она без него или растеряла на жизненном пути, Вэлери не знала. Но теперь она желала этого. Ей хотелось стать таким человеком, который мог бы изливать незаслуженную доброту на другого, ожесточение преобразовывать в сочувствие, прощать ради прощения.
Она хочет этого так отчаянно, что совершает поступок, от которого зареклась навсегда. Она делает телефонный звонок — и звонит из комнаты ожидания в больнице, пока Чарли находится на операции, длящейся уже второй час под руководством нового хирурга. Вэлери слушает гудки, и в горле у нее пересыхает, когда на другом конце женский голос произносит настороженное «здравствуйте».
— Это Роми? — спрашивает она с оглушительно бьющимся сердцем.
Женщина отвечает утвердительно, и Вэлери впадает в нерешительность, вспоминая о том вечере, когда произошел несчастный случай, и о безответственности Роми, в которой она до сих пор убеждена, затем о последней операции Чарли, когда Роми явилась непрошеная в эту самую комнату, и, наконец, о том дне, когда Роми заметила их с Ником на школьной парковке.
Невзирая на все эти образы, Вэлери не отклоняется от курса и говорит:
— Это Вэлери Андерсон.
— О! Здравствуйте! Как вы? Как Чарли? — спрашивает Роми с добротой в голосе, которая либо отсутствовала в предыдущих разговорах, либо Вэлери просто ее не услышала.
— У него все хорошо. Он сейчас на операции, — отвечает она.
— С ним все в порядке? — спрашивает Роми.
— Нет. Нет... я не то хотела сказать... то есть да, с ним все в порядке. Это плановая операция, чтобы подправить предыдущий графт. Чарли чувствует себя хорошо. Правда, — говорит Вэлери, осознавая, что больше не переживает из-за лица Чарли, его руки или сердца. Совсем иначе, чем раньше.
— Слава Богу, — произносит Роми. — Я так рада это слышать. Так рада. Вы даже не представляете.
У Вэлери перехватывает горло, но она продолжает:
— Ну вот. Я просто хотела сказать вам об этом. Что у Чарли все хорошо... И что... Роми?..
— Да?
— Я не виню вас в случившемся.
Это не совсем правда, понимает Вэлери, но довольно близко к ней.
Остаток разговора она не помнит, не помнит и на чем они с Роми расстались, но, дав отбой, чувствует, что с души у нее свалился огромный камень.
