Алекс Савчук - Прутский Декамерон
Столы, устроенные в центре бара, были сервированы по высшему разряду; все блюда были исполнены с высоким мастерством и исключительно из высококачественных продуктов.
Наверху звучала музыка, два оркестра по очереди озвучивали сегодняшний именинный банкет: молодежное ВИА в составе двух гитаристов, барабанщика и клавишника, – они входили в моду по всей стране; вторым был оркестр из старого ресторана: ударные, контрабас, аккордеон, скрипка, флейта и саксофон. Сегодня начальству предстояло решить, какому из этих оркестров отдать предпочтение, что, соответственно, открывало избранным возможность работать в новом ресторане, то есть, по сути говоря, для музыкантов это был конкурс.
ВИА, повторяю, был представлен четырьмя молодыми парнями с длинными неухоженными прическами «под битлов»; старый оркестр был более живописен и являл собой эдакий малый интернационал: в нем играли русский, цыган, болгарин, молдаванин, украинец и еврей – то есть, в нем были представлены все основные, населяющие Молдавию национальности, исключая разве что гагаузскую – очевидно, размеров оркестра не хватило.
Праздник начался шумно и весело – наверху, в зале, зазвучали здравицы в честь именинницы, а у нас внизу, в баре – в честь первого секретаря райкома партии Юрия Никитовича, ведь все понимали что ресторан – это любимое, выпестованное им детище.
Первый тост, произнесенный работником ЦК, был самым уместным – за победу коммунизма во всем мире (предполагалось, видимо, что открытие нашего ресторана очень могло поспособствовать этому процессу). Затем были тосты менее глобальные, по очереди вставали министры, их сменили местные партийные бонзы, затем встал наш Первый – Юрий Никитович и обвел всех присутствующих строгим взглядом с высоты своего немалого роста. Его, откровенно говоря, в руководстве республики весьма уважали, а некоторые даже побаивались, стараясь заручиться его дружбой и поддержкой, потому что он имел все реальные шансы для дальнейшего продвижения, – рост, солидность, представительность, относительно молодой возраст; был грамотен – сельхозобразование, высшая партшкола; он также умел выпить три бутылки водки и, при этом, как ни в чем не бывало, продолжать говорить одними лишь партийными цитатами; кроме того, он носил на груди два ордена Ленина, а третий, как известно, давался обязательно в паре с медалью Героя Соцтруда.
Свою речь наш герой завершил, как обычно, своим любимым выражением: «Желаю вам, дорогие товарищи, всяческих благ». И конечно же все выпили. До дна.
Вскоре я заметил, что присутствующие – все без исключения – не пропускают ни одного тоста, методично накачиваясь водкой, словно верблюды водой после долгого перехода по пустыне.
Строгости в этикете по ходу празднества не было никакой – все, кто желал, могли выйти из-за стола и пойти прогуляться, что многие и делали, из-за чего у меня с начальником милиции Иван Иванычем вышел казус: он вдруг вспомнил, что является ответственным за безопасность высоких гостей (наш районный начальник КГБ, большой любитель выпить, отговорился от этой обязанности тем, что у него не было в наличие достаточного количества людей) и сказал мне: «Савва, я запрещаю кому-либо покидать бар».
– Попробуй скажи это сам кому-либо из них, – прошептал я ему на ухо. – Лучше будет, если ты вызовешь сюда несколько оперативников в гражданской одежде, да чтобы рожи у них были поинтеллигентнее, дабы не напугать гостей. И пусть стоят по двое у каждой двери, всем улыбаются и следят за порядком.
Иван Иваныч пошамкал губами, лицо его, и прежде красного оттенка, налилось в этот момент кровью и сделалось свекольного цвета, и все же ему достало ума понять, что я был прав, и он сказал:
– Гм… Где тут у тебя… ну-ка дай мне по телефону позвонить.
Я пропустил его к телефону, а тем временем к стойке бара присели министр торговли и министр строительства.
– Сделай-ка мне, Савва, большую чашку кофе, – попросил меня министр торговли, – и добавь туда для вкуса пару капель коньяка.
Министр строительства тем временем указывая на меня спросил его:
– А почему, собственно, Петр Николаевич, мои дипломированные работники, как, например, наш бармен, уходят работать к тебе, в торговлю?
При этих словах я, честно говоря, немного струхнул и, нацепив на лицо угодливую улыбку, весь превратился в слух – иди знай, возьмет сейчас министр торговли и «отдарит» меня своему другу-министру обратно. Да, и самое главное, откуда он знал мое.
– Плохо платишь, – ответил министр торговли, по-мальчишески подмигивая мне. – Вот и бегут ваши люди к нам, в торговлю. И вообще у нас веселее, не то, что у тебя на стройке – скукота, хотя и там и здесь все одно и тоже – пьют.
Не успел я вздохнуть, успокаиваясь, понимая, что разговор, на мое счастье, принял шуточный характер, как мои клиенты встали и куда-то ушли, и к стойке подошел завотделом ЦК – главный гость и самая большая «шишка» на празднестве.
– Слышишь ты, как тебя там?.. – произнес он, вперившись в меня тяжелым пьяным взглядом. – Сколько ты имеешь здесь в месяц?
– Вы… имеете в виду, какая у меня зарплата? – спросил я и тут же бодро ответил: – Оклад у нас 87 рублей.
– Нет, – скривился он, – сколько ты имеешь сверху, кроме зарплаты?
– Не знаю, – стараясь не раздражаться, ответил я. – Я первый месяц здесь работаю и еще не знаю сколько будет сверху.
– Вот у меня, например, зарплата 370 рублей, – скрипя зубами и наваливаясь на стойку, произнес он, – а у вас, барменов, я знаю, гораздо больше в месяц выходит.
Мне бы промолчать, улыбнуться, сдержаться, опустить голову, но я действительно работал в торговле первый месяц и опыта никакого не имел, поэтому сказал:
– Я что-то не пойму, товарищ, вы со мной что, местами работы желаете поменяться? Так я уже заранее согласен. Если только меня на ваше место возьмут.
У большого «босса» перекосилось лицо и он размашисто шлепнул ладонью по стойке, желая, видимо, продолжить интересующий его разговор, но в эту минуту, к счастью, подоспел наш директор торга Владимир Викторович, он нежно за плечи обнял своего главного республиканского начальника по партийно-торговой линии и увел куда-то, на душе у меня от этого разговора остался тошнотворный осадок.
Устав уже от начальственных лиц до ряби в глазах, я решил прогуляться и, сунув в зубы сигарету, направился к выходу.
Маша-официантка, наводя на столах порядок, легко порхала вокруг стола; она, несмотря на свои мощные формы, телом владела виртуозно, успевая одновременно и работать и каким-то чудом уворачиваться от рук клиентов, которые, не сумев обнять ее, старались хотя бы ущипнуть за какую-нибудь аппетитно оттопыривающуюся часть ее тела.
