Пэтти Дэвис - Кабала
Попытки Сары объяснить Марку, почему она тан поступила, чуть было не вылились в покаяние. Сара едва не проговорилась.
– Иллюзии, фантазия – вот что мне больше всего нравится. Я помогаю людям создать вокруг себя мир вымысла.
Это было почти то же самое, что признание.
Белинда творила прически для актеров, занятых в первом Сарином фильме. Тогда-то они и подружились. Позже им пришлось бок о бок поработать еще в нескольких картинах, но даже и не будь этого, каждодневные и неоднократные телефонные звонки стали для них нормой. Про себя Сара решила, что если когда-нибудь она все же позволит кому-то заглянуть ей в душу, то это будет Белинда. Пока же ничего такого не намечалось. По-прежнему она жила скрытой от чужих глаз жизнью, играя в прятки с собственным воображением, не пуская в свой мир никого.
3
Белинда
Белинду преследовала мысль об изменчивости и неожиданности жизни. Как замечательно начался день! Вместе с Сарой они решили прогуляться по Монтана-авеню в Санта-Монике и прошли от начала до конца всю улицу, заглядывая почти в каждый магазин. Никаких особых покупок и не предполагалось, к тому же они обнаружили, что вряд ли смогли бы себе позволить хоть что-то, даже если бы и очень хотели, – однако вели себя так, будто распоряжались деньгами всего мира.
В каком-то антикварном магазинчике продавец попытался привлечь внимание Сары. Выглядел он довольно привлекательно – лет тридцати, мускулистый, стройный, высокий.
– Нет ли у вас желания пойти со мной сегодня вечером на баскетбольный матч? – спросил он. – Играют «Клипперсы», билеты у меня уже есть.
– Нет.
– О, извините. Вас, наверное, будет ждать приятель. Похоже, он побольше меня?
– Не знаю, – отозвалась беспечно Сара. – А вы и вправду большой?
Рассмеявшись, подруги направились к выходу, оставив смущенного мужчину в уверенности, что смеялись над ним.
Когда они подружились и стали часто бывать вместе, Белинде хотелось походить на Сару в ее общении с мужчинами: быть такой же уверенной в себе, находчивой, вовсе не похожей на легкую добычу. От нее как бы исходила некая энергия, предупреждавшая встречного: «Ты мне не нужен». И это срабатывало. Если бы только Белинда могла овладеть подобным даром. Однажды кто-то из мужчин сказал, что ее «легко искусить», – и тут же доказал свою правоту.
На разглядывание витрин у них ушел почти весь день, тан что, когда далеко за полдень подруги вернулись к Саре, ноги их ныли от усталости, сил не оставалось даже на смех, и Белинда в очередной раз поймала себя на том, как ей хотелось походить на Сару.
Сара давала ей ощущение счастья, как будто для этого она и была предназначена. С другой стороны, Белинда считала смех предметом бартерной сделки – он шел как бы в уплату за те времена, когда смеяться было не над чем. И времена эти стояли с ней где-то совсем рядом. Она могла веселиться с Сарой, хохотать во все горло и одновременно слышать по соседству грозные звуки боевых барабанов. До сих пор, проходя мимо кладбищ, Белинда задерживала дыхание. Она знала о них слишком много. Сара же на ее месте, наверное, остановилась бы и вошла за ограду – чтобы бросить взгляд на зелень и почитать надгробные надписи.
Поздним вечером они сидели в саду возле снимаемого Сарой дома. Кусты жасмина уже покрылись цветами и при свете луны напоминали сугробы снега. Ни малейшего ветерка, сладкий, дурманящий аромат абсолютно неподвижен. Белинда устроилась рядом с Сарой в дубовом шезлонге, который та купила несколько лет назад за бешеные деньги – так отчаянно ей хотелось хоть иногда расслабиться вечером на свежем воздухе. Белинда знала, что лунный свет делал ее лицо бледнее обычного, что ей недостаточно притока крови, как будто сердце уже устало гнать ее по сосудам. Она придвинулась к Саре и положила голову ей на колени; они уже так давно и хорошо знали друг друга, так что в этом не было ничего необычного. К тому же Белинда предполагала, что сейчас Сара думает о том же, что и она.
Сама Белинда в этот момент видела кровавую массу в эмалированном тазу, которой предназначено было стать ее ребенком, если бы она проносила его в себе еще семь месяцев и только потом исторгла бы – как, собственно, и должно было быть. Сара легонько коснулась лба Белинды своей ладонью, глаза ее поднялись к звездам, к зареву, которым город обмывал небо, не давая возможности точно подсчитать, сколько же их, этих звезд, там.
– Может быть, это и к лучшему, Белинда, – сказала Сара осторожно. – Не знаю, как ты себе представляешь жизнь матери-одиночки. Думала ты об этом?
– Думала. Честно говоря, я во всем была тан уверена, – тоненьким голоском ответила Белинда; голосок дрожал, как дрожали бы лепестки жасмина, если бы в воздухе было хоть какое-нибудь движение. Она почувствовала это за секунду до того, как все случилось, – почувствовала, как что-то уходит от нее, – вот и все. Минуту назад в ней была жизнь, а теперь она убегает из нее красным ручейком. Что-то похожее происходило сейчас у нее в голове.
Поддерживая ее и все то, что она собиралась делать, Сара вовсе не приходила в восторг при мысли, что Белинде придется воспитывать ребенка одной. Тем более, что отцом являлся тот самый продюсер, чей брак походил на эмоционально заряженную вращающуюся дверь, а романтический вечер сводился к холодной пицце и воспоминаниям о бывших женах. Еще тогда Сара категорически заявила, что ни за что не согласится работать в его картинах, как бы она ни нуждалась в деньгах. В общем, когда Белинда сказала, что беременна и что собирается сохранить ребенка, Сару хватило только на то, чтобы спросить: «Ты шутишь?» Хотя она отлично знала, что Белинда говорила серьезно.
Белинда прикрыла глаза: лунный свет казался ей серебряной монеткой, лежащей на ее веках. Как хорошо, думала она, что вечер выдался безветренный; в том, что воздух отказывается двигаться, есть нечто скорбно-торжественное.
А ведь планы у нее были такими простыми – может, слишком простыми, – но, зародившись во мраке бессонных ночей, они не выглядели неосуществимыми. Она могла бы брать ребенка с собой на работу, в зависимости от того, кто был бы занят в съемках, потому что вдвоем они были одним целым – она и ее ребенок. Трижды пыталась она связаться с человеком, решившим поставить точку на их взаимоотношениях телефонным звонком из машины, но он так и не ответил ей.
– Я пыталась сообщить ему, что собираюсь родить его ребенка, – сказала Белинда Саре, – а он так и не позвонил. Поэтому не думаю, что теперь у меня есть какие-то обязательства перед ним, ничто не заставляет даже пускать его к нам, как ты считаешь?
– Абсолютно никаких обязательств. А потом, можешь представить себе все это следующим образом: ты уберегла своего ребенка от жестокой неизбежности узнать когда-нибудь о том, что его отец – мразь.
