Натали Митчелл - Раздвоение чувств
— Интересно, — произнесла я вслух и, подождав немного, снова легла на траву.
Я опять осталась одна.
4
Страшно мне не было, в этом месте я чувствовала себя даже спокойнее, чем дома, где оставалась Джун. Мне даже пришла мысль: не соорудить ли какой-нибудь шалашик и прожить тут хотя бы лето? Чтобы Джун не решила, что я пропала без вести и не обрадовалась бы, я б время от времени наведывалась домой, а потом снова возвращалась сюда, в это райское место, полное теплых, веселых воспоминаний.
Надо мной не было даже облаков, не за что было зацепиться взгляду, и я не заметила, как задремала. А когда проснулась, обнаружила, что Том сидит рядом. Отвернувшись, чтобы не разбудить меня взглядом, и, похоже, не шевелясь.
— Привет! — сказала я, тронув ладонью его широкую спину, обтянутую синей майкой. — Ты сейчас как частичка неба. Только более насыщенного цвета.
Он обернулся и подарил мне одну из своих неподражаемых улыбок.
— Я не смог уйти, — сказал он.
— Хорошо, что ты вернулся.
— Кто-то же должен сторожить твой сон…
— Лучше ты, чем кто-то другой.
Том выпрямился:
— Кто — другой?
— Да нет никого другого.
— Это потому, что тебя боятся, — заметил он убежденно. — Ты сама всех распугиваешь. Они думают, что это взаправду.
Я удивилась:
— А ты так не думаешь? Уже не думаешь?
— Я думаю, что ты сама напугана.
— Вот как? И чем же?
Том смело взял мою руку. А меня так разморило на солнце, что я и не подумала вырвать ее.
— Всем. Ты ведь всего боишься, Эшли, сразу видать. Боишься, вдруг еще что-нибудь случится из-за тебя. И со страху бросаешься на всех.
Его слова заставили меня насторожиться:
— С чего ты взял, что это случилось из-за меня? Он пожал плечами:
— Ни с чего. Просто ты ведешь себя так. Ну, как будто ты виновата в чем-то, и бесишься от этого.
Я почувствовала себя уязвленной.
— Неужели? — пропела я с ехидцей. — Мое поведение так похоже на бешенство?
— Есть маленько, — добродушно отозвался Том.
— А если я укушу тебя? Ты ведь тоже тогда взбесишься. Не боишься?
Его взгляд стал серьезным:
— Боялся, так не вернулся бы.
Я заверила:
— Но я не стану тебя кусать.
— Брезгуешь?
— Как тебе сказать…
— Да так и скажи! Что ты так любишь ходить вокруг да около? Я вот говорю, как думаю.
Я не удержалась:
— Не такое уж большое это достоинство…
— Может, и нет, — спокойно согласился Том. — Только я по-другому не могу. И если я говорю, что ты мне нравишься, так, значит, оно и есть.
Меня опять дернуло за язык:
— Я польщена!
— И можешь кусаться сколько угодно, я все равно от тебя не отстану.
Мне стало слегка не по себе. Никто никогда не прилипал ко мне настолько, чтобы приходилось отрывать его с кожей. Похоже, Том собирался многому меня научить. Причем против моей воли…
— Знаешь, Том, твое заявление звучит не очень-то привлекательно. Хочешь сказать, что ты будешь торчать поблизости, даже если я прогоню тебя?
Он тут же опроверг свои слова:
— Нет, не буду.
— Тогда что же ты имел в виду?
— Я имел в виду, — повторил Том словно через силу, — что пока ты только делаешь вид, что брыкаешься, я тебя не брошу. Ни за что.
— Том! — завопила я, подскочив. — Я тебе не вещь какая-то, чтобы меня бросать!
— Я и не…
— И между нами вообще ничего нет, понимаешь?
— Да я…
— А ты говоришь так, будто я каким-то образом принадлежу тебе! Это же полная нелепица.
Том успел вставить:
— Я знаю.
— Тогда почему же ты несешь подобную чушь?
— Я только сказал, что ты мне нравишься, — попытался он оправдаться.
Но я не собиралась давать ему поблажку.
— Нет, ты не только это сказал. Ты имел наглость заверять, что не бросишь меня. Так? Посмотри мне в глаза, Том! — потребовала я. — Ты ведь не отрицаешь, что говорил мне это?
Он потерянно пробормотал:
— Не отрицаю.
— И ты согласен, что не имел никакого права говорить такие слова?
— Извини, Эшли.
— Да пошел ты, Том! — выпалила я. — Ты не можешь меня бросить, понял? Никто на свете не может меня бросить! Потому что я — ничья. Я сама по себе. У меня никого нет. Совершенно никого.
Замолчав, я с трудом перевела воздух и подождала, думая, что он опять пробормочет извинения. Но Том тоже молчал, только смотрел на меня с таким состраданием, что я подумала, как же неправильно он опять понял мои слова. Жить в состоянии полной свободы Том не умел. Он воспринимал ее как одиночество. Потому и бросился разыскивать свою сестру, стоило той выйти замуж.
Слегка подвинувшись, он опять попытался погладить меня по голове, будто лишь сейчас выяснил, что я — несчастная сиротка. Но теперь я уже была настороже. Едва его рука потянулась ко мне, я хлестнула по ней.
— Руки прочь, Том Брэдли! Не смей ко мне прикасаться. Никогда.
Он разочарованно вздохнул:
— А я-то подумал, что ты обрадовалась, когда я вернулся…
Пришлось согласиться:
— Я и обрадовалась. Потому что считала, что обошлась с тобой резко, и хотела загладить свою вину. Но с тобой, видно, иначе нельзя. Дашь тебе палец, ты всю руку отхапаешь.
— Ты никогда не дашь мне руку…
Я насторожилась:
— В каком смысле?
— В смысле — руку и сердце.
Произнесено это было с таким тоскливым и одновременно простодушным видом, что я так и покатилась со смеху. Захлебываясь, я простонала:
— Том, ты что, жениться на мне собрался?!
Он невозмутимо ответствовал:
— А почему бы и нет?
— Да с какой стати мне выходить за тебя замуж? Ты сам-то подумай! Ой, Том, уморишь ты меня…
— Я был бы тебе верным мужем, — произнес он таким тоном, что мой смех сразу скукожился.
Я произнесла виноватым тоном:
— Верность — это здорово. Но ведь это не все.
— Нет, — подтвердил он. — Все — это любовь. Верно? Я бы очень любил тебя.
— Том, о любви не говорят, как о чем-то, что может быть. А может и не быть… Любовь или есть, или ее нет. Сейчас. Не в будущем.
Он попытался рассуждать здраво:
— Но ведь все только и пишут о том, что любовь проверяется временем.
— Пишут. Но чтобы что-то проверить на прочность, надо это хотя бы иметь. Согласен? Как можно проверить временем то, чего вообще нет?
Но Том возразил:
— Есть.
Это заставило меня смутиться.
— А ты еще говорил, что я — фантазерка. Твои фантазии куда опаснее, чем мои.
— Это не фантазия. Это… Ну, как? Реальность. Это самая настоящая реальность.
Мне вдруг стало не по себе, как будто на моих глазах оскверняли картину Леонардо.
