Жанна Курсунская - У кого как...
– Это к лучшему! Теперь он точно будет мой!
Естественно, в тот момент я абсолютно не поняла, что имела в виду Ди, а она взялась за учебу и через две недели начала бойко сдавать экзамены. Не намного хуже меня.
По большому счету, Ди нечего было делать на филологическом факультете. Положенное для чтения по программе она проглотила лет в четырнадцать-пятнадцать. Литературоведческие исследования, от которых многие студентки покрывались испариной и тупели на глазах, ею производились виртуозно. По поводу педагогических изысканий Ди спорила с преподавателями до хрипоты, из-за чего ей снижали оценки. Учительница по старославянскому, наоборот, обожала Диану. За два дня она подготовила старушке все наглядные пособия, необходимые для преподавания в следующем учебном году. Историю КПСС Ди знала практически наизусть. Оказывается, у них в Магадане историю СССР преподавала жена репрессированного врага народа. Тетенька, из которой поперло нечто после всех перенесенных тягот, как выразилась про нее Ди словами Олега. С бедной женщиной, очевидно, произошел какой-то психологический вывих, иначе чем объяснить, что она выучила историю СССР и КПСС наизусть, со всеми работами Маркса, Ленина, Сталина и Бухарина. Она преподносила свой предмет так, словно публично создавала выдающееся, фундаментальное полотно, при этом не выговаривала половину букв алфавита: вместо «л» или «р» произносила «г» и так далее. В результате десятиклассники, все поголовно, ждали ее уроков, как больших театрально-цирковых представлений, и записывали ее высказывания, чтобы посмеяться и после. Как-то Ди показала мне одну из школьных тетрадок по истории. Цитаты были одна уморительнее другой: «После того как Тгоцкий сделал эту пакость Советскому пгавительству, все сгазу поняги, что у него гевые загибы», «Это еще что! Это только истогия, а вот начнется фигасофия, тогда попгачете!» и так далее. В конце десятого класса историчка сообщила своим ученикам, поголовно сдавшим экзамены на пять: «Тепегь я спокойна. Вы мне в институте будете благадагны. Больше ничего учить не надо. Знания у вас погные абсагютно!» Она оказалась права. История КПСС была застывшей глыбой, как Библия, – – ни то ни другое не позволяли дополнений или изменений, несмотря на открытия археологов и изыскания ученых. Каждое слово точно на своем месте, словно вырубленное в камне. На экзаменах Ди даже не брала время на подготовку, шпарила цитатами исторички, следя только за тем, чтобы не выпалить «г» вместо «р» или «л».
В конце июня первый курс был благополучно окончен, и мы расстались на два летних месяца. Ди уехала домой, в Магадан, а я с родителями – на Черное море» Папа достал путевку на их с мамой большом военном заводе. То есть достала, как всегда, мама. В отделе социального обеспечения у нее работала подруга, которая сообщила о горящей путевке, и мама мягко, убедительно объяснила папе, какие действия следует предпринять, чтобы путевка досталась именно нам.
Двадцать дней мы гуляли среди диковинных растений огромного ботанического сада, купались в море, катались на прогулочных катерах и катамаранах. Жизнь была безоблачной и прекрасной. Много лет спустя я часто вспоминала именно эту поездку и вновь убеждалась, как права была мама, когда говорила, что главное – быть вместе и здоровыми. Однажды мы сидели с ней на белой курортной скамейке, ажурной и легкой, – может быть, это ощущение рождалось из-за того, что скамейка, слово белая птица, приземлилась на краю высокой горы, уходящей зеленым откосом в синее море. Мама вдруг спросила:
– Ты скучаешь по Ди?
– Не знаю... Наверное, от нее нужно иногда отдыхать... Мне здесь всего хватает.
На самом деле я иногда вспоминала о Ди, когда замечала вдруг странные лица, непонятным образом складывающиеся при легком дуновении ветра из причудливых растений ботанического сада. Я вспоминала Ди, когда выщербленные морем камни представлялись мне мужчинами и женщинами с воздетыми к небу руками или взлетающими птицами. Папа сказал, что это нормально, ведь у всех явлений природы есть души, только некоторые люди их видят, а многие – нет.
На море казалось, что Ди с ее сумасшедшими выходками и непредсказуемыми поступками вообще больше мне неинтересна, но я ошибалась, потому что, вернувшись из поездки, первым делом побежала в студенческую общагу. Ди там не было. Она отсутствовала весь август и первую половину сентября и только семнадцатого числа вдруг возникла передо мной, счастливая, лучезарная. Первым вопросом после наших объятий был ее вечный:
– Зяма дома?
– Конечно, куда ж ему деться.
– Ура!..
И мы отправились на лекцию по языкознанию, усевшись в конце аудитории, чтобы можно было незаметно шептаться. Ди явно не терпелось рассказать мне что-то важное, поэтому, как только все угомонились, а профессорша начала объяснять строение корней, Ди достала из большой холщовой сумки конверт.
– Что это?
– Письмо мне от Олега!
– Он разыскал тебя?
– Я первая ему написала.
– А как ты узнала его адрес?
– У его бывшей жены.
– Жены?
– Да. У Олега была жена и есть сын.
– От Олега?
– Конечно! Ему сейчас четыре года.
– А где жена?
– Уехала в начале августа в Монголию.
– Зачем?
– Второй раз вышла замуж за военного. Его распределили в Монголию. Я, как только получила адрес Олега, сразу хотела поехать к нему в часть, но у меня не было денег на билет. То есть родители дали мне на еду на месяц, хватило бы... Но дело не в этом.
– А в чем?
– Я решила сначала написать ему письмо.
– Написала?
– Да. И представляешь, через две недели получила ответ.
– Что ты написала Олегу?
– Правду. Что полюбила его с первого взгляда. Ну не так банально, конечно. Это было очень красивое письмо.
– И что он тебе ответил?
– Он тоже любит меня!
Я смотрела на Ди, и мне казалось, она глупеет прямо на глазах. Ее наивность разъедала мои нервы, как серная кислота. Я была уверена – Ди понадобилась этому идиоту для каких-то целей.
– Ди, он не любит тебя!..
– Перестань!
Она сунула мне конверт:
– Читай!
Я развернула тетрадную страницу. Мгновенно отбросила шелуху нежных фраз о страданиях, которые испытывал режиссер, глядя на свою лучшую актрису, о чувстве долга перед театром, перед великим делом, которое он задумал и должен был осуществить, а их роман убил бы всю работу и забрал бы творческую энергию, о том, что теперь, в армии, он понимает, как был не прав, сдерживая себя и Ди и запрещая ей даже смотреть на него влюбленными глазами, как он заставлял себя издеваться над ней, чтобы оттолкнуть ее и заставить возненавидеть его. Я мгновенно отбросила весь этот подлый, виртуозный вздор и нашла цель Олега. «Влюбленный солдат» объяснял Ди, что не нужно приезжать к нему в часть – свидание получить очень трудно. Самое лучшее – найти какую-нибудь возможность, использовать какие-либо связи, чтобы ему дали отпуск.
