Кэти Линц - Когда командует мужчина
Кивнув, она отвернулась и стала смотреть в окно. Горько, что все это пустые слова…
Почему-то, когда Хиллари представляла себе, как будет выходить замуж, ей ни разу даже в голову не пришло, что придется стоять в очереди на венчание. А что какой-то эрзац-Элвис будет состязаться с рок-группой накурившихся марихуаной лабухов, ей и в страшном сне не могло присниться. Однако все было именно так. Группа и певец шпарили каждый свой номер. Одновременно. В результате гул стоял такой, что даже сильному духом мужчине впору было закричать «караул».
— Мы не сумели договориться насчет музыки, — доверительно сообщил Хиллари будущий молодожен, стоявший в очереди впереди них. — Вот и решили пойти на компромисс — потрафить вкусу сразу обоих. Вроде как символ семейного согласия.
Если такая какофония, подумала Хиллари, символ семейного согласия, этой паре не позавидуешь.
— Как по-вашему, мое платье не слишком… вы понимаете… — невеста сделала порхающий жест обеими руками. — Не слишком…
— Нет, что вы. Рюши очень идут к змеевидному узору на чехле, — храбро выдавила из себя Хиллари. Невеста просияла:
— Вот спасибо.
— Да-да. Все как надо.
Но у самой Хиллари далеко не все было как надо. Прежде всего от оглушительного грохота у нее разболелась голова. И нервы сдали… Впрочем, у кого бы в подобной обстановке не сдали? Так что, когда Люк протиснулся к ней сквозь толпу, она, отведя его в сторону, сказала:
— Может, перенесем на другой день?
Но тут как раз певец, работавший под Элвиса, вошел в раж, и Люк не услышал ни слова из того, что она говорила. Все поглотил шлягер: «Ты для меня лишь гончий пес».
— Что? — прокричал Люк.
Хиллари пришлось встать к нему вплотную, и ее губы почти прижались к его уху.
— Может, отложим на другой раз? — громко повторила она.
Люк мгновенно повернул к ней голову, и не успела она отпрянуть, как его рот оказался у самых ее губ. Теплые волны его дыхания растопили сопротивление, сделали ее уступчивой, как воск. Она судорожно глотнула воздух. Люк подавил рвущийся наружу вздох и решительно отрезал:
— Мы женимся сейчас.
Он сказал свое «женимся» ни на йоту тише, чем она свое «отложим», но в этот момент музыка, как на грех, умолкла, и его заявление раскатилось по всему залу.
Все глаза уставились на них; Хиллари готова была сквозь землю провалиться.
— Ишь, до чего ему жениться невтерпеж! — ввернул веселый тромбонист. Но под угрожающим взглядом Люка поперхнулся и поспешно прижал к себе тромбон, словно боясь за невредимость инструмента, да и собственной личности тоже. — Ладно, ладно, парень, молчу… — запинаясь, пробормотал он.
На его счастье, дверь в капеллу отворилась и служитель объявил, что его преподобие готов совершить обряд венчания очередной пары — Хот Моммы и Лобо.
— Мы следующие, — сказал Люк, как только они остались вдвоем в опустевшем теперь зале. И, видя, как Хиллари жмется от него в угол, добавил: — Нервничаешь?
— Туг только толстокожий бегемот не занервничает.
— Значит, я бегемот, — сказал он.
— А ты не нервничаешь?
— Ни вот столько.
— Хорошо, наверное, быть бегемотом, — с раздражением проговорила Хиллари.
— А это, дорогая моя, дар от Бога, — серьезно ответил Люк и, внезапно умолкнув, с торжеством уставился на нее. — Ага, я видел!
— Что ты видел?
— Улыбку на твоем лице. Первую за весь день.
— Согласись, Люк, причин для веселья мало. Какая же это свадьба?
— Все познается в сравнении, — возразил он. — Или ты считаешь, что у этих двух, что прошли впереди нас, все идет нормально? У нас по крайней мере Элвис не тягается с трубачами из Страшного суда.
— У нас и колец обручальных нет, — сказала Хиллари, которая только что вспомнила об этом упущении.
— Есть. Я о них позаботился, — сказал Люк.
— Когда?
— Сегодня утром. До твоего прихода. Вот тут они — разрешение на венчание и кольца. — Люк похлопал по внутреннему карману пиджака, который надел в честь торжественного события. Он и галстук повязал, вколов в него огромную малахитовую булавку под стать своим зеленым глазам. Или это Хиллари сказала ему, что булавка им под стать, когда купила в подарок незадолго до их разрыва? — Все идет путем, так что перестань волноваться.
— Кому-то надо волноваться, — пробормотала она, непрерывно крутя пальцами прядку, волос.
Знакомый жест. Люк хорошо его помнил, она всегда крутила прядку, когда нервничала.
— У нас впереди гораздо больше счастья, чем у многих других пар, — заверил он ее.
— Откуда такой вывод?
— Ну, нас не только тянет друг к другу, у нас уже есть свое прошлое.
— Весьма непрочное, согласись.
— Нам было хорошо вместе. И теперь снова будет хорошо.
Так хорошо, что он ушел от нее? — подумала Хиллари, но вслух ничего не сказала. Лучше не касаться некоторых тем. Теперь она возобновляла свои отношения с ним, так сказать, с открытыми глазами — не затуманенными розовыми грезами.
Она уже не влюбленная по уши девчонка, слепо обожающая Люка. Нет, уважаемые господа. Тут другой случай — перед вами прозорливый адвокат, руководствующийся семейным долгом. Ей, Хиллари, необходимо принять срочные меры в связи с губительной враждой. Приступ, случившийся с отцом вчера вечером, только подтверждал срочность этого дела. Она, что и говорить, совершает благородный шаг.
Игра, конечно, стоила свеч, но, кроме пользы делу, Хиллари, если уж честно, вдохновлял в их скоропалительном браке и некий романтический налет, нечто подобное тому, что присутствовало в романах, которые она любила читать. Правда, романтический подход к жизни довольно рискован, нельзя поддаваться донкихотским иллюзиям… Хотя это и нелегко для человека, мечтательного от природы.
Но ничего, крепкие орешки ей по зубам. Она справится и не допустит, чтобы ее усилия пропали зря. Ни в коем случае.
«Накачка» подействовала. И когда Хиллари услышала, что к венчанию приглашаются невеста Грант и жених Маккалистер, она почувствовала себя готовой — настолько, насколько позволяли обстоятельства.
Видимо, сохранить совсем уж ясную голову обстоятельства все-таки не позволили — церемония венчания прошла для нее как в тумане, однако она, надо полагать, ответила «да» всюду, где требовалось, потому что все закончилось словами священника:
«Объявляю вас мужем и женой. Вы можете поцеловать новобрачную».
Прежде чем до сознания Хиллари дошло, что теперь она законная жена и что это непреложный факт действительности, Люк уже наклонился для поцелуя. Он порывисто обхватил ее голову, вплоть до кончиков ушей, ладонями, и властность стремительного его прикосновения, а еще больше многообещающе интимный взгляд покорили ее безраздельно.
