Кристин Ханна - Разные берега
Элизабет обняла старшую дочь:
– А где сестра?
– Мы в самолете сидели врозь.
Джеми появилась в зоне выдачи багажа последней. Она выделялась в толпе ростом – примерно метр восемьдесят, прической – светлые, мягкие, волнистые волосы доставали почти до пояса – и, наконец, нарядом. На ней были черные кожаные брюки в обтяжку, черная рубашка и черные солдатские ботинки.
Она продиралась через толпу, как нападающий футбольной команды.
– Это был самый ужасный полет в моей жизни, – заявила Джеми, вместо того чтобы поздороваться. – Рядом сидел ребенок, место которому в исправительном заведении. – Она чмокнула Элизабет в щеку. – Привет, мам. Ты выглядишь какой-то уставшей. А где папа?
Элизабет рассмеялась:
– Привет, детка. Твой отец на день задерживается. Делает важный репортаж.
– Вот это сюрприз! – Джеми едва перевела дух и тут же продолжила: – Они бы еще побольше кресел в самолет напихали! Прямо как будто на лилипутов рассчитывают.
Когда они подъехали к дому, Джеми все еще что-то оживленно рассказывала.
Отец с Анитой ждали их на крыльце.
Джеми вылетела из машины с развевающимися волосами и с разбегу бросилась в объятия деда.
Элизабет и Стефани забрали багаж и последовали за ней.
В доме пахло Рождеством. Еловые ветки украшали камин, благоухал корицей свежеиспеченный тыквенный пирог.
Весь день они болтали, играли в карты и заворачивали подарки в красивую бумагу. В полдень Стефани с Анитой скрылись на кухне, чтобы приготовить соус и овощи. Элизабет осталась в гостиной – они с Джеми и отцом играли в покер на спички.
– Расскажи нам, детка, – потребовал отец, попыхивая трубкой и разглядывая свои карты, – как у тебя идут дела в Джорджтауне?
– Непросто, – пожала плечами Джеми.
Это удивило Элизабет. Когда Джеми бывало нелегко, она в этом обычно не признавалась.
– В чем дело, что-то не так?
– Мама, не драматизируй, пожалуйста. Просто трудный семестр.
– А как твое плавание? – спросил отец. – Мы увидим тебя на следующих Олимпийских играх?
Когда Джеми было одиннадцать, одержав свою первую победу на соревнованиях, она заявила, что когда-нибудь завоюет олимпийское золото.
– Без всяких сомнений, – широко улыбаясь, заверила она. Но улыбка была какой-то странной. Неестественной. Элизабет хотела что-то сказать, но в этот момент в комнату вошла Анита. В руке она держала телефон.
– Птичка, это Джек.
Элизабет сразу поняла, что ее ждет невеселая новость.
Элизабет спала плохо, всю ночь проворочалась с боку на бок. Наконец в пять утра она сдалась, встала, оделась и спустилась вниз.
Вчера Джеку не удалось вырваться. Возникло какое-то важное препятствие. Репортаж получился великолепным. Я приеду завтра. Обещаю.
Элизабет заварила себе чашку чая и пошла в гостиную. Там, на кофейном столике, стояла красная картонная коробка с елочными украшениями. Видимо, отец оставил ее для Элизабет со вчерашнего вечера.
Она поставила чашку и достала из коробки первую игрушку. Это был прелестный белый ангелочек из фарфора. Мама подарила его Элизабет на четвертый день рождения. Насколько Элизабет помнила, это был последний подарок от матери.
– Здравствуй, мамочка, – тихо произнесла она, с улыбкой глядя на ангела, лежавшего у нее на ладони.
У Элизабет осталось так мало воспоминаний о маме, что каждое из них было для нее драгоценным.
Она повесила ангела на вторую сверху ветку, зажгла гирлянду и отступила на несколько шагов. Елка выглядела прекрасно.
В комнату вошла Анита. Она была в розовом пеньюаре и шлепанцах, как у куклы Барби.
– Я еле нашла эту коробку.
– Это ты ее для меня оставила? – спросила Элизабет.
– Ты можешь представить себе отца роющимся на чердаке в поисках коробки с елочными игрушками?
– Не могу. – Элизабет невольно улыбнулась. Анита уселась на диван, поджав под себя ноги.
– Жаль, что Джек не смог приехать вчера.
Элизабет снова повернулась к елке. Она не хотела продолжать разговор на эту тему.
– Он занят каким-то важным репортажем.
– Ты говорила об этом.
– Так оно и есть.
Анита нарочито тяжело вздохнула. Вот так они и общались с той самой поры, как отец привел в дом Аниту в качестве новой жены.
Элизабет тогда было тринадцать. Трудный возраст. И Анита Бокнер была последней, кого бы Элизабет выбрала себе в приемные матери.
– Птичка, это твоя новая мама, – объявил отец.
Больше о ее родной маме он никогда не упоминал. Ни фотографии на каминной полке, ни рассказов, которые могли бы согреть ее осиротевшую дочь.
Анита пыталась стать для Элизабет матерью, но у нее ничего не получилось. Они с самого начала были несовместимы, как лед и пламень. Чтобы не расстраивать Эдварда, они научились вести себя вежливо по отношению друг к другу. Когда намечалась очередная размолвка, одна из них меняла тему разговора.
На этот раз очередь была за Элизабет. Но тут раздался звонок у входной двери. Она взглянула на Аниту:
– Вы кого-нибудь ждете?
Та в недоумении пожала плечами. Элизабет пошла открывать дверь.
На пороге стоял Джек. Выглядел он помятым и уставшим.
– Привет, малыш, – проговорил он и улыбнулся какой-то вымученной улыбкой. – Я посреди ночи разбудил главного редактора службы новостей, отдал ему пленку, а потом всю ночь добирался сюда на перекладных рейсах. Ты не сердишься на меня?
Элизабет улыбнулась:
– Я уже чуть было окончательно в тебе разочаровалась, а ты взял и совершил героический поступок.
Она позволила Джеку обнять себя и, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее, поцеловала его в ответ.
Обычно неделя после Рождества проходила довольно спокойно. Но не прошло и двадцати четырех часов с их возвращения в Эко-Бич, как Элизабет поняла, что в этом году все будет по-другому.
Джеку позвонили в первый раз в аэропорту Нашвилла 27 декабря. В тот момент она не придала звонку особого значения, она еще не поняла, что за последнюю неделю в их жизни наметился крутой поворот.
Пока она отдыхала с семьей в Теннесси, в Орегоне бурно развивались события.
Джек снова стал героем.
Сюжет про Дрю Грейленда вышел в эфир сразу после Рождества. На следующий день его арестовали по обвинению в изнасиловании. Новость тут же приобрела общенациональный масштаб.
С того момента, когда Джек с Элизабет переступили порог дома, телефон не умолкал ни на минуту. Все хотели взять у Джека интервью. После долгих лет забвения он снова стал знаменитым.
Историю с Дрю Грейлендом вынес на суд американской публики не абы кто, а Джексон Шор, который когда-то сам был звездой, а потом споткнулся и сбился с пути.
