Салли Боумен - Любовники и лжецы. Книга 2
Глава 23
– Кто еще знает об истории с Хоторном? – спросила Джини Николаса Дженкинса.
Они расположились на заднем сиденье «ягуара», за рулем которого сидел шофер. Служебный автомобиль – одна из привилегий, связанных с должностью Дженкинса, – быстро ехал по мокрым от дождя улицам на юг, в сторону отеля «Савой». Дженкинс выглядел рассеянным и напряженным.
– Ладно тебе, Николас, выкладывай. Кто-то определенно знает. Кто? Дэш?
– Ты когда-нибудь оставишь меня в покое? Сколько раз тебе можно повторять! Ты, Ламартин и я. Больше никто. – Он умолк, а потом бросил на спутницу острый взгляд. – А почему ты спрашиваешь?
– Потому, что я все больше убеждаюсь: об этом знает кто-то еще. Причем знает раньше, чем ты поручил нам с Паскалем это задание.
– Чушь! По-моему, Джини, у тебя развивается паранойя.
– Ответь, пожалуйста, на мой вопрос, Николас. Дэш знает об этом?
– Нет, черт подери, не знает! Да, Дэш любит делать вид, что он знает больше самого Бога, но у меня есть для него новость: на самом деле это не так. – Редактор снова посмотрел на Джини. – А что, он пытался что-то вынюхивать?
– Не совсем. Он сделал несколько дурацких замечаний по поводу сегодняшнего приема с участием Хоторна.
– Ну и что с того? Я и сам сделал несколько замечаний на этот счет. Кстати, когда это ты успела подружиться с нашим блистательным владельцем? Надо же, прислали личное приглашение с курьером!
– Не надо сейчас об этом, Николас. Это не самое главное. Важнее другое. Если Дэш ничего не знает, то, возможно, знал Джонни Эплйард? Он передавал тебе какие-нибудь слухи относительно Хоторна? Признайся, Николас, ведь это Эплйард подкинул тебе эту наводку?
– Не верю собственным ушам! Ну сколько раз тебе говорить! Это моя тема! На сто процентов моя. Она не имеет ничего общего с этим сраным Эплйардом, упокой, Господи, его душу и все такое. Это моя наводка, полученная через мой источник, и когда вы с Паскалем что-нибудь нароете, это будет мой эксклюзивный материал. Если у вас, конечно, что-нибудь получится. Кстати, у вас что-нибудь выходит?
– Да, Николас, выходит. Я работала над этим все выходные.
– Ну и что? Подумаешь!
– Кроме того, эта история даже круче, чем мы предполагали сначала.
– Серьезно? – спросил Дженкинс, и в его глазах промелькнул интерес. Затем он поднял руку и поднес палец к губам. – Прибереги детали на потом, – велел он, посмотрев на стеклянную перегородку, которая отгораживала их от водителя. – После ужина я отвезу тебя домой. Там и поговорим. – Дженкинс стал смотреть на пробегающую за окном улицу, а затем попытался поднять собственное настроение. – В любом случае тебе этот ужин не повредит, – сказал он, с улыбкой посмотрев на Джини. – Увидишь Хоторна на публике… Кстати, Джини, ты сегодня выглядишь чертовски хорошенькой. Непривычно видеть тебя в платье.
Говоря это, он посмотрел на ее ноги. Заметив это, Джини отодвинулась от него на несколько сантиметров. Машина замедлила ход. Дженкинс снова уставился в окно.
– О, Господи, только не это! Твою мать!
Около перекрестка Кингсвей и Ковент-Гарден им внезапно пришлось остановиться. Впереди них, через крыши стоявших в пробке машин, Джини увидела полицейские автомобили с вращающимися мигалками. С черепашьей скоростью они приближались к центру этой свалки. Полицейские уже расставляли ограждения. Все машины направляли в объезд. Вдалеке завыла сирена.
– Чертова ИРА! – выругался Дженкинс. Наклонившись вперед, он открыл окошко в стеклянной перегородке. – Попробуй побыстрее, Крис. Срежь дорогу через Гарден и поезжай вниз, мимо оперного театра.
– Я так и хочу, сэр. Да и все остальные тоже.
– Тогда прояви изобретательность, – огрызнулся Дженкинс. – За это тебе и платят. Я не собираюсь опаздывать.
Ужин в «Савое» был грандиозным. Его проводили в Речном зале, и, как прикинула Джини, гостей было не меньше трех сотен.
Меры безопасности были предприняты самые тщательные. Сначала Джини решила, что это связано с новым витком террористических угроз, но у Дженкинса было достойное объяснение.
– Ковбои из Дублина тут ни при чем, – категорично заявил он. – Мелроуз сказал мне, что с самого начала все планировалось именно так. Этим мы обязаны присутствию Джона Хоторна.
С этими словам Дженкинс обвел рукой зал и входные двери. Каждый гость должен был предъявить специальный пропуск, который самым внимательным образом изучался. Когда у входа оказались они сами, маленькая вечерняя сумочка Джини была открыта и тщательно обыскана.
– Может, мне и карманы вывернуть? – угрожающе спросил Дженкинс.
– В этом нет необходимости, сэр, – ответил вежливый американец. – Подставьте только руки под этот сканер и переверните их. Благодарю вас, сэр. Теперь вы, мэм.
Джини подставила руки под прибор размером с переносной телефон. Лившееся из него голубоватое свечение сначала залило ее ладони, а затем тыльную сторону рук.
Николас взял ее под локоть, и они вместе прошли сквозь невзрачный прибор, установленный на небольшом возвышении прямо в дверном проходе. В кармане у Дженкинса оказались ключи, и раздался сигнал тревоги. Вежливо, но непреклонно его попросили пройти за стоявшую неподалеку ширму. Он вышел оттуда пунцового цвета и в течение следующих тридцати минут бушевал по поводу устроенного ему обыска.
– Сканер! – язвительно бросал он направо и налево. – Хорош сканер! Уж поверьте, эти цэрэушники ощупали меня с ног до головы, даже яйца. Потрясающие сексуальные ощущения! Я не получал такого наслаждения уже много лет!
Как и ожидала Джини, зал блистал знаменитостями и сильными мира сего. На возвышении, поодаль от того места, где сидели они с Дженкинсом, Джини насчитала четырех министров, несколько газетных магнатов, включая Мелроуза, несколько знаменитых тележурналистов, главу Управления независимого вещания и не менее четырех редакторов ведущих лондонских газет. Когда последних заметил Дженкинс, на его физиономии появилось кислое выражение.
– Что там делает этот напыщенный болван из «Таймс»? И этот шотландский алкоголик? Великолепно! Просто великолепно! Ну спасибо тебе, Мелроуз!
Дженкинс принялся яростно крошить лежавшую слева от него булочку. Повернувшись к Джини спиной, он завел разговор с женщиной, сидевшей рядом с ним.
– Правильно. Уже поднялся на сто тысяч и продолжает расти… – донеслись до Джини его слова.
Она снова сосредоточилась на тех, кто сидел во главе стола. Джона Хоторна усадили посередине, а слева и справа от него были Мелроуз и председатель совета директоров Би-би-си. Женщин там не было, и Хоторн был, наверное, лет на десять моложе всех сидевших рядом с ним.
