Дженнифер Крузи - Солги мне
— Наконец, все прочее население Фрог-Пойнта, — сказала она. — Похоже, наш городок стоит на пороге войны.
— Из-за тебя, что ли? Черта с два. — На лице Тревы появилась презрительная гримаса. — Никому и в голову не придет сказать хоть одно дурное слово о Мэдди Мартиндейл, Вечной Девственнице города Фрог-Пойнт. Даже такой мегере, как Хелен Фарадей.
Ирония, прозвучавшая в голосе Тревы, заставила Мэдди вскинуть голову.
— Что ты сказала?
Трева смущенно потупилась:
— Извини. Не будь ты моей лучшей подругой, у меня едва ли хватило бы сил терпеть твои странности. Если бы ты знала, какое это облегчение — резануть тебе правду-матку в глаза!
У Мэдди отвалилась челюсть; она сидела, не зная, что ответить. Это было так непохоже на Треву; она могла высмеять, сделать язвительное замечание, но, безусловно, поддержала бы подругу и ни за что не обрушила на нее такой тяжелый удар, не предупредив заранее.
— Ну ладно. — Мэдди решила, что пока лучше повременить с выяснением отношений. — Я рада хоть кому-то доставить удовольствие.
Трева бросила ложку, обошла стол и плюхнулась в кресло напротив Мэдди.
— Извини. Забудь, что я сказала. У тебя все будет хорошо. — Мэдди рассеянно взглянула на нее, и Трева затараторила: — Ты не сделала ничего дурного. Ты идеальная мать и супруга. И вообще, кому какое дело? Господи, Мэдди, неужели ты готова забыть о себе, лишь бы потрафить городу? — Трева откинулась на спинку кресла. — К тому же, если хорошенько подумать, именно так ты и поступала, всегда была чиста в словах, делах и помыслах.
— Насчет помыслов я не уверена, — отозвалась Мэдди, пытаясь сдержать натиск Тревы. — Порой мне в голову приходит что-то совсем несуразное — я выхожу в деловую часть города, останавливаюсь напротив банка и выкрикиваю похабные слова, потом смотрю, как отреагируют люди. Или прогуливаюсь голышом по Центральной улице. Я даже всерьез подумывала об этом.
— Я бы с удовольствием раскошелилась, лишь бы взглянуть на тебя в этот миг, — засмеялась Трева. — Впрочем, нет, дело даже не в тебе; я заплатила бы вдвойне, чтобы увидеть физиономии окружающих.
— Только я едва ли смогу сделать что-либо подобное, — сокрушенно сообщила Мэдди. Отложив терку, она подалась вперед. — Это была бы глупая, постыдная и бессмысленная выходка, и она подорвала бы репутацию моей семьи. Видишь ли, быть хорошей гораздо проще.
— Не для всех, — возразила Трева и так резко отодвинула назад кресло, что его ножки заскрипели. — Кое-кому из нас гораздо проще совершать дурные поступки, а потом всю жизнь расплачиваться за них.
Мэдди смотрела на подругу, хлопая глазами, пытаясь отвлечься от нынешних неурядиц и обратить свои мысли к событиям далекого прошлого.
— Это ты насчет Три? Да никто уже и не вспоминает о том, что двадцать лет назад тебе пришлось выйти замуж по техническим причинам.
— Я была еще школьницей, — Трева вернулась к стряпне, — и все будут помнить об этом до скончания века. Даже если бы я изобрела лекарство против рака, люди так и говорили бы: «Трева Хейнс — ну, та самая, что выскочила замуж не закончив школу, — придумала лекарство от рака!» В нашем городе никто ничего не забывает. — Она отодвинула кастрюлю с маникотти и принялась мыть стойку. — Но тебя-то не тронут. Ты всегда все делала правильно. Вышла замуж за школьного приятеля и ни разу в жизни даже не взглянула на других мужчин. Тебя скорее положат в хрустальный гроб и выставят в церкви!
— Трева, я тебя не узнаю! — воскликнула Мэдди. — Конечно, мне хотелось бы проявить сочувствие, но моя жизнь вот-вот превратится в ад, и я пришла просить помощи!
— Верно. — Трева прикусила губу. — Верно. Извини. Просто у меня выдалась тяжелая неделя, а теперь еще и это. Какой кошмар. Я совершенно выбита из колеи.
— Зато у тебя готов обед, — отозвалась Мэдди, протягивая Треве миску с тертым сыром и оставшийся кусок пармезана.
— Нет уж, натирай до конца, — велела Трева.
— Ради одной кастрюли макарон?
Трева распахнула холодильник и взмахнула рукой. Мэдди вытянула шею, заглянула внутрь и, увидев на полках еще пять кастрюль маникотти, в ужасе отпрянула.
— Трева, у тебя определенно что-то стряслось.
— Кто бы об этом говорил… У меня всего лишь гора вареного теста, а у тебя — чужие трусики с дыркой. — Трева захлопнула дверцу. — Что ты собираешься делать? Пусть все летит к чертям, но я не брошу тебя в беде.
Мэдди открыла рот, чтобы продолжить расспросы, но прикусила язык, наткнувшись на тяжелый непроницаемый взгляд Тревы, которым та всегда гасила в зародыше готовые начаться ссоры. Какие бы неприятности у нее ни случились, Трева не желала их обсуждать, и точка. Мэдди решила не обострять ситуацию и вернуться к своим собственным затруднениям.
— Когда Брент появится дома, устрою ему скандал, — сказала она. — Честно говоря, я не знаю, что делать. У меня нет улик. Я выбросила трусики.
Трева закатила глаза:
— Какие еще улики? Ты ведь собираешься разводиться, а не совершать убийство.
Убийство. Какой чистый, приятный звук, особенно по сравнению со словом «развод».
— Не забегай вперед, — сказала Мэдди. — Еще не вечер.
— Ты говорила с родителями насчет щенка? — спросила Мэл.
— Нет, — ответила Эм. — Не было подходящей минуты.
— Ну, тогда слушай про Джейсона Норриса. Я такое о нем узнала!
Девочки сидели в домике на дереве, доставшемся Мэл в наследство от ее старшего брата, Три. Эм развалиась на старых голубых подушках, позаимствованных в гостиной, и пыталась решить, стоит ли изливать свои тревоги лучшей подруге. Мэл была похожа на свою мать — такая же худощавая, светловолосая и веснушчатая — и обладала разумом, отточенным игрой в «нинтендо» и свободным доступом к видеофильмам для взрослых. В городе не осталось ни одной кассеты, которую не посмотрела бы Мэл. Эм считала ее лучшим в мире собеседником, с которым можно было обсудить семейные передряги. Впрочем, она еще не была уверена, что хочет их обсуждать. Высказанные вслух, опасения могли превратиться в реальность.
— Дердри Уайт сказал мне, что Рашель Тэнди от него без ума, — заявила Мэл. — Но Джейсону на это наплевать. В этот миг Эм тоже было наплевать.
— А Джейсон сказал, что у девчонок водятся вши, — ответила она.
Мэл выпрямилась.
— Вот как? Подумать только, он снизошел до разговора с тобой. Моя мама говорит, что мальчишки — бессловесные твари, и если парень произносит что-нибудь кроме хрюканья, это замечательный знак!
Эм покачала головой и продолжила:
— Потом он начал гоняться за мной вокруг бассейна с лягушкой в руке, как будто я их боюсь. Такой противный.
