Шарлотта Филлипс - Сладкое лекарство от бессонницы
Лара покачала головой, задумчиво постукивая себя пальцем по подбородку.
– Нет. Мне кажется, лучше всего будет там, где мы ставили его в первый раз.
Алекс не без труда подавил вздох отчаяния. Как и любой военный человек, он приветствовал перфекционизм, однако всему есть предел…
Он заметил, что Лара смотрит на него с виноватой улыбкой.
– Прости. Я сущий кошмар, сама знаю. Просто мне хочется, чтобы все было идеально.
– Нет проблем.
Он перенес зеркало туда, откуда они начали почти час назад. Все это время Лара продолжала украшать зал, прерываясь лишь для того, чтобы подать ему очередную команду. Ее решимость и безудержная энергия не могли оставить его равнодушным. У Лары имелся ясный план действий, который она последовательно воплощала в жизнь. Нет ничего удивительного в том, что все это интриговало его, особенно учитывая тот факт, что сам он последнее время не знал, куда себя употребить.
– Так что у тебя за пунктик насчет помощи? – спросил Алекс, пока она наблюдала за тем, как он устанавливает зеркало. – Я ведь предложил тебе вчера свое содействие. Могла бы сказать, что тебе нужно передвинуть мебель.
– Я не хотела навязываться. Достаточно того, что я поселилась у вас в квартире.
Он пожал плечами:
– Невелика проблема. Поппи не стала бы предлагать, если бы ты мешала. Она сделала бы то же самое для любого из своих друзей.
– Наверное, я просто привыкла все делать сама, только и всего, – осторожно заметила она. – Когда возникают какие-то проблемы, я их решаю самостоятельно.
– Даже если при этом велика вероятность оказаться в больнице? – усмехнулся он. – Не можешь ведь ты, в самом деле, сама двигать мебель!
– Конечно могу! – запальчиво возразила Лара. – Я сама установила эти полки. И стены сама покрасила. И с мебелью как-нибудь разберусь.
Не то чтобы это было очень легко. Тут он прав: ей действительно было тяжеловато. Вот он мог весь день напролет носить с места на место что угодно и даже не вспотел бы при этом.
– Ну ладно, – насупился Алекс. – Тут еще есть над чем поработать, и я хочу, чтобы ты позвала меня.
Она открыла было рот, чтобы вежливо отказаться от помощи, но он поднял руку и остановил ее:
– Ради бога, прими помощь! Я же не прошу тебя подписаться кровью.
Он сказал как отрезал, тема была закрыта, и она против воли кивнула, хотя в душе знала, что не сдержит обещания. Приятно, конечно, побыстрее закончить расстановку мебели, и у нее ушло бы на это в два раза больше времени, но она не намерена обзаводиться привычкой полагаться на посторонних, особенно на него.
– Ты такая целеустремленная, – решил сменить он тему.
Лара подошла к прилавку, подтянулась и уселась на него.
– Ну да, я очень давно об этом мечтала. Этот магазин очень много для меня значит. Я столько в него вложила.
И прежде всего все свои сбережения.
– А как ты вообще к этому пришла? – спросил он. – Я хочу сказать, нижнее белье – это ведь весьма специфический рынок.
Ему, видимо, было немного неловко обсуждать дамские вещи, и он чувствовал себя как рыба на берегу. Лара невольно улыбнулась. Подобные мужчины временами заглядывали к ней на рынок, им было не по себе, когда они выбирали белье для жены или подруги, понятия не имея, какой нужен размер бюстгальтера или цвет.
– Я всегда занималась шитьем, – пояснила Лара. – Мне это нравится. Специализация пришла позже, уже в колледже. Мне по душе старинная мода, эра Голливуда, когда женщины были яркими, гламурными, с формами. Это и стало вдохновением для моей первой коллекции.
Лара вернулась мыслями в прошлое. В детстве ей ничего не оставалось, как ходить с опущенной головой. И так продолжалось, пока ее не взяла к себе Бриджит. Последняя из долгой вереницы приемных родителей, с которыми она никак не могла ужиться. Не получалось подстроиться, и все тут. А как подстроиться, она не знала. Она все перепробовала за долгие годы, но только с Бриджит ей это практически удалось. В итоге Лара осталась у нее, пока не пришло время отправляться в колледж. Бриджит была портнихой и научила Лару всему, что умела сама. Это стало поворотным пунктом в ее жизни.
В колледже она поняла, что у нее настоящий талант к кройке и шитью. Вместе с этим пришло осознание, что она сможет зарабатывать себе этим на жизнь, если захочет. Она может обеспечить себе стабильность, заиметь свой собственный дом, и ей больше не придется ни на кого полагаться.
– Не хочешь ни на кого работать? – спросил Алекс.
Лара пожала плечами:
– Я начинала так, работала какое-то время на линию моды из сегмента масс-маркет. Но я ненавижу контроль. Люблю все делать по-своему. Обожаю сама добиваться успеха. На себя я всегда могу положиться, видишь ли. Сама себя я никогда не подведу.
– Ты научилась шить до колледжа?
Зеркало заняло свое место, и он отступил от него на шаг.
– Идеально! – воскликнула Лара, спрыгивая с прилавка. Она подошла к зеркалу и начала избавлять его от защитных уголков и упаковки. Алекс принялся помогать ей. Вскоре взору явилась позолоченная рама и безупречная зеркальная поверхность.
– Я начала шить, когда мне было пятнадцать.
– Мама научила?
– Ну, вроде того, – уклончиво ответила Лара.
Она собрала упаковку и бросила в угол, туда, где стояли пакеты с мусором, потом обернулась и осмотрела торговый зал. Все было именно так, как она хотела, и ее захватила волна возбуждения. Все складывалось как нельзя лучше! Она не успела опомниться, как уже положила ладонь на руку Алекса. Он удивленно посмотрел на нее.
– Спасибо за помощь, – улыбнулась Лара. – Я твоя должница.
Впервые со дня их знакомства она получила в ответ искреннюю улыбку без тени раздражения. Он и впрямь был настоящим красавчиком, и у нее сладко заныло в животе.
– Я непременно придумаю, как взыскать с тебя долг, – пообещал Алекс.
Глава 4
Алекс резко сел, охваченный паникой, от всей души надеясь на то, что не кричал во все горло. Все было как всегда. Стекла окон идут трещинами, удерживаются на месте только благодаря наклеенной на них пленке. Ощущение массивного давления под транспортным средством и грохот взрыва. Потом горячий асфальт плавится под ногами, когда он, оглушенный, потерявший ориентацию, бредет сквозь дымовую завесу и обломки в поисках Сэма и водителя. Рядовой Сэм Уокер сопровождал его. Один из его подразделения, Алекс за него в ответе.
Он в смятении огляделся, в кулаке зажата простыня, подушка намокла.
На краю кровати лежит открытая книга, с помощью которой он старался отогнать сон. Через шторы пробивается яркое осеннее солнышко. Вдоль стен красуется дамское белье.
Пульс начал медленно приходить в норму, дыхание выровнялось. По какой-то невероятной причине все эти рюшечки и фестончики, придавшие его жилищу совершенно иной вид, успокоили его так, как не могла успокоить по-военному чисто прибранная комната. Такую комнату с казармой не перепутаешь. Это реальность. Это его дом. Он больше не служит в армии. И не несет ни за кого ответственности.
