До встречи в моих снах (СИ) - Ветрова Влада

– Ты ворчишь, как старик, – смеюсь я, а Николай недовольно кривит губы и подходит ближе, обняв меня за талию и импульсивно дернув на себя.

По моему телу снова пролетает горячая волна, а сердце пускается в галоп. Я поднимаю руки и пристраиваю их на его груди, чувствуя, с какой бешеной скоростью молотит его.

– Мой психологический возраст – шестьдесят три, – чуть заторможено говорит он, залипнув на моих глазах.

– Как соблазнительно, – давлюсь я смехом, а он невозмутимо ведет плечом.

– Если тебе такое нравится, могу бубнить и на восемьдесят. В легкую.

– А можешь отправить своего внутреннего пенсионера в дом престарелых?

– Магия какая-то, – невпопад брякает он, подняв одну руку и коснувшись моей щеки. – Ты с каждым днем все красивее. Так не бывает.

И снова прилив. Волна ласкает мое тело, окутывая мягкой пеной. И отступает перед самым поцелуем, вымывая почву из-под ног.

Как же вкусно. Как сладко. Я вся в мурашках, с головы до ног. Его борода иногда щекочет, я улыбаюсь, повиснув на его шее, и ничего другого в тот момент и не надо. Стоять вот так на берегу, целоваться, греться о его могучее тело, пышущее жаром. До тех пор, пока его руки не приходят в движение.

Сердце камнем падает в живот. Пульсирующая тяжесть тянет к еще холодному песку, уговаривая сменить плоскость. Он мнет меня так жадно, что у меня ноги делаются ватными. И если он сейчас продолжит, я ни слова против не скажу.

– Коля… – испуганно отшатываюсь я. – Мы на пляже.

– Я пока контролирую себя, – хрипло отвечает он, тесно прижимая меня к себе.

– Пока – очень многообещающе, – отмечаю я, немного сбив внутренний накал.

Похоже, дом престарелых прямо у меня в голове.

– Не хочу тебя отпускать, – хмурится он и делает шаг в сторону, к воде.

– Ты чего это задумал? – Я сощуриваюсь, а он дерзко ухмыляется и снова шагает. Вместе со мной, разумеется. – Перестань.

– А то что? – подначивает он и делает еще шаг.

Наши ступни оказываются в воде и ощущается она ледяной.

– Нет-нет-нет-нет-нет, – тараторю я, встав на цыпочки. – Слишком рано для купаний. Слишком.

– В самый раз, – снова шагнув, заверяет он.

– Нет, пожалуйста, – пищу я, пытаясь подтянуться на его шее.

– Тебе понравится, – шепчет он, наклонившись ко мне. Нежно целует и добавляет бархатным голосом: – Обещаю.

У меня сердце вот-вот выпрыгнет, так колотится. И, не встретив сопротивления, Коля снимает с меня сумочку и тунику. Затем футболку с себя. Заматывает в нее мои вещи и мягко бросает на сухой песок. А потом поднимает меня за бедра, разведя мои ноги и быстро заходит в воду.

Я задерживаю дыхание и едва сознания не лишаюсь от перепада температур, а он крепко обнимает меня и шепчет на ушко:

– Сейчас отпустит. Сейчас, терпи. – Я шумно выдыхаю, а он целует мою шею. – Умница. Расслабься, ладно?

Какой, нафиг, расслабься? Я не знаю, то ли к Господу взывать, то ли чертыхаться. Но молчу, как рыба.

Его руки скользят по моему телу, нагло пробираясь под купальник. Его язык выписывает узоры на моей шее. А его пальцы…

– Коля! – сорванным голосом предпринимаю я последнюю попытку остановить это безобразие и бросаю затравленный взгляд через плечо, в сторону пляжа.

– Тут только мы, Анют. Я слежу.

– Да где ты следишь? – с отчаянием выпаливаю я. – Ты глаза вообще открываешь? Я – нет.

– Не моргну, – снова шепчет он. Снова целует. И снова…

Я дольше сопротивлялась, если по-честному. У меня так давно никого не было, меня так давно никто не трогал, что удовольствием накрывает до неловкого быстро.

И что я должна сейчас сказать? Спасибо? Я не могу ответить взаимностью. Мне, блин, страшно. И делать это тут, и вообще… делать это. С ним.

Я подготавливаюсь, чтобы сказать хоть что-нибудь, прочищая горло, а он выносит меня на сушу, от чего я ощущаю себя гирей на его шее. Какая же я тяжелая! Но он, кажется, совсем не чувствует моего веса.

Я сползаю по нему, вставая ватными ногами на песок, а он поднимает свою футболку и деловито обтирает меня ей. Потом надевает на меня тунику и сумочку, пока я стучу зубами и растерянно моргаю.

– Возвращайся в отель, не мерзни, – бархатным, словно теплый уютный плед голосом говорит он. – Я поплаваю.

А мне бы полежать.

Он целует меня на прощание и с разбега ныряет, а я топчусь на берегу, ожидая, когда он наконец появится на поверхности. И только когда вижу его голову и широченные плечи, плетусь к выложенной деревянными дощечками дорожке, где оставила свои босоножки. А потом иду до отеля, низко опустив голову, чтобы не дай Бог не встретиться ни с кем взглядом.

Даже в номер заходить стыдно. Чувствую себя какой-то непутевой девкой, отдавшейся на первом свидании. Старперы в моей голове раскладывают пасьянс и осуждающе качают головами, но мое тело еще молодо. И ему хорошо. Так хорошо, что от одних воспоминаний я начинаю засматриваться на лейку душа, но вовремя вспоминаю, что через стенку спит сын.

Стыд и удовольствие. А можно убрать первую составляющую из этого уравнения? Ну пожалуйста…

– Ты на море, что ли, успела искупаться? – сонно бормочет сын, когда я выхожу из ванной.

– Угу, – мычу я, не разжимая губ. – Разбудила?

– Да не, я всю ночь как будто не спал. Такое, знаешь, пограничное состояние. Как будто спишь, но на самом деле – хрен там плавал.

«Да и сейчас, поди, плавает…», – мелькает в моей голове, и приходится тряхнуть ей, сосредотачиваясь на разговоре с сыном.

– Да, бывает такое. Это нервное, Саш.

– Походу, – морщится он. Трет глаза и присматривается ко мне. – Почему у тебя такое выражение лица, как будто ты сходила мимо горшка?

– Сын! – возмущенно всплескиваю я руками, а этот здоровый дурак ржет.

– Ну а я чего… Колись.

Колись. Что-то такое я и сделала. Вмазала добрую порцию дурманящих гормонов.

– Кстати, о Коле… – многозначительно бормочу я.

– Я понял, – широко улыбается сын. – Не просто так он вписался в потасовку. Хороший ход.

– Дурак ты, – хмуро шикаю я на него. – Еще скажи, что специально это подстроил. Тогда я точно одолжу у него ремень и впервые в жизни, но, поверь мне на слово, с удовольствием выпорю тебя.

– Нет, мам, не специально, – слабо морщится Сашка. Садится в кровати и трет лицо. – Как проснуться-то…

– Искупайся. Очень бодрит, – бурчу я.

– С мужиком? – дерзит Саша. – Нет, спасибо. Я не заднеприводный.

– Там и девочка была. Долго спишь, – ухмыляюсь я и иду на балкон вешать мокрый купальник.

– Та вчерашняя?

– А сколько у тебя вчера было, напомни?..

– Ты прекрасно поняла, о ком я, – раздраженно ворчит Саша и уходит в ванную, демонстративно хлопнув дверью.

– Ты влип, очкарик, – тихонько хихикаю я, пристраивая свои вещи на сушилке. – Ты пока еще не понял, но ты крупно влип.

На завтрак я собираюсь, как на свидание, долго выбирая наряд и игнорируя насмешливый взгляд сына. Этот – напялил мятую майку и красавчик, а у меня волосы спутанные и сидит все, как на корове седло. Глаза только кажутся другими. Будто больше. Светлее. Выразительнее, что ли.

– Точно. Глаза.

Я щелкаю пальцами, наконец-то остановив свой выбор на платье с таким декольте, что кроме как в вырез, смотреть никто и не станет.

– Как тебе? – кручусь я перед сыном.

– Блеск. Донесешь меня? У меня артрит развился, пока я тебя ждал.

– Да кто б тебя просил, – закатываю я глаза и вдруг в номер стучат.

Я иду открывать, еще раз оценив себя в отражении, но на пороге оказывается вовсе не ожидаемый мной Николай, а сотрудник отеля. Но, с корзиной прекрасных цветов.

– Для вас, Анна, – с акцентом, но по-русски говорит он, протягивая мне корзину. – Пожалуйста, – он кланяется и уходит, а Саша из-за моей спины выдергивает из цветов записку. – Эй! – только и успеваю возмутиться я.

– Инспекция, – выставив руку вперед, бурчит Сашка. – Для прекрасной соседки, – зачитывает он вслух, паясничая, а мои щеки щиплет от прилившей крови. – Добро, можешь оставить. Хотя бы не от очередного придурка.