Любовь и Хоккей (ЛП) - Джей Монти

Вот откуда взялся весь гнев на льду, Риггс была там ураганом. Если бы она провела хоть одну игру, не попав в штрафную, я бы забеспокоилась, что с ней что-то не так. Хоккей не был для нее любовью, как для меня, это был способ выпустить весь гнев, который она накопила внутри себя.

Я направляюсь к ней, позволяя ей обнять меня за плечи.

— Как получилось, что Бишоп существует так долго и все еще ест эту томатную диарею в своей еде? - она заявляет, что наблюдает, как Би ест, с выражением отвращения на лице.

У Риггс нулевой фильтр, она не боится сказать вам все как есть. Это то, что делает нас такими близкими, мы честны друг с другом.

Бишоп откусывает огромный кусок хот-дога, жует его и напевает, просто чтобы позлить ее. Они всегда ссорятся, как братья и сестры. Они никогда не ладят, никогда. Я думаю, это в основном потому, что Риггс никогда не было легко любить, и большую часть времени она отвергает это. Бишоп просто не из тех, кто так легко отступает.

— Чертовски вкусно. Может, тебе не стоит так сильно беспокоиться о моих привычках в еде, Аурелия, - замечает он, и я закатываю глаза. Отлично, теперь она будет в бешенстве.

Она показывает ему средний палец. 

— Прекрати называть меня так, Маверик. Если бы от твоих привычек в еде меня не тошнило, я бы, блядь, не возражала, придурок.

— Не называть тебя как? Твоим именем? Аурелия, - подталкивает он, его ухмылка растет по мере того, как растет ее гнев.

— Ты, ублюдок…

— Дети, давайте обуздаем это, пришло время для торта! - Заявляет Попс из-за наших спин, останавливая Риггс от того, чтобы надрать Бишопу задницу. Бишоп сдерживает смех, в то время как Риггс пристально смотрит на него. Я со смехом качаю головой.

Этот дом наполнен любовью и поддержкой. Мои любимые люди во всем мире собираются, чтобы отпраздновать мою жизнь, и это делает этот день достойным всей боли, которую он приносит. Моя жизнь не была идеальной, как и я сама, но в моей жизни были люди, благодаря которым стоило жить.

Все это возможно благодаря двум вещам.

Любовь и хоккей.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Мне действительно нужно подстричь эту гребаную швабру на голове, а моя борода нуждается в серьезной стрижке. Я взял за правило не стричься во время плей-офф, но теперь, когда сезон закончился, мне пора перестать выглядеть разъяренным лесорубом.

Я могу очень быстро превратиться из чистюли в страшного Снежного Человека. Я убираю волосы с глаз, насколько это возможно, и продолжаю свою тренировку.

Пять конусов установлены на льду в виде большой пятиконечной звезды. Я пробираюсь сквозь них, ведя шайбу по пути. Совершаю резкие движения вокруг конусов, раскрываюсь и убеждаюсь, что могу быстро менять направление.

Всегда нужно быть уверенным, что я быстро двигаюсь. Это ключ к отличной защите.

Но, блин, я чертовски ненавижу agility* дни (*имеется ввиду день отработки ловкости, скорости и манёвренности).

Я ненавидел их с тех пор, как начал играть. Что глупо, потому что почти каждый день был днем agility. Это хоккей, о котором мы говорим. Может быть, мне следовало играть во что-нибудь менее физически сложное, например, в бейсбол или шахматы.

Мои икры горят, легкие болят в середине вращения. И теперь моя мирная практика разрушена громким голосом Пэта Бенатара, доносящимся из динамиков арены. Я слегка подпрыгиваю, не ожидая звукового вторжения. Представьте себе это. Взрослый мужчина ростом шесть с чем-то футов, испугался резкого "Ты настоящий крепкий орешек …" из динамиков.

Как это уместно.

На моем лице появляется улыбка, и я качаю головой, в основном из-за этого образа в моем сознании, но также и из-за того, кто только что катался на льду, покачивая головой, как профессиональная певица 80-х. Лично я предпочитаю тренироваться в межсезонье в тишине. Только я и звуки коньков по льду. Мне больше ничего не нужно.

Однако я знаю только одного человека, который практикуется, разминается, черт возьми, даже слушает рок-музыку восьмидесятых. По ее словам, это настраивает ее на правильный лад.

— Ты пытаешься заставить меня оглохнуть, Вэлли?

Валор Салливан.

Она смотрит на меня, ее веснушчатое лицо расплывается в улыбке. Я смотрю, как ее красивые длинные ноги скользят ко мне. Она такая «старая» душа. Кого из пятнадцатилетних вы знаете, кто слушал Eddie Money, Queen и Mötley Crüe? Большинство детей ее возраста увлекаются каким-нибудь рэпером татуировками на лице.

Но только не Вэл.

Она сама по себе чертова загадка. Уверенная в себе, и в тоже время неуверенная в себе девушка с вихрем рыжих волос. Даже со всеми ее причудами, включая одержимость Lemonheads (они отвратительны) и футболки группы, она все равно одна из самых крутых людей, которых я когда-либо встречал. Я просто надеюсь, что она такой и останется. Чистая, нетронутая, не сломленная миром, и, надеюсь, она не позволит Риггс развратить ее. Ее шлем зажат у нее под мышкой, когда она начинает говорить в нескольких футах от меня.

— Не оскорбляй так Бенатара. Я не виновата, что твой музыкальный вкус - полный отстой. - Я не думаю, что мы могли бы прожить и дня без оскорблений или пререканий. Это было закодировано в ее ДНК, чтобы ругаться на меня.

— То, что моя музыка была написана за последние пять лет, не делает ее плохой, это делает ее популярной, - возражаю я, закатывая глаза.

— Да, да, избавь меня. Я лучше буду закрывать свои уши ржавой консервной банкой, чем слушать это электронное ослиное дерьмо.

Я громко смеюсь, полностью откидывая волосы с лица. Может быть, это потому, что ее воспитывал только отец, который много лет играл в хоккей, но у нее самый ужасный рот. Моряки покраснели бы. Я не шучу. По мере того, как она становилась старше, становилось только хуже.

Ее волосы заплетены в неряшливую косу, из нее вылетают клочья локонов. Я представляю, как она злится из-за того, что пытается завязать их в смертельный узел, вроде этого. На ней тренировочная майка и обычная хоккейная форма, на шее у нее висит золотой кулон, выделяющийся на фоне всего остального.

Первые несколько месяцев без него я чувствовал себя голым. Но когда я увидел это на ней, это того стоило. Я не был религиозен, не совсем, но что-то более высокое, чем я, направило Аннализу в мою жизнь, а затем меня к Валор.

— Можно подумать, что ты в возрасте своего гребаного отца, слушая эту музыку.

— Это называется вкусом, Маверик. Ты должен попытаться его раздобыть.

— Работаешь над своим щебетанием, я вижу?

— Нет, язвить тебе просто естественно.

Я закатываю глаза, смешок покидает меня.

— Мне пора приступать к тренировкам, суперзвезда. Если я не разогреюсь к тому времени, когда Папаша приедет сюда, я буду делать круги несколько дней. - Она начинает катиться назад, когда из динамиков доносятся звуки Crazy Train, ударяя меня по голове и издавая металлические звуки. Я со смехом качаю головой, отмахиваясь от нее, когда она начинает разогреваться.

Валор Салливан. В один прекрасный день она ворвется, как ураган, в жизнь какого-нибудь бедного мальчика и перевернет весь его мир вверх дном. И я буду там, чтобы трахнуть его, если он причинит ей боль.

С улыбкой на лице я катаюсь по кругу, чтобы собрать все свое снаряжение. Я слышу вдалеке Валор, напевающую в такт музыке. Перекидываю сумку через плечо, направляясь к выходу со льда, когда слышу свое имя.

— Бишоп! Я как раз собирался тебе звонить.

Когда меня призвали из Олтона, единственного дома, который я когда-либо знал, я приехал один. Мой маленький городок в Иллинойсе был своим собственным миром. Свой маленький уголок, и хотя Чикаго находился всего в четырех часах езды, он все равно казался мне целым миром вдали от меня. Моя семья, моя настоящая семья, не могла выкорчевать свою жизнь. Я бы им не позволил. У тренера Финнегана была работа, жена Аннализа и две девочки-близняшки, Лили и Вайолет, которых я обожал. Что касается биологического донора спермы, который называл себя моим отцом? Он едва мог держать голову достаточно долго, чтобы понять, что я даже играл в хоккей.