Дочь моего друга (СИ) - Тоцка Тала

— Мне Руслан предложил, — втупившись в пол, бормочет Бортников, — сказал, что они уйдут, и мы сможем с тобой вдвоем остаться. А они не ушли...

Почему подло поступил Паша, а от стыда горю я? Потому что так глупо подставилась? Позволила себя заманить в ловушку?

— Ты мог предложить по нормальному, — сиплю, потрясенно глядя на бормочущего одногруппника. — Я же тебя другом считала.

Хотя друг, это громко сказано. Мы несколько раз выпили кофе и прошлись по набережной. Еще несколько раз сидели вместе на лекциях.

— А ты бы согласилась? — Он осмеливается посмотреть мне в глаза, но столкнувшись с моим горящим взглядом, снова отворачивается. — Ты же гордячка. Всех отшиваешь. Я потому и дружил с тобой, чтобы хоть как-то...

— Разве это повод, чтобы меня насиловать? — теперь уже у меня дрожат губы. Снова ощущаю на теле потные руки и палец в сухом влагалище.

— Ты не понимаешь, Арин, — понуро качает головой Бортников, — твою девственность уже весь универ обсуждает. И надо мной ржут, что мы с тобой за ручки ходим. Что я как лох...

— И что ты сейчас от меня хочешь? — сверлю его злым взглядом.

— Скажи, ты... — он все же поднимает голову, — ты будешь заявлять в полицию?

— Демид настаивает, — холодно киваю, — но я еще не решила.

Сама не знаю, почему приплетаю Демида, но его имя действует на Бортникова ошеломляюще.

— Вы что, с Ольшанским... — он не договаривает. Я не опровергаю и не подтверждаю. Просто молчу. Пашка смотрит на меня с неподдельным ужасом. — Арин, попроси его, чтобы ничего отцу не говорил. Мне ж тогда пиздец. Хочешь, я на колени встану?

У него такой вид, как будто он точно бухнется на колени, несмотря на то, что аудитория начинает заполняться.

— Отойди, а то меня сейчас на тебя вывернет, — тихо говорю в ответ и сажусь на место, выставляя перед собой сумку как щит.

Бортников еще немного мнется рядом, затем отходит, но всю лекцию я чувствую на себе сверлящий взгляд.

Глава 6

Арина

Я уже вернулась из университета, а меня все еще потряхивает от разговора с Бортниковым. Я совершенно не разбираюсь в людях. Как я могла считать хорошим парнем законченного подонка?

И даже сейчас я была готова поверить, что он пришел просить прощения. Что раскаивается. А он всего лишь до жути боится своего отца. И Ольшанского.

Зря я сказала про Демида. Они теперь будут думать, что нас с ним что-то связывает. Бортников вон от страха весь позеленел, когда я вспомнила о Демиде.

Господи, да если бы! Если бы я имела хоть какое-то отношение к Ольшанскому!

Рядом с таким мужчиной чувствуешь себя как в коконе. Защищенной, недоступной, недосягаемой даже для просто чужого взгляда.

Мне часа хватило, чтобы ощутить это на себе. Да, его энергетика тяжелая, давящая. Но фишка в том, что когда этот мужчина играет на твоем поле, его энергетика превращается в защитный силовой щит. Невидимую непробиваемую броню.

Каково быть по другую сторону силового щита, не хочу и думать.

Интересно, что чувствуют женщины, которые с ним в отношениях? Которые под его защитой?

Даже представить не получается. Мурашки разбегаются по телу, кончики пальцев немеют. В груди образуется холодная пустота, в которую я проваливаюсь, стоит только подумать, что мы могли бы... Я могла бы...

Подхожу к зеркалу и внимательно вглядываюсь в отражение. А я смогла бы его по настоящему заинтересовать?

Разглаживаю пальцами брови, обвожу овал лица, обрисовываю губы.

Хотела бы я посмотреть на Настю, которой звонил Ольшанский. Какая она?

Вздыхаю и отворачиваюсь. Ясно, какая. Ослепительная. Роскошная.

Идеальная. Рядом с Демидом должна быть только такая. Я и до половины наверное не дотягиваю, хотя мне слишком часто говорят, что я красивая. Особенно в последнее время стали говорить...

От распирающих грудь чувств дом кажется клеткой. Переодеваюсь и иду в гараж — если утром я боялась сесть за руль, то сейчас наоборот, полна решимости обкатать свой подарок.

Ивану, папиному водителю говорю, что поеду покатаюсь по центру. Сама. Ехать недалеко, дорога знакомая. Когда я брала уроки вождения, мы с инструктором отрабатывали основные маршруты до автоматизма.

— Я пообедаю где-нибудь в центре и вернусь, — успокаиваю Ивана, — не волнуйтесь.

— Может мне все же поехать с вами, Арина? — он обеспокоено качает головой. — Не бойтесь, я буду как в шапке-невидимке. Зато мне так будет спокойнее.

— Да нет, не надо, а то я так никогда сама не научусь, — сажусь за руль, сумку бросаю на соседнее сиденье.

Глажу руль, приборную панель, светлую кожу, которой обит салон.

Это не машина, это мечта.

Завожу двигатель и плавно двигаюсь с места. Иван следит за мной, нервно кусая губы. Мне хорошо его видно в зеркале внутреннего обзора.

Как ни странно, вождение успокаивает. Мне некогда размышлять о демонической харизме Ольшанского, надо смотреть на дорогу.

Еду по средней полосе очень аккуратно и осторожно. Мой инструктор остался бы доволен.

Паркуюсь возле недавно открывшегося ресторанчика — мы здесь были с папой, и мне понравилось. Единственное, парковка небольшая, но глупо в центре города требовать невозможного.

Занимаю столик в самом углу, официант приносит меню. Даже не знаю, в какой момент его почувствовала, когда он уже вошел или когда только собирался. Но кожу начинает покалывать. Поднимаю глаза и вижу, как в зал ресторана входит Ольшанский.

***

На автомате съезжаю по спинке стула и приседаю на корточки, выглядывая поверх стола.

Я еще тот везунчик года. Из десятков ресторанов города Ольшанскому сегодня приспичило пообедать именно здесь.

Он не один, с ним еще двое мужчин, но они оба проигрывают Демиду по девяти пунктам из десяти. Головы присутствующих женщин поворачиваются в его сторону как флюгеры. Ольшанский все видит, и ему явно это льстит.

Один из спутников Демида показывает на террасу, и если бы я обладала способностью к телекинезу, то всех троих уже бы давно туда вынесло силой моей мысли.

Но Демид отрицательно качает головой, и хостес показывает им на столик, стоящий от моего через зал по диагонали. Мне остается теперь следить за Ольшанским, выглядывая из-за стола.

— Прошу прощения, с вами все в порядке? — слышу сверху, и от неожиданности втягиваю голову в плечи.

Опомнившись, поднимаю глаза. Надо мной стоит официант с блокнотом и ручкой наготове. Божечки, что он обо мне подумал?

— Сережка упала, — бормочу, хватаясь за мочку и делая вид, будто поправляю сережку. — Думала потерялась, а она под стол закатилась, представляете? Жалко, папин подарок...

Представляю, как глупо выгляжу, но парень сохраняет абсолютно невозмутимый вид. Искренне надеюсь, что ему феерически наплевать, что там у меня произошло и почему я сижу под столом. Лишь бы это не отразилось на его заработной плате.

— Вы готовы сделать заказ? — спрашивает он с дежурной вежливостью.

Мне уже перехотелось есть, но теперь просто так встать и уйти невозможно, если я хочу остаться незамеченной. Меня обязательно увидит Демид, он как раз сидит лицом к выходу. И наверняка будет очень удивлен, узнав бедную студентку в посетителях одного из самых модных и дорогих столичных ресторанов.

Заползаю обратно на стул, при этом не свожу глаз с Ольшанского. Повезло, что он сидит ко мне спиной, и я могу видеть исключительно его затылок.

Заказываю салат и сок, двигаюсь ближе к стенке и залипаю на стриженом затылке и широких плечах, обтянутых дорогой костюмной тканью. Пиджак на Демиде сидит ожидаемо идеально.

Кожу ладоней покалывает, когда я представляю на его затылке свою руку. Что за мысли лезут в голову? Я никогда ни с кем не представляла ничего подобного.

Пробую переключиться на салат, но жую, совсем не чувствуя вкуса. Нос забит ароматом парфюма Демида, который я уверена, никак не могу сейчас слышать. Он сидит слишком далеко. Значит, это мои рецепторы заработали по памяти?