Дочь моего друга (СИ) - Тоцка Тала

— Я тридцать лет живу без вашего понимания. Думаешь, что-то изменилось?

— С ним невозможно разговаривать, — поворачивается Руслан к брату. Тот молча барабанит пальцами по столу.

Оба Айдарова явно на взводе и явно держатся из последних сил. В детстве они были больше похожи, сейчас Рустам здоровее Руслана, шире в плечах и крепче. Руслан в очках, у него проблемы со зрением.

Хорошо, что все эти проблемы не мои.

— Не я вас сюда позвал, — выпрямляюсь. — А теперь послушайте меня. Тот самый день, когда вы наконец поймете, что в этом мире вы не самые хитровыебанные, станет вашим звездным часом. Надеюсь, я до этого доживу.

Руслан порывается что-то сказать, но я не даю. Упираюсь в стол раскрытыми ладонями.

— Если Покровский откажется от тендера, конечными выгодополучателями будет ваша компания. Можете начинать бить себя в грудь и доказывать, что это не так. Я готов перечислить все ваши прокладки с размерами уставных капиталов, датой регистрации и учредителей с директорами поименно, — пресекаю жестко и поднимаюсь из-за стола. — А если вы думаете, что это могу сделать только я, то вы идиоты вдвойне. Сказать, что вы меня разочаровали, ничего не сказать.

Разворачиваюсь и иду к двери. Вот сейчас Рустам крикнет, что я долбоеб.

— Демид, — слышу за спиной раздраженное, — не надоело долбоеба изображать?

Пожимаю плечами и продолжаю идти. Сейчас Руслан окликнет и предложит долю. Но прежде выдаст, как им тошно со мной иметь дело.

— Демид, подожди, — зовет Руслан и негромко добавляет: — Как же ты заебал...

Разворачиваюсь.

— Десять процентов, и ты гарантированно отстраняешь Покровского.

Поворачиваюсь обратно. Что-то Рустам долго не вмешивается.

— Двадцать, — иду, а вдогонку летит: — Хер с тобой, двадцать пять.

О, вмешался. Снова останавливаюсь, но говорю, обращаясь к стенке.

— Вы забыли, мальчики. Ольшанский меньше чем за пятьдесят процентов не работает. А с вами не работает в принципе, — и открываю дверь.

— Ну и иди нахуй, — слышу психованное и улыбаюсь даже когда иду по коридору.

***

Сажусь за руль и выдвигаюсь в сторону дома. Конечно, мне больше хотелось не улыбаться, а набить им обоим ебальники.

Но я не могу. Нельзя. Эти два говнюка Айдарова мои братья. Родные, по отцу. И по совместительству мои враги.

Мы слишком хорошо знаем друг друга, чтобы у нас оставались хоть какие-то иллюзии. Мы вместе росли, и сейчас я жалею только об одном. Что они слишком мало от меня огребали.

Когда я был маленький, я боготворил своего отца, Усмана Айдарова. Я знал, что у меня есть младшие братья. Что они близнецы, их зовут Рустам и Руслан, и я каждый раз просил отца нас познакомить, когда он приходил к нам с матерью.

Когда мать умерла, Усман пришел, поставил меня перед собой и сказал:

— Сын, ты уже большой парень и понимаешь, что не все в этом мире происходит так, как хочется нам. Я заберу тебя к нам, но никто не должен знать, что ты мой сын. Это условие моей жены Ясмин, и я дал слово. Мы должны подчиниться, ведь она будет о тебе заботиться. А главное, ничего не должны знать Рустам с Русланом. Для всех ты сын моего троюродного брата, мы с Ясмин взяли тебя в семью на воспитание. Договорились, Демид?

Братья узнали правду после его внезапной смерти, и особой любви это в наши отношения не добавило.

Въезжаю во двор, ворота закрываются автоматически. Прохожу в дом, снимаю пиджак, бросаю на диван. Стягиваю галстук, комкаю, и он летит туда же.

Открываю бар, достаю виски, наливаю полный бокал.

Я давно научился контролировать эмоции, но сегодняшняя встреча выбила меня из колеи влегкую. Это потому что Айдаровы, я на них всегда так реагирую.

И еще что-то грызет, точит как червяк.

Покровский, точно. Рустам хоть и говнюк, но насчет связей Глеба прав на сто процентов. Пусть он только вернется из Испании, устрою ему маленький Армагеддец. Надо же мозги включать, кого в свою компанию впускаешь.

Делаю глоток, вискарь обжигает горло и бежит дальше про пищеводу, прокладывая огненную дорожку. Зато внутри сразу становится тепло, оно отдает в голову, расслабляя и тело, и мозги.

Это хорошо, а то меня до сих пор кроет. Заваливаюсь на диван, как тут тишину разрезает резкий сигнал домофона.

— Демид Александрович, к вам девушка. Ирина, — докладывает охрана.

Я Александрович по деду, а не Усманович, как оба Руса. Усман по документам мой опекун, так что никаких претензий.

— Ирина? — морщу лоб, пытаясь вспомнить. И не вспоминаю. — Какая еще Ирина?

— Говорит, студентка, вы знаете. Так не впускать, Демид Александрович? Она футболку принесла.

Растираю ладонью лоб.

— Какую футболку?

— Говорит вашу. Я как раз смотрю. Черная, чистая, выглаженная... Так что с девушкой, Демид Александрович, пусть идет с Богом?

— Постой, покажи мне ее, — переключаю сигнал и изумленно вглядываюсь в экран домофона.

Так это же моя студенточка! И прямиком из общаги!

— Впускай, Андрюха, — машу бокалом.

Как она в тему принесла футболку! Мне не мешает отвлечься и от Айдаровых, и от Покровских.

Вытягиваю ноги и удобнее усаживаюсь на диване.

— Ну привет, студентка Ирина. Проходи, чего стоишь на пороге?

***

Арина

Как хорошо что он назвал меня по имени! Я и думать забыла что я Ирина, а не Арина, чуть было не спалилась.

Ничего удивительного, стоило увидеть Демида, сразу все вылетело из головы. С таким Ольшанским меня точно никто не знакомил.

Один его дом чего стоит. Ощущение, что это логово, а не дом. Причем внешне все очень статусно — интерьер люксовый, продуманный и, конечно же, баснословно дорогой. У нас с папой гораздо проще, хотя я знаю, сколько отец потратил на дизайнеров.

Все дело в энергетике. Я долго не решалась войти, переминалась у входа с ноги на ногу, а когда шагнула за порог, вмиг будто затянуло воронкой.

Охранник, который меня впустил, сказал, что Демид ждет в гостиной, но провожать не пошел. А мне даже у голову не пришло спросить, где искать гостиную.

Просто нашла. Сразу же. Вместе с хозяином дома, который судя по своему виду меня ждет.

Он сидит на диване в расслабленной позе, одетый в рубашку и узкие брюки, которые слишком отчетливо прорисовывают рельеф широко расставленных ног. Рукава рубашки закатаны до локтей, мой взгляд неосознанно фокусируется на крепких мужских руках, увитых крупными венами.

Как магнитом притягивает.

Рядом на столике бокал с янтарной жидкостью, в уголках губ кривая улыбка, в глазах черти.

Боги, верните мне того Ольшанского, что был раньше!

Мои ноги в одну секунду размягчаются до состояния ваты — если попробую сделать хоть один шаг, точно упаду. Поэтому стою как приклеенная, прижимаю к животу пакет с футболкой и пялюсь на бугристые мышцы.

— Долго на пороге торчать собираешься? — Демид берет со столика бокал и делает глоток. — Иди сюда, садись.

Он хлопает рукой по дивану, а я залипаю на смуглой шее. Смотрю, как двигается кадык, когда Демид делает глотательное движение, сама непроизвольно сглатываю.

Мы так не договаривались. Я готовилась к встрече с мрачноватым неприступным мужчиной, наглухо упакованным в дорогой, застегнутый на все пуговицы костюм. А еще к агрессии, которая исходит волнами, как тогда в отеле, и заставляет всех вокруг подчиняться одному только звучанию его голоса.

Но к тому, что он будет сидеть, развалившись, вытянув ноги, и потягивать виски, меня точно никто не готовил. А еще так смотреть, как будто...

Как будто я ему нравлюсь.

Может бросить в него футболкой и сбежать? Незаметно оглядываюсь по сторонам, облизывая пересохшие губы. Но ноги по-прежнему не слушаются, словно они набиты ватой, а я безвольная тряпичная кукла.

Правда, судя по заинтересованному взгляду Демида, мои ноги ему тряпичными не кажутся. Машинально оттягиваю подол, хотя сама нарочно выбирала платье покороче. С пояском на талии и пышными рукавами-буфами. Как у куклы...