Спасение Рейн (ЛП) - Кингсли Келси

Вот это привлекло мое внимание.

— Что? — огрызнулся я, не обращая внимания на стакан молока на стойке. — О чем ты говоришь?

Мама поспешила к своей сумочке, спрятанной среди кучи писем и всяких безделушек на столе. Достала оранжевую бутылочку, которая была мне слишком хорошо знакома, и тряхнула ее содержимым перед моим лицом.

— Знакомо? — ехидно спросила мама, и, конечно же, так оно и было.

Я наблюдал за тем, как она трясет этой штукой, с тех пор, как стал достаточно взрослым, чтобы самостоятельно ходить на горшок.

— Ты ведь брал их, не так ли? Не думай, что я не замечаю их пропажи, Солджер. Я облажалась — я это знаю и признаю это. Но не думай, блядь, ни на секунду, что я дура, потому что это не так, и яблоко от гребаной яблони недалеко падает.

Я медленно покачал головой.

— Ты совершенно не понимаешь, о чем говоришь.

— О, — хмыкнула мама, бросая пузырек обратно в сумку, — я точно знаю, о чем говорю. Ты чертов наркоман, как и твоя старая мама.

— Я совсем не такой, как ты, мама.

У меня мурашки побежали по коже от одной только мысли, что она может обвинить меня в том, что я хоть в чем-то похож на нее.

— И знаешь, почему?

Мама расправила плечи и посмотрела на меня снизу вверх, как будто ее худощавое, птичье телосложение ростом в метр шестьдесят сантиметров имело хоть какой-то шанс запугать меня при моем росте почти в два метра.

— Почему?

— Потому что я, — ткнул пальцем себе в грудь, стараясь попасть в логотип продуктового магазина на своей футболке, — держу этот чертов свет включенным, мам. И, кстати, ты никогда не задумывалась, почему мистер Перселл не спрашивает о квартплате, когда ты забываешь?

Я не дал ей возможности ответить. Схватил с прилавка свой стакан молока и устремился в свою комнату, где захлопнул за собой дверь и плюхнулся на неубранную кровать. Затем прочитал одну главу из книги, которую читал, послушал, как мама что-то разогревает в микроволновке — вероятно, мясной рулет, который приготовила мама Билли, — и пошла в свою комнату. Я подождал пятнадцать минут, убедившись, что она не выйдет в ближайшее время, а затем на цыпочках прокрался на кухню, залез в ее сумку и пополнил свои запасы.

Приближались выходные, и нам нужны были деньги.

* * *

Восемнадцать лет

— Эй, Солджер, у тебя есть что-нибудь для меня?

— Может быть. — Я убрал руку с плеч Тэмми, девушки, которую уже начал привыкать называть своей. По крайней мере, на данный момент. — У тебя есть что-нибудь для меня?

В «Яме» было многолюдно, но это было типично для субботнего вечера поздней весной. Я увел парня, который, как я знал, был старшеклассником, подальше от бдительных глаз и опустил руку. Он сунул мне между пальцев сложенную купюру. Я посмотрел вниз, увидел, что это двадцатка, и достал из кармана две маленькие розовые таблетки.

— Ты знаешь, как это работает, — сказал я ему, понизив голос с холодным предупреждением. — Ты не возвращаешься ко мне по крайней мере пару недель. И лучше не попадайся мне на глаза, если ты попросишь кого-нибудь другого купить для тебя товар. У меня здесь повсюду глаза. Ты меня понял?

Это было правило, в которое я по глупости верил, что оно принесет пользу. Они могли принять таблетку, может быть, поделиться ею с другом и хорошо провести время, но это было ненадолго. Я полагал, что если эти дети не будут постоянно приходить ко мне за наркотиками, то у них будет меньше шансов стать зависимыми от этого дерьма — так я говорил себе.

В глубине души я догадывался, что они просто пойдут к кому-нибудь другому. Ведь всегда оставался Леви Стрэттон, который в последние годы стал чем-то вроде соперника, и этот жуткий мудила Сет, с которым он всегда тусовался. С тех пор как я начал воровать мамины таблетки и продавать их своим сверстникам, ни один из них не вышел из этого дела, так что я знал, что бизнес для них все равно должен быть выгодным. Но… не знаю. Наверное, мне нравилось думать, что, по крайней мере, это не будет моей виной, если они подсядут, не переставая осознавать, что я тоже держу их за руку на темной, грязной дороге к зависимости и наркомании.

Парень сказал, что все понял, поблагодарил меня и ушел, как ребенок, только что ограбивший конфетный магазин, а я вернулся к Тэмми.

Я знал ее много лет — с того момента, как пять лет назад она спросила мое имя и возраст. Я знал, что Тэмми заинтересовалась мной с тех пор — она не скрывала этого, глядя на меня хлопающими глазками и зажав нижнюю губу между зубами, — но та никогда не предпринимала никаких шагов, пока я не стал совершеннолетним. Сейчас, в двадцать три года, Тэмми нравилось дразнить меня тем, что она — совратительница малолеток.

А я? Ну… честно говоря, мне просто нравилось трахаться.

— Хочешь дать мне одну из них? — спросила Тэмми, протягивая руку и шевеля пальцами.

— Нет, — ответил я, усаживаясь на старую ржавую скамью, которую кто-то притащил в «Яму» задолго до меня.

— Давай, детка. — Тэмми забралась ко мне на колени и облокотилась на мои бедра. — Я буду сосать твой член.

Я закатил глаза.

— Я не позволю тебе отсасывать у меня ради таблеток, Тэмми.

— Почему? Я ведь твоя шлюха, не так ли? Обращайся со мной как с ней.

Ладно, могу я быть честным?

Мне не очень нравилась Тэмми. У нас не было ничего общего. Целовать ее было все равно что облизывать пепельницу, от нее пахло таким количеством дешевых духов, что даже у самых сильных астматиков заболели бы легкие, а то, как она говорила, вызывало у меня отвращение.

Тем не менее, мне было восемнадцать, я чувствовал себя слишком охрененным с деньгами в карманах, и было приятно, когда кто-то такой сексуальный, как Тэмми, висел на моей руке и сидел у меня на коленях.

А еще было приятно, когда мы трахались.

Но я всегда уважал Тэмми и относился к ней правильно, поэтому никогда бы не дал ей таблетки в обмен на секс.

— Ты не шлюха, — категорически сказал я ей, запрокидывая голову, чтобы поймать ее взгляд, и обнимая ее за талию.

Тэмми надулась.

— Леви нравилось, когда я была его шлюхой.

Я ненавидел, когда она говорила о Леви.

Черт, мне казалось, что я просто ненавижу Леви в целом. Его, того парня, с которым он тусовался, и всех их друзей.

— Ну, он вон там, если ты хочешь пойти пососать его член, — мотнул я подбородком в его сторону.

Парню было двадцать четыре года, и он был слишком взрослым, чтобы тусоваться со школьниками. Но теперь я видел его таким, какой он есть, — хищником, и часто задавался вопросом, буду ли я таким же, когда буду в его возрасте. Эта мысль пугала меня, но то, что я делал сейчас, тоже пугало меня, и все же я не видел конца. Я слишком глубоко залез, и я — мы, мама и я — слишком сильно от этого зависели.

Тэмми оглянулась через плечо и уставилась на своего бывшего парня, словно обдумывала это. Но она издала задумчивый звук, прежде чем сказать:

— Нет, мне сейчас не хочется. Твой все равно больше.

Я хотел было сардонически поблагодарить ее, потому что ни секунды не сомневался, что если бы мой член был меньше, Тэмми, не задумываясь, вернулась бы в объятия Леви. Но не успел я ничего сказать, как мои мысли оборвал пронзительный крик, раздавшийся в шести метрах от моего места.

Тэмми резко повернула голову в ту сторону, откуда доносился звук.

— Что?..

Она не успела договорить, как я спихнул ее со своих колен.

Я вскочил со скамейки и побежал на крик, который теперь превратился в умоляющий девичий голос:

— Прекрати! Пожалуйста, слезь с меня! Отвали!

Ее безумные, отчаянные слова сокрушили мою душу, и то, что я обнаружил, заставило мою кровь вскипеть.

Девушка, которую я никогда раньше не видел, была прижата к дереву телом Сета, приятеля Леви. Одна его рука лежала на ее груди, в то время как другая расстегивала ширинку. Она извивалась, пытаясь вырваться из его рук, плакала, задыхалась и умоляла кого-нибудь помочь ей в окружении десятков людей, которые не обращали на нее внимания.