Спасение Рейн (ЛП) - Кингсли Келси

Но только не я.

Ни секунды не колеблясь, я схватил Сета сзади, зажал в кулаках его рубашку и оттащил от девчонки с такой силой, что мы оба упали навзничь на пару других детей.

— Какого черта, чувак?! — спросил один из них, как будто не замечая, что в метре от них насилуют девушку против ее воли.

Сет откатился в сторону и вырвался из моей хватки.

— Пошел на ху…

Мой кулак не дал ему договорить, и брызги крови ударили мне в лицо, когда я сломал ему нос.

— Ублюдок! — закричал он в агонии, закрывая лицо руками. — Ты кусок гребаного дерьма!

Я начал подниматься на ноги и повернулся к девушке, которая все еще стояла, прислонившись спиной к дереву, и наблюдала за разворачивающейся перед ней сценой.

— Ты в порядке? — спросил я, пытаясь отдышаться.

Девушка начала кивать, когда ее и без того испуганные глаза еще больше распахнулись.

— Осторожно! — закричала она, но я не успел среагировать.

Мелькнула разбитая бутылка и рассекла мне лицо, чуть ниже левого глаза. Я выругался и зашипел от боли, когда раскаленный жар запульсировал, и потекла кровь. Было ужасно больно, и я ожидал, что поездка в отделение неотложной помощи не за горами.

Кто-то — какой-то парень, которого я не узнал, — схватил Сета, удерживая его и вырывая разбитую бутылку у него из рук.

— Хочешь позаботиться о нем, Солджер? — спросил парень, и меня передернуло от того, что он знал мое имя, а я едва узнал его лицо.

Я провел рукой по щеке и отдернул ее, чтобы посмотреть на свою окровавленную ладонь.

— Срань господня, — пробормотал я, покачав головой, а затем посмотрел на Сета и спросил: — Что, черт возьми, с тобой не так, чувак?

В его глазах отразилась ярость, которая грозила пронзить мою душу, когда он прорычал:

— Со мной?! Ты, блядь, напал на меня из ниоткуда, падла!

Я протянул руку к девушке, застывшей в ужасе от того, что происходило на ее глазах. В ужасе от того, что чуть не произошло.

— Ты думаешь, я буду стоять в стороне, как все эти куски дерьма, пока ты, блядь, кого-то насилуешь?

— Насилую? — хмыкнул Сет, закатив глаза. — Я не насиловал ее. Она сама этого хотела.

Я посмотрел на девушку, отметив, что ее волосы были самого мягкого каштанового оттенка, который я когда-либо видел. Как у плюшевого мишки. Теплый. Утешительный. Почти знакомый, так и просящий, чтобы к нему прикоснулись.

Как Салли.

— Ты хотела этого? — мягко спросил я.

Девушка быстро покачала головой, и я, нахмурившись, посмотрел на Сета.

— Она, блядь, врет! — прошипел он, не сводя с нее глаз.

Я сразу распознавал лжеца, и она им не была. Потом подошел к девушке с мягкими каштановыми волосами и заметил, как она напряглась при моем приближении.

— Сколько тебе лет? — спросил я тихо, чтобы не услышали остальные, и тут посмотрел в ее глаза.

Боже, они были такими зелеными и яркими, и моя душа беспокойно дернулась, словно пытаясь вырваться из пут этого тела и этой поганой жизни. Отчаянно желая чего-то лучшего. Чего-то более яркого и живого, как изумрудные искры, сверкающие в глазах этой девушки.

— П-пятнадцать, — ответила девчонка тоненьким голоском, отводя взгляд от меня, чтобы изучить свои руки, вцепившиеся в юбку.

— Пятнадцать, — медленно повторил я, позволяя слову повиснуть на языке, прежде чем посмотреть через плечо на Сета, которого все еще держал незнакомый мне парень, который, очевидно, знал меня. — Она гребаный ребенок, ты, мудила.

Затем я осторожно взял ее за запястье и приказал ей идти со мной. Девушка вздрогнула от моего прикосновения, по ее коже побежали мурашки, но она не протестовала и не отстранялась. Девчонка сделала, как я просил, и меня до глубины души раздражало, что она так легко это сделала.

* * *

— Ч-что ты собираешься со мной сделать? — был первый вопрос, который она задала, когда я усадил ее в свою машину.

Это был кусок хлама десятилетней давности, скрепленный молекулами ржавчины, держащимися вместе. Но тачка была моей и всегда доставляла меня туда, куда мне было нужно.

Я не сразу ответил. И вместо этого задал свой вопрос.

— Как тебя зовут?

— Рейн, — не задумываясь, ответила она.

Я с сомнением посмотрел на нее через всю машину, прижимая к лицу горсть пропитанных кровью салфеток.

— Рейн? Тебя зовут Рейн?⁴

— Да.

Я фыркнул, переведя взгляд обратно на дорогу.

— Ого. Ладно. Что, твои родители хиппи или что-то в этом роде?

— Э-э, я не думаю, что ты должен быть тем, кто высмеивает мое имя, — выпалила она в ответ с большей уверенностью, чем раньше. — Типа, эй? Твои родители назвали тебя Солджер.

Один уголок моего рта изогнулся в улыбке. Я не видел причин говорить ей, что у меня только один родитель, и поморщился от боли в щеке.

— Туше.

— Я имею в виду, тебя действительно так зовут?

— Угу. — Я снова взглянул на нее, заметив ее неохотную улыбку, и был рад, что она расслабилась в моем присутствии.

Рейн была хорошенькой. Может быть, самая красивая девушка, которую я когда-либо видел.

— И, кстати, я ничего не собираюсь с тобой делать. Просто отвезу тебя домой. Так где ты живешь?

— Правда?

Рейн села прямее, и я перевел взгляд на нее, пораженный тем, что в этих зеленых мозаичных осколках мерцает душераздирающая надежда.

Я не знал ее. Она ничего для меня не значила, но мысль о том, что та может поставить меня в один ряд с другими парнями в «Яме», сокрушала мой дух. Но что ранило еще больше, так это осознание того, что я не мог винить ее.

— Да, — твердо ответил я, снова переводя взгляд на дорогу, прежде чем на долю секунды встретиться с ней взглядом, чтобы добавить: — Правда.

Итак, Рейн дала мне адрес и рассказала, как добраться туда с того места, где мы находились, и я направил машину в указанном направлении.

Поездка прошла в полной тишине: я смотрел на дорогу, а она — на свои руки, сложенные поверх черной ткани юбки, прикрывающей колени. Я не мог сказать, о чем Рейн думает; я даже не знал, все ли с ней в порядке. Я знал только, что мне стало легче от осознания того, что она больше не в «Яме». Это было неподходящее место для ребенка ее возраста, хотя я не забыл, что начал ходить туда, когда был еще младше.

— Тебе не стоит туда возвращаться, — наконец произнес я, когда мы приблизились к ее улице. — Эти парни хотят причинить тебе боль. Держись от них подальше.

— Ты хочешь причинить мне боль?

Потрясенный, я посмотрел на нее.

— Я не хочу никому причинять боль, — честно ответил я.

— Но ты причинил ему боль.

Я покачал головой.

— Я причинил ему боль, потому что он причинял боль тебе. Защищать кого-то — это совсем другое. Я всегда предпочту защищать, а не делать кого-то своей жертвой.

Я остановился на обочине через пару домов от ее дома. Меньше всего мне хотелось, чтобы ее родители увидели, как Рейн выходит из машины, за рулем которой сидит восемнадцатилетний парень с окровавленным лицом.

— Спасибо, что подвез, — тихо сказала Рейн. — И спасибо, что был так добр ко мне.

— Ага, без проблем, — ответил я, поворачиваясь, чтобы опереться локтем о спинку пассажирского сиденья. — Но, пожалуйста, поклянись мне, что никогда больше не вернешься туда и не будешь общаться с этим парнем.

Она даже не колебалась.

— Я клянусь.

— Хорошо.

Рейн вышла из машины, и я подождал две минуты, пока она добежала до своего дома и вошла в дверь. Потом поехал в отделение неотложной помощи, проклиная Сета и его неспособность понять слово «нет».

* * *

— Солджер!

Врач, который только что проверил мое лицо на наличие признаков инфекции, не дал моей охваченной паникой матери войти в отделение неотложной помощи.

— Мэм, мне нужно, чтобы вы…