Измена. Вторая семья мужа (СИ) - Багирова Александра

Каждый день приходил с цветами. Часто просто так дарил мне подарки. Никогда не жалел денег, только стоило мне заикнуться, сразу же покупал, игнорируя мои протесты. Каждый день восхищался мной и не уставал повторять, как он счастлив. Мне казалось…Нет, на тот момент я была уверена, что наша любовь, наши чувства с годами крепнут.

Он мечтал еще о сыне, стойко ходил со мной по врачам, интересовался анализами, и всегда меня подбадривал, говорил, что у нас все получится. А как он визжал от восторга, когда узнал о моей второй беременности. Сразу окружил меня еще большей заботой.

Перед глазами проносятся шестнадцать лет… Счастливых и лживых.

Как же хочется понять. За что они так со мной? Как могли так долго притворяться?

От этого еще больнее… Потому что еще сутки назад я была самой счастливой, а сейчас меня окунули на самое дно самого грязного и вонючего болота.

Во мне еще живет любовь к мужу, к родным. Я всех их люблю, хоть понимаю, что я должна любыми способами вырвать с мясом и кровью это чувство из своего сердца. В моем случае любовь — это отрава, смертоносный яд. Я обязана справиться.

На протяжении дня рука так и тянется включить телефон. Постоянно на него поглядываю. Сдерживаюсь. Общаюсь с Зоей Ивановной и Павлом, узнаю только, что обретенных родственников. Помогаю им, чем могу и пытаюсь отвлечься от телефона. От мыслей о маме. Все равно переживаю за нее.

Вечером Светлана возвращается с работы с коляской и огромным количеством пакетов для Аришки. Есть кое-какая одежда и для меня. Плачу от счастья и от горя… От благодарности… И ведь отплатить мне им нечем…

Стук в двери, обрывает мои слова благодарности.

— Ой, это, наверное, Дарья соседка, она обещала кое-что подкинуть для Аришки, — Светлана открывает дверь.

Сердце в груди гулко стучит о ребра. Прижимаюсь к стене. Крик отчаяния застревает в горле.

— Любимая, что за клоповник! — муж бесцеремонно отталкивает Светлану и врывается в квартиру.

Глава 13

Алена

Она сидит, глядя на огромную плазму, слезы крупными каплями катятся по щекам. На коленях у нее подушка, в руке нож, Алена медленно втыкает его в подушку. И продолжает неотрывно смотреть на экран, на свое самое грандиозное выступление.

Зал аплодировал стоя, ее имя выкрикивали с обожанием, на нее смотрели как на богиню. Исключительный талант — так говорила все, кому доводилось тренировать Алену. Она взлетала вверх. Мировая слава — это был только вопрос времени.

Алена смотрит, как она, еще молодая, воздушная, стройная кружит по сцене. Она парила, легко совершала немыслимое, самые сложные движения давались ей легко и непринужденно.

Это выступление — точка ее отсчета вниз. После… а нет этого после, ее карьера оборвалась, ее мечты, жизнь, все растоптано, уничтожено. Вместо того чтобы блистать на сцене, она прожигает жизнь в балетной школе. А ее соперницы, у которых не было и десятой доли ее таланта, сейчас блистают на мировых сценах. Там, где должна была быть она! Только она!

Камера выхватывает в вип-ложе мать и Леру, они улыбаются и хлопают ей. Валерия, ее обожаемая старшая сестра, добрая, отзывчивая. Она всегда приходила на помощь, ей Алена доверяла свои первые девичьи секреты.

Тем больнее, что именно Лера отобрала у нее все. Сестра украла жизнь Алены, забрала у нее мечту. Да, что там мечту, ее жизнь! Она обрекла Алену на ничтожное существование, где больше нет и не будет просвета. Если оторвать бабочке крылья — она погибнет, и Лера сделала именно это с сестрой.

Не только балет, не только ее блистательная карьера, Валерия уничтожила ее шанс на личное счастье. Оставила ее гнить заживо, при этом продолжая играть в любящую сестру. Любовь… именно Лера трансформировала это слово в ужасающего монстра. Именно она виновата, что теперь этот монстр будет беспощадно кромсать и саму Валерию.

Алена со всей силы вонзает нож в подушку. Лера за все заплатит. Она захлебнется страданиями. Алена долго шла к своей мести. Она вынашивала ее, как дитя, продумывала до мелочей, учитывала форс-мажоры.

Ей больше не о чем мечтать, только о мучительной агонии для своей сестры. Чтобы Лера на собственной шкуре ощутила, как это смотреть на осколки собственной жизни под ногами.

— Теть Ален, ты как? — кричит Зоря с порога. Она сама дала племяннице ключ.

— Плохо, — отвечает ни капли не кривя душой.

На экране Алена из прошлого феерически парит на сцене, даже не верится, что это была она…

Алена всхлипывает, снова вонзает нож в подушку. Какая у нее была фигурка, точеная, идеальная, природа наградила, без усилий и операций ей удавалось всегда поддерживать себя в идеальной форме.

А теперь… Алена презрительно смотрит на свой округлившийся живот. Еще один бесполезный ребенок, безжалостно уродующий остатки ее фигуры. Снова мальчик. Зачем?

— Чем я могу помочь? — Зоря вбегает в комнату, лицо испуганное.

— Иди ко мне, моя девочка, — она утыкается носом в плечо племянницы и позволяет себе завыть в голос.

Почему с каждым днем все больнее? И самое обидное, даже отомстив сестре, за уничтоженную жизнь, Алена ничего не сможет вернуть назад. И за это ей хочется причинить Валерии еще больше страданий. Во всем виновата она, ее горячо любимая сестра! Та, от кого Алена никогда не ожидала удара!

— Не плач! — Зоря гладит ее по голове. — Хочешь, чаю сделаю?

— Лучше расскажи мне, как твои успехи? — всхлипывает и улыбается племяннице.

Нет, уж Зоряну она никогда и никому не отдаст, она единственное светлое пятно в ее беспросветном черном лабиринте жизни.

Алена не позволит Валерии загубить дочь. Она научена горьким опытом. Она непременно сделает из нее балерину, приведет ее к славе и воплотит в племяннице все свои мечты.

Глава 14

— Я не ходила сегодня на занятия, — кладет палец Алене на губы, видя ее недовольство. — По двум причинам, первая — тебя там нет, а ты знаешь, кто тебя заменяет, она ноль, — морщит нос в точности как тетя, — Ну и вторая — бабушка. Мама же не поехала, так я с папой ездила.

— Что с ней?

— Желчный будут удалять. Я тебе писала, папа звонил, ты не отвечала, — Зоряна бросает взгляд на изрезанную подушку. — Тебе нельзя так себя изводить.

— Рома денег врачам дал? Все проконтролирует? Я с ним утром говорила… а потом, — Алена вновь смотрит на экран, как же она хочет туда, вновь парить на сцене.

Реальность, она никогда к ней не привыкнет. Нет тут для нее места в примитивном и прогнившем мире.

Еще и мама слегла. Желчный… горько усмехается, как парадоксально. Алена никогда не строила иллюзий, всегда знала, что за человек ее мать.

— Я знаю, — племянница осторожно забирает из рук тетки подушку. — Папа с врачами договорился. Там Матвей остался и Дима. Его не с кем оставить, а ты сказала папе, чтобы его домой не привозили.

— Вот мне точно сейчас не до Димки, — Алена фыркает, воспоминания о сыне только раздражают.

Не мужчиной растет. Размазня. Другое дело Зоряна, боевая и умная девчушка. Она себе дорогу зубами прогрызет, и Алена ей в этом поможет.

— Мама еще совсем с катушек слетела. Папа вычислил ее, как ты его и просила. Ты права, она домой и не собиралась. Но ума не хватило спрятаться нормально, папа только что звонил, говорит под общежитием бомжей уже. Но пока не заходил еще. Ему плохо стало, к тараканам новорожденную дочь отнесла. Теть, мне так обидно, — надувает губы, старается точно повторить так, как это делает Алена, — Почему мама у меня такая глупая. Кому она нужна? Ни работы, ни денег… а внешность, — качает головой. — Папа у нас герой, любит ее вопреки всему. А она из-за такой ерунды трагедию развела. Не знает мама, где реальная трагедия, беды не нюхала, — сжимает руку тетки.

— Рома ее вернет. Я дала ему утром указания. Не переживай, — Алена вытирает слезы тыльной стороной ладони. — И не надо так о матери, она вполне симпатичная и еще молодая женщина. Она тебе жизнь дала.