Наталья Батракова - Миг бесконечности. Том 2
— Тебе кажется…
— Это тебе кажется! — перебила его Катя. — Ты пытаешься обмануть себя, меня. Люди всегда цепляются за старое до последнего только потому, что новую жизнь начинать страшно!
— А тебе не страшно? — после небольшой паузы глухо спросил Проскурин.
— Страшно. Когда улеглись первые эмоции, ты даже представить себе не можешь, как стало страшно! Я ведь прекрасно осознаю, что жила за тобой почти как за каменной стеной, ты был хорошим мужем, надеждой и опорой…
— Тогда в чем дело, черт возьми?! — раздраженно повысил он голос. — Если я был таким хорошим мужем, то я им и остался! Ничего ведь не изменилось!
— Изменилось, Виталик. Одна история с шубой чего стоит! Признайся, я ведь никогда не была женой-транжирой, всегда довольствовалась малым. И, по сути, шуба — единственная роскошная вещь, которую ты мне подарил. Да я никогда и не просила подарков.
— Разве, кроме шубы, я тебе ничего не дарил? — растерялся Виталий. — А машина, а ноутбук, а отдых за границей? А сколько денег вбухал в автомойку тестя?
— Машине десять лет. А отец когда-то тоже вложил немало денег в нашу первую квартиру, — напомнила Катя. — Да, конечно, ты ему помог. Но, насколько я знаю, не безвозмездно: отец выплачивает тебе проценты, возвращает долг. И потом, это ваши дела, ваш бизнес. Меня он не касается.
— Ну хорошо… Давай прямо отсюда поедем в автоцентр и закажем тебе новый автомобиль!
— Да не в подарках дело, как ты не понимаешь?! — в сердцах воскликнула Катя. — В истории с шубой ты унизил не только меня, но и себя! Разве любящие мужчины так себя ведут?!
— Ну, извини, — потупил глаза Виталий. — Виноват, выпил тогда лишнего. И шубу давно твоему отцу отвез. Если бы не этот Ладышев, ничего бы не было.
— А что тогда было? Случайный человек предложил перевезти вещи.
— Я же не знал.
— Тем не менее едва с ним не подрался. Что, впрочем, с успехом умудрился сделать при следующей встрече.
— Ну, приревновал… Почему какой-то тип все время вокруг моей жены вертится? Я же не знал, что он тебе работу предложил.
— Это не ревность, Виталя, это собственнический инстинкт, — констатировала Катя.
— И что в этом плохого? Ты ведь моя жена. Как съехала с квартиры, туда даже заходить не хочется, — поделился он и, скривившись, потрогал рукой бок. — Ребро сломано, болит.
— Сочувствую. И понимаю. Больно видеть чужого мужика рядом со своей женой, это верно. А мне легко было наблюдать за вашей встречей в аэропорту. Но есть одна разница: в тот момент ты был моим мужем, сейчас я — жена бывшая, пусть нас пока и не развели.
— Ты не бывшая, ты — настоящая. Катя, пожалуйста, возвращайся домой, — с мольбой произнес Виталик. — Ты не можешь вот так вот, одним махом, разрушить свою жизнь, мою! Я десять лет ее строил! Очень прошу, одумайся, пока не поздно! Ну наказала ты меня, ну подала на развод. Я исправился, попросил прощения… Ну позлила ты меня с этим Ладышевым. Катя, я последний раз прошу: возвращайся! Ты меня знаешь, на коленях за тобой не поползу, — вдруг добавил он с угрозой.
Услышав последнюю фразу, Катя улыбнулась.
— Ну вот, наконец-то. Теперь я вижу, что передо мной настоящий Виталий Проскурин.
— Не понял…
— Все ты понял, Виталик, — вздохнула она. — Плохой из тебя актер. Извини, но я не верю твоим словам о любви. И не меня ты боишься потерять, а жизнь, которую строил десять лет. Только зря стараешься. Тебе нужна другая женщина.
— Какая?
— Которая будет тебя любить таким, как ты есть. Прости, я больше не могу ею быть.
— То есть… Ты всерьез не собираешься возвращаться?
— Не собираюсь, — твердо ответила она. — И даже благодарна тебе, что подтолкнул меня к такому шагу. Сама бы я никогда не решилась, так и продолжала бы жить в плену иллюзий. Поэтому, — окинула она взглядом уставленный закусками стол, — предлагаю выкурить трубку мира и выпить за счастливое будущее, которое мы построили уже порознь.
Виталик протянул руку к ведерку, из которого торчало горлышко бутылки, но вдруг остановился.
— Нет, подожди. Я не буду за это пить. Ты должна хорошенько подумать.
— А мне уже нечего думать, — спокойно отреагировала она. — Сегодняшнюю ночь я провела с другим мужчиной. До этого моим единственным мужчиной был ты. Вот такая честность, — развела она руками.
Проскурин помрачнел, на скулах шевельнулись желваки.
— Я понимаю, тебе это неприятно слышать. Жестоко для мужского самолюбия, но это правда. И я призналась тебе для того… — она замялась, — привела как доказательство, что обратного пути нет. Я серьезно намерена расстаться, и теперь у тебя тоже есть повод со мной развестись.
— Отомстила, значит… Это Ладышев? — после долгой паузы глухо уточнил Виталий.
— Нет, что ты! Это другой человек, — соврала Катя. — Ты с ним не знаком. В боулинг вчера играла, познакомились и вот… Я не собиралась тебе мстить, так получилось.
Показалось ей или нет, но Проскурин облегченно вздохнул.
«Странная у мужчин логика, — усмехнулась она про себя. — С кем — второстепенно. Главное — не с тем, кто оказался сильнее и едва не набил морду. Не с обидчиком, короче».
— Ну, будем пить? — напомнила она.
Виталик снова машинально достал из ведра бутылку, но тут же опустил ее и мрачно уставился на пустой бокал.
— Не хочешь… Ладно, извини. Если честно, то мне тоже не до выпивки. Пора, — Катя с затаенной тоской посмотрела на аппетитные блюда на столе: с утра во рту не было и маковой росинки. — Спешу, — виновато повела она плечами. — Надеюсь, все остальные вопросы мы также разрешим миром, без адвокатов. На твой бизнес и имущество я не претендую. Так что всего доброго, Виталик. Удачи тебе.
Чуть не сбитая с ног ледяным порывом ветра, Катя (пустилась по ступенькам, юркнула в подземный переход, перебежала на другую сторону проспекта и, почувствовав нестерпимый приступ голода, повернула к «Макдоналдсу». Сделав заказ, она поднялась на второй этаж и присела за свободный столик у окна.
«Чем бы заняться? — медленно пережевывая кусочки курицы, размышляла она, чувствуя, что вместе с насыщением возвращаются воспоминания о безрадостном утре. — Все-таки отпуск. Позвонить кому-нибудь, напроситься в гости? Ни машины, ни телефона. Как без рук… Заехать к Ладышеву? — раздумывала она, тупо рассматривая проносящиеся за стеклом машины. — Нет, ни за что! Придется тащиться домой».
Неожиданно ее внимание привлекло остановившееся через дорогу такси. Виталик торопливо сбежал со ступенек и нырнул в салон.
«Уехал… Интересно, куда? Вряд ли домой, скорее всего, к Толику. Или к Анастасии Сергеевне? Все может быть… А ведь странно, что мне все равно, — продолжая смотреть в окно, подумала она как-то отстраненно. — Можно было „простить“ и с гордым видом вернуться обратно. Пылинки бы первое время сдувал. И о том, что у меня был другой, никогда не узнал бы. Но ведь я не только для него призналась, для себя тоже, — неожиданно поняла она. — Обратной дороги нет… Ни мужа, ни любовника… Глупая я баба, наверное…»
