Мария Шенбрунн-Амор - Бринс Арнат. Он прибыл ужаснуть весь Восток и прославиться на весь Запад
– Пишите, эмир. Ты зашел слишком далеко, Юсуф. Ты перешел все пределы. Ты всего-навсего слуга Нур ад-Дина, а теперь ты хочешь захватить власть для себя одного? Смотри не ошибись, ибо мы подняли тебя из небытия и сумеем снова ввергнуть тебя в ничтожество!
Ибн Мункыз одобрительно кивал благородной головой и старательно выводил буквы каллиграфическим почерком.
Опять над Левантом сгущались тучи: сельджукский атабек угрожал войной курдскому самозванцу, и отпрыску благородного рода Мункызов снова приходилось выбирать между падалью и дохлятиной. Арабы, сыны Аравийского полуострова, давно были покорены всеми этими тюрками, курдами, армянами, пополнявшими свои армии черкесскими, монгольскими, берберскими и прочими неведомыми степными дикарями, наспех воспринявшими слово Пророка, но даже понятия не имевшими о великих арабских достижениях и традициях. Род ибн Мункызов потерял свой Шейзар, арабы Леванта – власть над собственной землей и судьбой, а все утонченное, изысканное и благородное наследие ислама – от поэзии до медицины – вырождалось и хирело. Если бы не эти постоянные волны варваров-пришельцев, разве удалось бы проклятым франджам укорениться тут?
Полная чаша Усамы стояла нетронутой. Нет, вся студеная вода Сурии не смогла бы теперь утолить жажду эмира. Нёбо его внезапно взалкало влаги благословенного Нила. Непоседлив Усама, всю жизнь перебирался от двора ко двору. Скитания помогли ему сочинить множество прекрасных стихов и дожить до преклонных годов, вот и на сей раз старый шейзарец доверится зову дальнего пути.
Султан перечитал послание и объявил:
– Клянусь будущим воскресением, дарованным нам Аллахом, немедленно двинусь на неблагодарного предателя со всем моим аскаром.
Решение было принято, и Нур ад-Дин повеселел. Он отдал несколько приятных самому и угодных Аллаху распоряжений: о постройке нового госпиталя в Дамаске, о возведении вдоль всех крупных торговых путей караван-сараев, ужесточил наказания за питье вина. Прослушал чтение любимых хадис Пророка Мухаммеда, мир ему и благословение Аллаха, а затем продолжил приятную прогулку с приближенными. Проезжая среди цветущих и благоухающих садов-бустанов, беседовал с образованным и мудрым эмиром ибн Мункызом о хрупкости человеческой жизни и о непрочности бытия. Что поделаешь, печалился в ответ Усама, лишь редкому избраннику Аллаха удается добиться своих целей, но и его ждет неизбежный конец. Воистину, человек всегда остается в убытке.
К вечеру султан занемог. Врачи хотели пустить ему кровь, но Свет Веры отказался:
– Человеку шестидесяти лет кровь не пускают.
Лекарь посоветовал выпить немного вина, и даже улем – знаток Корана – заверил, что ислам разрешает использование алкоголя в качестве медицины. Нур ад-Дин покачал головой:
– Если Аллах решил окончить мои дни, неужто он изменит свой приговор, если увидит, что я пью вино? – Улем пристыжено молчал, и султан прошептал: – Я не встречу своего Творца с запретным напитком в животе.
Видимо, велико было желание Аллаха встретиться со столь послушным и правоверным хаджой: все прочие способы лечения оказались недейственными, и спустя девять дней, в середине весеннего месяца шавваля 569 года от хиджры, аль-Малик аль-Адил Нур ад-Дин Абу аль-Касим Махмуд ибн Имад ад-Дин Занги, мудрый, милосердный правитель, хранитель Веры, восстановитель справедливости, неутомимый муджахид, не сходящий с путей священного джихада, вернейший сподвижник халифа, грозный гонитель христиан и их порочной веры, смиренный раб Аллаха, нуждающийся в милосердии Всевышнего и благодарный за Его милости, получил от своего Создателя последний приказ.
Вся умма скорбела о великом человеке.
В который раз смерть услужливо избавила Салах ад-Дина от угрожавшего ему соперника. Если бы так везло игроку в вертепе, его противники давно бы потребовали сменить игральные кости, но Салах ад-Дин умел делиться выигрышем, и все больше людей ставило все, что имело, на удачливого курда.
* * *Когда Рено узнал, что проклятый Нуреддин предстал перед дьяволом, он воспрял. Теперь он не сомневался в скором спасении. Господи, милосердный и справедливый, единый, всемогущий и победоносный, Ты, чьему царствию нет конца, Ты сохранил и терзал своего раба с единой целью – выплавить из шлака его недостатков чистейший золотник ненависти к магометанам, превратить в своего мстителя и защитника. Только вот ждать свободы стало совсем невмоготу.
Султану наследовал одиннадцатилетний сын ас-Салих Исмаил, по слухам, сын дочери Альфонсо-Иордана, но все сарацинские правители, племянники, атабеки, эмиры и военачальники тут же принялись оспаривать друг у друга реальную власть.
Король Амальрик превозмог всегдашнюю нерешительность: воспользовавшись смятением врагов, немедленно осадил Баниас и одновременно предложил беспомощному сыну Нуреддина свою поддержку. Вновь возник выгодный франко-дамасский альянс, и в благодарность Дамаск отпустил двадцать франкских узников, томящихся в его казематах. Однако Шатильон и Жослен продолжали гнить в застенках Алеппо. Каждый день казался украденным и невосполнимым.
Неутомимый Амальрик спланировал новое, шестое по счету вторжение в Египет, на сей раз совместно с сицилийским флотом. Но еще у стен Баниаса его величество захворал желудочным расстройством и поспешно помчался в Иерусалим, где ему стало совсем худо. Он просил придворного лекаря Сулеймана ибн Дауда дать ему слабительных и рвотных средств, дабы очистить тело, но сириец воспротивился, заявил, что это истощит больного и приведет к смерти. Конечно, нашелся латинский невежественный знахарь, послушавшийся короля и тем самым погубивший его. Окончилось отпущенное венценосцу время, и прекратилось дыхание в ноздрях его. Смерть продолжала услужливо косить каждого, мешавшего Саладину.
11 июля 1174 года от Воплощения Спасителя Святая Земля потеряла тридцативосьмилетнего монарха, обладавшего безграничным видением, немереной энергией и неутомимой настойчивостью. Редкому человеку удается воплотить задуманное, и чем грандиознее замысел, тем чаще он остается незавершенным, ибо поистине великие дела превышают скудные возможности замысливших их смертных. Вот и пятому помазаннику на престоле Града Христова тоже пришлось уйти, так и не успев завоевать Египет.
Единственным прямым наследником мужского пола являлся тринадцатилетний смертельно больной Бодуэн IV, помимо него у Амальрика были лишь две малолетние дочери. Высшая Курия единогласно признала права смертельно больного дофина и трон Иерусалима занял прокаженный.
