Джуди Кэролайн - Мэгги и Джастина
К сожалению, Джозеф очень редко мог составить компанию Мэгги, когда она собиралась посещать театр. И дело было не в том, что в такие вечера как назло генерал-губернатор был занят, нет, существовало гораздо более простое и от того невероятное объяснение — Джозеф не любил оперу. То есть он любил отдельные спектакли и арии, но не любил жанр в целом. К тому же он был занят подготовкой к написанию книги об Австралии и потому предпочитал проводить свободное время за письменным столом, разрабатывая предварительную схему.
Но, если говорить честно, это не слишком сильно расстраивало Мэгги, которая предпочитала ходить в театр одна, иногда с Дженнифер, без телохранителей и сопровождения. В собственной безопасности она ни капли не сомневалась. И в самом деле — кого может интересовать пожилая… нет, скажем так — немолодая женщина из австралийской глубинки, пусть даже ставшая на склоне лет женой государственного чиновника?
Мэгги сидела погруженная в раздумье, когда наконец спустя примерно сорок минут рядом с ней не остановился черный «роллс-ройс» в сопровождении еще одной машины охраны, оттуда вышли Джозеф Уилкинсон и принц Уэльский. Джозеф сразу же направился к автомобилю, в котором сидела его жена. Открыв дверцу, он подал ей руку, и она вышла на пирс.
Светило яркое солнце, легкий ветерок шевелил разноцветные флажки и приспущенные паруса на двух десятках океанских красавиц — королевских яхт, прибывших со всех концов света для того, чтобы принять участие в ежегодной мельбурнской регате. Зрелище было неописуемой красоты. Казалось, сам Бог осчастливил сегодня эту землю и воду. На причале вокруг ограждения, за которым стояла трибуна и места для почетных гостей, собралось, наверное, несколько десятков тысяч человек. Здесь были не только жители Мельбурна, но и многочисленные туристы, прибывшие по такому случаю в столицу штата Виктория на юго-востоке Австралии. Вездесущие японцы щелкали фотоаппаратами, американцы меланхолично жевали, а немцы, вопреки мнению о них как о сдержанной, молчаливой нации, экспансивно размахивали руками и громко обменивались друг с другом мнениями по поводу предстоящего праздника. Если бы не долетавшие до Мэгги обрывки фраз на немецком, то их можно было бы по поведению вполне посчитать итальянцами или другими представителями юга Европы.
Теперь уже почти все места для почетных гостей были заняты. Джозеф усадил принца Уэльского и Мэгги на стулья, стоявшие прямо позади их трибуны, а сам подошел к мэру Мельбурна, с которым ему нужно было обсудить последние приготовления к открытию регаты.
Пока Джозеф был занят, принц Уэльский рассказывал Мэгги о том, как вместе с ее мужем они посетили военно-морскую базу неподалеку от Сиднея, куда зашли два британских корабля. В отличие от Мельбурна, в Сиднее было прохладно, и принц шутливо пожаловался на контрасты австралийской погоды.
Спокойствие Мэгги было только внешним. Гнездившееся в ее сердце предчувствие говорило ей о том, что сегодняшний день станет особенным в ее жизни, но особенным не в лучшую сторону.
Время текло, и наконец стрелки часов показали два часа пополудни.
Первым на трибуну поднялся мэр Мельбурна. Он поздравил горожан с праздником и предоставил честь открытия регаты генерал-губернатору Австралии Джозефу Уилкинсону. Публику от трибуны отделяло около десятка метров и невысокая металлическая ограда, по периметру которой через каждые три метра стояли полицейские, обшаривавшие внимательным взглядом толпу. Джозеф коротко приветствовал собравшихся на открытие регаты и сообщил о том, что для участия в торжествах в Мельбурн прибыл наследник британского престола принц Уэльский. Толпа ответила на это восторженным ревом и аплодисментами.
После того, как генерал-губернатор объявил традиционную Мельбурнскую регату королевских яхт открытой, стоявший у пирса военный оркестр заиграл вначале гимн Соединенного Королевства, а затем гимн Австралии. Гости и публика стоя прослушали торжественные звуки военного оркестра, после чего генерал-губернатор и принц Уэльский вместе направились к натянутой над пирсом красной ленточке, изображавшей импровизированную точку старта.
Все это время Мэгги обеспокоенно следила за мужем, чувствуя нараставшее в душе с каждой минутой напряжение. Правда, тревога немного отхлынула от ее сердца в тот момент, когда Джозеф сошел с трибуны и в сопровождении охраны вместе с принцем Уэльским направился к месту старта. Похоже, опасность миновала. Все-таки одно дело стоять на трибуне перед огромным количеством публики, подставляя себя под возможный удар, и другое дело — быть окруженным телохранителями.
Джозеф Уилкинсон предоставил честь перерезать красную ленточку на старте почетному гостю из Великобритании. Принц Уэльский разрезал ленточку пополам и, придерживая пальцами оба конца, подал ножницы Джозефу. Тот отрезал кусочек ленты, который был торжественно возложен на большое серебряное блюдо, и таким образом возвестил о начале регаты. Главный судья соревнований, стоявший у пирса немного в стороне, медленно поднял вверх руку со стартовым пистолетом и после небольшой паузы нажал на курок.
Раздался выстрел, и яхты, которые уже четверть часа стояли с натянутыми парусами, рванулись вперед в открытый океан.
Толпа восторженно заревела, в воздух полетели шутихи, на пирсе был устроен даже небольшой фейерверк.
Из-за этого шума никто не услышал легкого хлопка. Это был пистолетный выстрел. Джозеф, который вместе с принцем Уэльским стоял у пирса, вдруг схватился за бок и стал медленно заваливаться в сторону. Мэгги, которая вместе со всеми наблюдала за стартом королевских яхт, находясь в стороне от мужа, с ужасом увидела, как на белой рубашке под застегнутым пиджаком Уилкинсона стало расплываться красное пятно. Словно в полусне она услышала вопли телохранителей и увидела, как ее мужа, подхватив на руки, быстро несут к машине.
Публика вначале в оцепенении замерла, а затем ринулась в разные стороны. Больше Мэгги ничего не помнила. Последнее, что мелькнуло у нее перед глазами, — лицо Чарльза Конти, который подхватил ее на руки.
42
Гнетущая жара над Генуей спала, и в один из прохладных дней Джастина стала собирать вещи. Ей было жаль уезжать из этого города, но задерживаться больше уже не было смысла. Она и так провела в Генуе два месяца. За это время она успела изучить город и его окрестности так подробно, что вполне могла бы составить путеводитель для туристов, навещающих родину первооткрывателя Америки.
Несколько раз она пыталась — безуспешно — флиртовать с Луиджи, а затем, потеряв к этому интерес, стала целиком посвящать свободное от прогулок и экскурсий время работе над будущей книгой, замысел которой постепенно созревал у нее в голове. Теперь она знала, что поступает совершенно правильно, решив заняться писательским трудом. Многие, кто хотя бы раз выехал за пределы своего города, считают себя путешественниками. Однако такой жанр, как путевые заметки, совсем не изжил себя. Главное здесь — свой особенный взгляд. Именно в таком случае книга, посвященная путешествиям, будет интересной. В конце концов, о государственном устройстве и природе можно всегда прочитать в географическом справочнике, а вот обычаи, образ жизни, даже маленькие незаметные подробности каждодневного существования до сих пор для многих остаются тайной за семью печатями.
