Салли Боумен - Любовники и лжецы. Книга 2
Паскаль прервал съемку, чтобы перезарядить камеру. Чертовски ныла раненая рука. Вытащив отснятую пленку и вставив новую, он опять нагнулся к видоискателю. Черный корсет немилосердно стягивал талию блондинки. Он был сделан из какого-то блестящего материала, преломляющего свет. Пришлось слегка подрегулировать камеру, чтобы избежать возможного брака. Пока он возился с пленкой, парочка отошла от окна. Хоторн был все еще полностью одет, и поза его никак не годилась для хорошего снимка. Он стоял где-то сбоку, опустив голову и глядя на блондинку сверху вниз. Она же задрала лицо, стоя перед ним на коленях. Отщелкав несколько кадров, Паскаль остановился в ожидании, когда Хоторн поднимет голову. Женщина тем временем принялась шарить у него между ног. Именно тогда у Паскаля появилось первое предчувствие, что действие развивается не по задуманному сценарию.
Нетрудно было заметить, что женщина вошла в раж. Она была крайне возбуждена – в той же мере, сколь холоден оставался Хоторн.
Он держал руки по швам и лишь бесстрастно смотрел на нее, ни одним жестом не намекая на ответное чувство. Не шевельнув даже пальцем, чтобы прикоснуться к блондинке или помочь ей, Хоторн приподнял голову. Паскаль сделал один снимок, потом другой и остановился. Его мозг заработал вновь, теперь уже более спокойно, а потому ему не составило труда прочесть на лице Хоторна красноречивое выражение, представляющее собой смесь неприязни и презрения. От страсти женщину передернуло, она потерлась грудями о его бедра. И в тот момент, когда она потянулась вверх, чтобы расстегнуть ремень его брюк, Хоторн наотмашь ударил ее. Это движение было быстрым и неожиданным. Рука его мелькнула в воздухе и резко опустилась на лицо женщины.
Удар был настолько силен, что она рухнула на пол. Приподнявшись, блондинка упала еще раз и тяжело отползла от него на пару метров. Теперь она вышла из кадра, притаившись где-то за краем окна. Как раз в тот момент, когда Паскаль осознал, что больше не может снимать, Хоторн полностью поднял голову. Он смотрел прямо в окно, в объектив камеры, и на губах его появилась напряженная торжествующая улыбка.
Выпрямившись, Паскаль отступил в глубь своей темной комнаты. Сейчас он увидел то, что должен был увидеть сразу. Это не было и не могло быть случайным. Неужели любой другой мужчина на месте Хоторна поступил бы так же? И с какой стати ему было при полном освещении стоять перед незакрытым, незашторенным окном? Зачем устраивать в доме напротив целый спектакль, в котором Джон Хоторн выступал в роли одинаково искусного актера и режиссера, исключительно для одного зрителя – Паскаля?
В растерянности Паскаль еще раз посмотрел в видоискатель. Даже если все это сделано намеренно, то не имеет абсолютно никакого объяснения. С чего бы это Хоторну вздумалось дать ему в руки подобные свидетельства? Ответ на этот вопрос Паскаль получил через секунду, когда женщина опять появилась у окна. Инстинктивно он защелкал фотоаппаратом, но тут же остановился.
Женщина, стоявшая перед ним, не была блондинкой. Волосы доходили ей только до плеч и были… черными. Вероятно, от удара и падения белокурый парик слетел у нее с головы, а может быть, она просто решила снять его. Очевидно было одно: отход от заранее согласованных правил поверг ее в крайнее отчаяние.
Лицо ее было белым как мел, она буквально тряслась от негодования. В раздражении та, которая всего минуту назад была блондинкой, сорвала перчатки и швырнула их на пол. С неожиданной яростью женщина набросилась на Хоторна, явно намереваясь вцепиться ему в лицо. Поймав ее за руки, тот легко сдержал атаку. Женщина оказалась отброшенной в сторону. И это, судя по всему, пришлось ей по вкусу. Вздрогнув, она словно специально повернулась так, чтобы целиком попасть в объектив камеры Паскаля. Потом с язвительной гримасой заговорила. Паскаль ничего не слышал, но прочитал эту фразу по ее губам. «Ударь меня», – сказала она, повторив то же самое во второй и в третий раз.
Хоторн посмотрел на нее холодным внимательным взглядом, а затем, подчеркнуто повернувшись к ней спиной, подошел к окну, чтобы закрыть ставни. В последний момент он посмотрел прямо в окно напротив, где притаился Паскаль. Эту кривую ухмылку и насмешку в глазах нельзя было истолковать двояко.
Его улыбка говорила: «Грош цена всем твоим фотографиям». Паскаль выпрямился, тупо глядя на захлопнувшиеся ставни. В ту же секунду он почувствовал очередной приступ ярости, который, впрочем, вскоре сменился острым чувством отвращения к самому себе. «Хоторн переиграл меня по всем статьям», – подумал он. Фотографии действительно никуда не годились. Они не доказывали ничего, кроме того факта, что посла и его супругу сближает общая страсть к сексуальным играм.
Глава 35
За дверью находился мужчина – Джини была полностью уверена в этом. Шаги, перемежающиеся с долгими паузами, были слишком тяжелыми, чтобы принадлежать женщине. Джини не могла точно определить, где находится человек. Иногда он топтался рядом с дверью, и Джини со страхом ожидала, что дверь вот-вот откроется. Потом ей начинало казаться, что человек ушел. Но после длительных периодов отсутствия, пугавших своей зловещей тишиной, этот неизвестный кто-то неизменно появлялся вновь.
Темнота только усиливала и искажала звуки. Что это – чье-то дыхание или ветер, раскачивающий ветвь? Ночь была словно соткана из шорохов и возни каких-то крохотных существ. Над головой Джини время от времени раздавалось чье-то жуткое посвистывание. Подумав, Джини решила, что это, наверное, ветер завывает в черепице на крыше.
Она полностью утратила чувство времени, и когда ей наконец начало казаться, что незнакомец ушел, оставив ее в одиночестве, у нее не было ни малейшего представления о том, сколько времени прошло: полчаса, час? Сердце неистово стучало и ныло. Осторожно пройдя вдоль стены, она нащупала выключатель. Ей было уже все равно, ушел тот человек или нет. Она просто не могла больше оставаться без света и, досчитав до десяти, щелкнула выключателем. Ничего не произошло. В комнате было все так же темно. Тихо застонав от ужаса, она сползла вниз по стене. Теперь ей вспомнилось хлопанье двери сарая. Судя по всему, именно там находился рубильник, а может быть, и сам генератор. В любом случае электричество было отключено.
Джини сидела у стены на корточках, пытаясь собраться с мыслями. И тут она вспомнила: а ведь в доме есть и другие источники энергии. Например, керосиновая печка и газовая плита на кухне. Любая из них могла бы дать хотя бы какой-то свет. У нее не было спичек, но спичечный коробок валялся наверху, на полу рядом со спальным мешком. Она быстро вышла из кухни и на пути в гостиную снова врезалась в стол. Вскрикнув от боли, Джини оперлась о стену. Ей удалось кое-как вскарабкаться наверх. Слабый свет, лившийся сквозь дыру в крыше, вселял надежду. Руки тряслись. Подняв коробок, она тут же чуть не уронила его. «Тихо, тихо», – успокоила она себя. В коробке было четыре спички. Сначала Джини попыталась зажечь газовую плиту. Раздалось слабое шипение, и когда она поднесла к конфорке спичку, появился голубоватый свет.
