(не)жестокая нежность (СИ) - Гутовская Ирина

…Я спустился на первый этаж. Сначала хотел уйти молча, ведь Тина начнёт задавать вопросы, а отвечать на них не готов, но в последний момент передумал, не желая, чтобы она излишне переживала. Хотя бы обозначиться нужно.

Зашёл на кухню. Моя девочка как раз готовила завтрак — на это нет времени, поэтому только выпиваю кофе. И иду на улицу.

— Подожди, поешь нормально, — жена торопится за мной, пытаясь остановить.

— Некогда. Поем в городе, — сажусь в машину.

— Ян, скажи хоть что-нибудь, — она не даёт закрыть дверь, хватается за ручку.

— Что ты хочешь услышать? — смотрю на неё.

— С какой стати тебе звонят и просят приехать? — в её вопросе звучит подтекст или даже намёк на мою причастность.

Тина слишком хорошо меня знает, и допускает, что я мог радикальным способом решить проблему. Мог… Но мысли — остались мыслями… или не успел — так будет точнее… Если в законе существует мораторий на смертную казнь, то почему не стать законом самому и вершить свой суд.

— Нужно дать показания...

— На тему? — она хмурится.

— Заказного убийства…

— Может, толком объяснишь?

— Его убили, что не ясно?

— Как с этим связан ты?!

— Мне пора. Займись детьми, Тина. Развлекитесь, съездите куда-нибудь и ни о чём не волнуйся.

Захлопываю дверь и уезжаю.

По пути звоню Филиппу Абрамовичу. И по его удивлённому голосу, когда рассказал очередную «чудо-новость», понимаю: он тут ни при чём. Впрочем, я не сомневался, не такой он человек, чтобы действовать за спиной и ничего об этом не сказать.

Я постучался в кабинет следователя Светлова, и сразу заглянул туда:

— Могу войти?

— Мацейчук? — догадался он.

— Да, — прошёл, не дожидаясь приглашения.

— Присаживайтесь. Разговор быстрым не будет.

«Да понял уже, что ничего хорошего ждать не стоит…».

— Мой адвокат тоже скоро приедет, — сажусь на стул.

— Адвокат? — следователь искренне удивился, как будто не имею право на защиту. — Вас ни в чём не обвиняют. Мы даже поговорим не под протокол. Или вам есть, что скрывать?

— Абсолютно нечего, — натянуто улыбаюсь — за этой улыбкой прячу свою ложь.

— Тем лучше для вас, — мужчина внимательно смотрит на меня, словно сканирует.

В этот момент в кабинет, не церемонясь, ворвался Филипп Абрамович.

— Доброе утро. Я представляю интересы господина Мацейчука, — он пожал мою руку, потом протянул ладонь следователю, и заодно показал свои документы. Хотя не нуждается в представлении — известная личность в городе, не только в своей области деятельности, но и за её пределами.

— Доброе… — вздохнул Светлов, а на лице отразилось явное недовольство. — Что ж, приступим…

Следователь задал стандартные вопросы. И отпустил.

Мы зашли с Филиппом Абрамовичем в кафе неподалёку. Он, как и я, тоже не успел позавтракать.

— Тебе нужно уехать, если возьмут в оборот, то сам понимаешь…

— Сбежать? — переспросил я, его предложение напоминает именно бегство.

— У-е-хать, — по слогам повторил он. — А я пока разберусь во всём, улажу проблему.

— Меня ведь не подозревают, просто допросили в общем порядке.

— Пока не подозревают — так точнее. Думаешь, станут они глубоко копать: кто и по каким причинам прикончил Градова. Зачем? Когда есть отличный вариант с серьёзным мотивом в виде тебя.

— Допустим… — против такого довода не попрёшь. Но мне так не хочется оставлять семью. Устал от того, что одни проблемы стихийно перетекают в другие.

— Поверь, так и будет. Поэтому успевай — уезжай как можно быстрее, лучше в другую страну, не тяни время, тем более подписку о невыезде не брали, официально ты не числишься в подозреваемых.

— Как же мне это надоело… — и голова разболелась внезапно. Тру виски, где надоедливо ноет.

— Пойми, твоё отсутствие заставит полицию работать, а не вешать убийство на тебя.

— Странно всё… Вам не кажется?

— Странно — не то слово, — согласился он.

— Что думаете? — мне интересно его мысли послушать.

— Сложно сказать… Но если предположить, что кто-то роет под тебя, то тогда это откровенная подстава. Мотив у тебя есть, возможности найти не трудно.

— И я подумал об этом сразу. Но понятия не имею, кому мешаю…

— Уезжай, Ян. А я всё выясню. Поверь, найдут способ обвинить... Ты ведь не хочешь, чтобы тебя «закрыли»?

— Конечно, нет…

Я не мог не поговорить с Геной… Тем более, сделать вид, что ничего не случилось, и неважно, что он больше не работает в нашей семье, уважение к нему никуда не делось. Он был и остаётся хорошим человеком. Просто удивительно, как у него мог быть такой сын?

Не скрою: двоякое ощущение поселилось в душе. С одной стороны — он потерял единственного ребёнка, и нужно как-то поддержать, что-то сказать, возможно, помочь; а с другой — когда вспоминаю, кто его сын, ни капли сожалений не возникает. Ублюдок заслужил это!

Конечно, я не уверен на сто процентов, стал бы организовывать убийство или нет, но меня абсолютно устраивает тот факт, что это сделали другие люди — испытываю облегчение. Когда дело касается моей семьи, то такие понятия, как благородство, понимание, прощение — отходят на задний план.

Моя жена могла серьёзно пострадать — и не стоит забывать об этом.

Надеюсь, Гена услышит меня…

Я нажал на кнопку звонка. Дверь никто не открывал. И после очередной попытки — тоже ничего не произошло. Ждать не хотелось, когда вернутся хозяева, поэтому вышел из подъезда на улицу, где и столкнулся с четой Градовых…

Геннадий придерживал свою жену за талию. Она цеплялась за его руку, с трудом передвигая ногами, была бледной и убитой горем.

— Это он! — закричала женщина, стоило увидеть меня. — Из-за него наш мальчик умер!

— Ян, ты не вовремя… — сказал Гена отстранённым голосом.

— Помощь требуется? — тут же предлагаю.

— Нет, мы сами. Ничего не нужно. Уходи.

Они прошли мимо.

— Я не делал этого.

— Знаю…

2.51

Я не знал, как сказать Тине об отъезде. Но другого выхода, действительно, нет. Так будет проще, быстрее и понятнее.

Когда вечером вернулся домой, то отказался от ужина и лёг отдохнуть. За весь день вымотался, разбираясь с неотложными делами, ведь какое-то время придётся работать дистанционно, а это я очень не люблю…

Незаметно для себя уснул.

Проснулся посреди ночи. Дотянулся до настольной лампы, включая приглушённый свет. Взгляд тут же упал на обнажённую фигурку моей девочки, которая прижималась ко мне и забавно сопела.

Я перевернул жену на спину, разглядывая жадно её красивое лицо, блуждая глазами по каждому изгибу восхитительного тела. И такое нестерпимое жгучее желание накатило, даже голова поплыла, словно опьянел внезапно... Хочу ощутить любимую женщину полностью…

Немедленно!

«А ведь мы, возможно, не скоро увидимся… Когда будем близки в следующий раз — неизвестно…» — недолго думая, избавляюсь от одежды, в которой заснул, так и не переодевшись.

И торопливо покрываю мою девочку поцелуями, пытаясь разбудить. Она крепко спит и никак не реагирует. Чувствую себя извращенцем, приставая к ней, но ничего не могу с собой поделать — хочу настолько сильно, что меня потряхивает от нетерпения.

Снимаю с Тины трусики, устраиваюсь между её ножек, обильно смачиваю пальцы слюной и трогаю нежную плоть. Потом трусь возбуждённым членом. И делаю толчок вперед, проникая в неё…

— Ян… — она резко открыла глаза, уставилась растерянно.

— Сладкая, хочу тебя до одури… — не даю что-либо сказать, сминаю её губы в жестком напоре и начинаю медленно двигаться.

Тина быстро включается в процесс. С не меньшим натиском отвечает на мой поцелуй, открывается максимально, безгранично отдаваясь и даря себя без остатка.

«Как же мне повезло встретить её» — ни с одной женщиной не было так хорошо. Есть в ней нечто волшебное, манящее и убийственное одновременно — тот самый притягательный свет, который излучает, где многократно сгораешь.