Анна Берсенева - Стильная жизнь
– Нравится тебе здесь? – спросила Аля, стоя на веранде и глядя в просветы виноградных лоз.
– Ничего, – из комнаты ответил Максим. – Деревня как деревня. Не Канары, но жить можно. Помоги-ка!
Аля заглянула в комнату. Максим стоял, взявшись за никелированную спинку одной из кроватей.
– Я на веранде буду спать, – не глядя на нее, сказал он. – А ты в комнате.
Ничего не говоря, Аля помогла ему перенести тяжелую кровать на веранду.
– В кабаке в этом раз в день и есть дают, – рассказывал Максим по дороге к морю. – Валерка с Наташкой в прошлом году так и питались. Фрукты только покупали, да еще кильку малосольную брали на сейнере – говорят, полный кайф. Ты кильку любишь?
– Я все люблю, – улыбнулась Аля. – Мне вообще-то и раз в день достаточно есть.
– Ну, не скажи, – заметил он. – На море знаешь как есть хочется? Оно же силы вытягивает – смотри, огромное какое!
Огромное море сверкнуло в конце улицы Десантников россыпью блестящих пятен.
Владелец ресторана «Водолей» отнесся к ее появлению не так доброжелательно, как Глеб Семенович.
– Ну, чувак, ты даешь, – хмыкнул он. – Жену зачем-то приволок… Мы насчет жены не договаривались! Я теперь, выходит, двоим платить должен? Мне тут хоровое пение не нужно, тебя одного хватит.
– А я на подтанцовке буду, – с ходу оценив ситуацию, предложила Аля. – Ты телевизор смотришь? Любой приличный исполнитель с подтанцовкой поет. А сама могу вообще рта не открывать, если не хочешь.
– Да? – Он окинул Алю быстрым, оценивающим взглядом, и в его глазах мелькнул интерес. – А что, может, и ничего… Выглядишь ничего! На артистку какую-то похожа. Ты не артистка случайно?
– Нет, – покачала головой Аля. – Показать, как танцую?
– Ладно, – решил хозяин. – Вечером оба покажете. Мы с Валеркой в прошлом году хорошо спелись, авось и вы не обманете. К пяти часам приходите, гляну.
– Он вообще-то неплохой парень, – говорил Максим, когда они с Алей медленно шли по набережной. – Мне Валерка про него только хорошее рассказывал. Его Витек зовут, фамилия Царько, инженер, из Харькова сам. Тоже дорожник… Ну, какие тут теперь дороги, тут хорошо если лет через сто что-нибудь построят, кроме дач для «новых украинцев». В Польшу за шмотками мотался, прошлым летом ресторанчик этот открыл. Аж в Симферополь ездил за разрешением, к местной мафии. Теперь вроде ничего, устаканилось, хорошо раскручиваться начал. Валерка говорил, у него все инструменты свои, синтезатор неплохой…
Аля слушала вполуха. Ей одинаково безразличны были и Витек, и симферопольская мафия, и качество синтезатора. В три часа дня набережная раскалилась под солнцем как сковородка, даже ноги жгла сквозь босоножки. Французское крепдешиновое платье в мелких цветочных букетиках, которое она в Москве считала летним, здесь казалось ей тяжелым, как бронежилет.
И в этом тоже было ощущение другого, словно на далеком острове существующего, мира.
– Хватит, Макс! – взмолилась Аля. – Еще не искупались даже! Вдоль моря ведь идем…
– Надо же было доложиться, – оправдывающимся тоном ответил Максим. – Теперь же купаться идем, не дрова заготавливать.
Его знаменитая положительность не претерпела изменений за тот год, что они не виделись.
Аля окунулась в море с таким наслаждением, что даже о насморке забыла. Она с детства помнила это неповторимое ощущение – первого прикосновения морской воды, первой упругой волны, подхватывающей разгоряченное тело. Она даже удивилась на мгновение: а что же это я так давно на море не ездила? Но тут же забыла об удивлении – обо всем забыла, с головой погрузившись в прохладную, живительную воду.
Она сразу отплыла далеко от берега, с непривычки устала и поплыла уже не быстро, а лениво, неторопливо, оглядываясь по сторонам.
Июньское небо казалось таким же раскаленным, как набережная, и силуэты гор едва угадывались в сияющей синеве. Теперь они уже не были лиловыми – они вообще не имели цвета в этом струящемся горячем воздухе. Но линия их все равно была отчетлива и прекрасна.
«Как хорошо! – медленно, в такт всплескам волн, подумала Аля. – Так плыть бы и плыть, смотреть на горы и ничего не ждать. Все-таки надо слушаться подсказок судьбы! Ведь случайно решила сюда поехать, и вдруг…»
В этой чистой, свободной морской стихии, ограниченной только линией гор в небесах, она почувствовала, как ее душа приходит в равновесие.
Глава 14
Пение в прибрежном ресторанчике оказалось гораздо более утомительным делом, чем они оба могли предполагать. Аля почему-то думала, что петь полагается часов до двенадцати, ну, в крайнем случае, до часу ночи. Все-таки люди приехали отдыхать, не будут же они плясать до утра!
Может, раньше так оно и было – в советские времена, когда существовал санаторный, или какой там еще, режим. Теперь же музыка гремела по всей набережной до рассвета, неслась из магнитофонов в каждом киоске, волны популярных мелодий перекрывали друг друга. Особо престижным считалось иметь в ресторане живого певца и живую музыку: это привлекало посетителей, одновременно и свидетельствуя о благополучии хозяина, и создавая это благополучие.
А вот до девушки на подтанцовке не додумался пока никто, тут Витек Царько невольно оказался первопроходцем. Он и предположить не мог, что в первый же вечер, когда Аля с Максимом появились на небольшом пятачке в глубине открытого ресторана, публика так и повалит в «Водолей». Даже мест не хватило всем желающим, и многие толпились на набережной у входа, восхищенно хлопая в такт аккордам синтезатора и заодно заказывая выпить-закусить.
Аля привезла с собой несколько платьев и в первый вечер надела самое эффектное. Маленькое, открытое, из черного атласа, все оно было расшито стразами, которые сверкали и переливались при каждом Алином движении. Такое было у певицы Нателлы, а ей нравилось, как пела Нателла, и она тоже купила себе тогда платье, расшитое стразами… Теперь Але казалось, что это было не с нею – только стекляшки подтверждающе сверкали на темном атласе.
– Ну, ребята, весь атас! – радостно объявил Витек, когда Аля с Максимом сделали небольшой перерыв. – Молодцы, что вдвоем приехали. Смотри ты, простое дело – девочка танцует, – а никто не догадался!
Максим играл неплохо, Аля даже удивилась, услышав его в первый раз – и на гитаре мог, и на синтезаторе. И пел он вполне похоже на какого-то известного эстрадного певца. Даже на нескольких сразу.
А выдумывать танцы под нехитрые Максовы песни не составляло для Али никакого труда. К тюремному репертуару, который пользовался наибольшим спросом и неизменно заказывался захмелевшими посетителями, лучше всего подходили движения танго. К любой из однообразных попсовых песенок, которые Максим тоже разучил во множестве, – сиртаки, румба или что-нибудь в этом духе. Она была уверена, что у нее получается не хуже, чем у девочек на подтанцовке в московских ночных клубах.
