Энн Стюарт - Под покровом ночи
Кэссиди едва успела добраться до туалета, где её тут же вывернуло наизнанку. Желудок Кэссиди был пуст, и сухие спазмы сотрясали её тело в мучительной агонии, пока она не обрушилась без сил на холодный, выложенный кафелем пол, опустошенная и измученная.
Подошел генерал и, остановившись над ней, включил свет. Ослепительно вспыхнула флуоресцентная лампа.
— Зря вы не выпили травяной чай, Кэсси, — укоризненно промолвил он. Или хотя бы компазин.
— Уйдите! — простонала она.
— Разумеется, милая. Я просто хотел выразить вам искренние соболезнования по поводу кончины вашего папеньки. Кажется, он вчера умер? Да, мы с ним враждовали, но было у нас и кое-что общее. Любовь и преданность наших дочерей. — С этими словами он удалился, прикрыв за собой дверь.
Прошло немало времени, прежде чем Кэссиди смогла пошевелиться. С превеликим трудом, опираясь на умывальник, она встала. Глаза её были сухие — слез, чтобы оплакать Шона, у неё не было. Казалось, слезы пересохли навсегда.
Схватив белоснежное махровое полотенце, Кэссиди принялась судорожно стирать с лица запекшуюся грязь. Потом посмотрелась в зеркало и ахнула она была страшна как черт. Возможно, впрочем, что и черт не посчитал бы такое сравнение лестным для себя. Проковыляв к ванне, Кэссиди уселась на край и осторожно стянула с ноги отяжелевшую от влаги и грязи кроссовку, а затем сняла мокрый носок. Лодыжка распухла и приобрела лиловый оттенок. Кэссиди не знала, есть у неё перелом или нет, но это её и не волновало. Если понадобится, она уж как-нибудь сползет с горы с бесчувственной Франческой на спине.
Покинув ванную, все ещё озябшая и мокрая, но умытая и чуть более опрятная, Кэссиди захромала к кровати. Франческа лежала в прежней позе, недвижимая и холодная, со слегка приоткрытым ртом и какая-то увядшая, без тени прежней девичьей живости. При виде сестренки сердце Кэссиди оборвалось.
— О, малышка моя, — запричитала она, гладя Франческу по лбу. — Не бойся — я не позволю ему над тобой надругаться. Я тебя вызволю, вот увидишь…
Веки Франчески едва заметно дрогнули, а из губ донеслось еле слышное: "Я в порядке". Слова эти прозвучали настолько тихо, что Кэссиди даже подумала, а не померещилось ли ей это. Но в это мгновение глаза Франчески приоткрылись, и Кэссиди успела разглядеть, что они горят яростным огнем.
— Пока он смотрел, я выплюнула почти всю эту дрянь, которой он меня напичкал, — прошептала Франческа. — Будь поосторожней, Кэсси, у него тут на каждом шагу камеры понапиханы.
— Франческа…
— Тс-сс! — сонно прошептала Франческа. — Позови на помощь. Пока он ещё меня не тронул. Я выдержу — я выпила не так много. Только найди подмогу. И закрыла глаза, измученная неравной борьбой с накатившей сонливостью.
— Сонни!
Женский голос доносился из гостиной. Охваченная внезапно вспыхнувшей надеждой, Кэссиди встала и, пожав руку Франчески, поспешила в гостиную. Но надежда сразу испарилась. как только Кэссиди узнала жену генерала.
Эсси Скотт шарила по комнате в замызганной ночной рубашке. Выглядела она удручающе: растрепанные седые волосы, отсутствующий взгляд, слюна в уголках рта.
— Сонни! — снова жалобно возопила она.
— Миссис Скотт! — промолвила Кэссиди, ковыляя к ней.
Эсси подслеповато сощурилась.
— Кто вы, дитя мое? — спросила она. — Вы ведь не служанка. У нас, по-моему, нет служанок.
— Да, я не служанка, — подтвердила Кэссиди.
— И вы — не моя дочь, — добавила Эсси. — Моя дочь умерла.
— Да, я не ваша дочь, миссис Скотт. Я…
— И вы не из числа юных подружек Сонни, душенька. Вы гораздо старше. Эсси печально вздохнула и засеменила к бару. За убийственным зеленовато-оранжевым пойлом, должно быть. — Что вы здесь делаете?
— Миссис Скотт, гам нужна ваша помощь, — поспешно заговорила Кэссиди. — Ваш супруг не в себе…
— Чепуха! — отмахнулась Эсси, наполняя стакан травяным чаем. — Он всегда на высоте. Он ведь у нас национальный герой, душенька. Если кто и не в себе, так это я. Мне нужно принимать лекарство. Сонни меня охраняет, но порой и его усилий не хватает. Мне мерещится всякая гадость. Жуткие, невероятные мерзости. Но мой Сонни на это не способен, нет. Он национальный герой.
— Миссис Скотт…
— Нет, я не желаю вас слушать, — твердо сказала Эсси. — Теперь я вас узнала. Сонни предупреждал насчет вас. Вы наш враг. Вы хотите сбить меня с толку, наврать с три короба. Я не хочу слушать ваше вранье.
— Это вовсе не вранье! — в отчаянии вскричала Кэссиди. — Ваш муж настоящее чудовище. Он насилует маленьких детей. Он изнасиловал вашу дочь, миссис Скотт. И, если его не остановить, это будет продолжаться.
— Нет! Я не позволю вам лить грязь на моего мужа! — истерически завопила Эсси Скотт. — Убирайтесь отсюда!
— Успокойся, милая! — Генерал вынырнул откуда-то в чистеньком и безукоризненно отутюженном парадном кителе. — Не позволяй ей себя расстраивать. Ты ведь сама знаешь, что происходит, когда ты забываешь выпить свое лекарство.
Эсси возвела на него затуманенный, но безмерно доверчивый взгляд.
— Она ведь все врет, да, Сонни?
— Конечно, родная моя. — Генерал Скотт ласково потрепал жену по руке и перевел взор на Кэссиди. — Кстати, Кэсси, не надейтесь понапрасну: Ричард не сможет проникнуть в мой дом незамеченным. Помимо камер, я включил термальные сенсоры, которые реагируют на малейшее изменение температуры. Как только он приблизится к дому, я получу сигнал. Обмануть тонкую аппаратуру невозможно.
— Это очень успокаивает, — холодно проронила Кэссиди.
Эмберсон Скотт лишь улыбнулся в ответ.
Кэссиди проводила взглядом генерала, который, уводя под руку жену, бормотал ей какие-то слова утешения. Дверь за ними закрылась.
Кэссиди поспешно проковыляла назад к Франческе, однако та крепко спала — все-таки доза снотворного, которое проглотила бедняжка, оказалась слишком велика. Кэссиди трясла сестренку за плечи, хлестко била по щекам, но все её усилия были тщетны — Франческа только моргала и тут же проваливалась в забытье.
— Черт побери, да проснись же, Франческа! — в отчаянии воскликнула Кэссиди. — Мы должны во что бы то ни стало бежать отсюда. И как можно быстрее. Прежде чем генерал вернется. — Но Франческа лежала без движения.
И вдруг Кэссиди замерла как вкопанная — за спиной её бесшумно выросла тень, зловещая и угрожающая. Кэссиди едва только успела осознать, что игра проиграна, как на плечах её сомкнулись крепкие пальцы и она почувствовала на затылке горячее дыхание. Кэссиди в ужасе закричала, и в то же мгновение одна из рук нападавшего взлетела к её губам, плотно зажав ей рот. Где-то в отдалении послышались шаги генерала, Кэссиди же оттащили в ванную, и до боли знакомый голос зашептал ей в ухо:
