Фред Стюарт - Остров Эллис
— Что происходит, Майк? — прошептал он. — Я хороший клиент. Я никогда не создавал тебе проблем. В чем дело?
— Мистер О'Доннелл считает, что ты покупаешь недостаточно пива, Гвидо, — сказал Майк, взяв из тарелочки на стойке бара несколько зернышек поп-корна и закинув их себе в рот. — В прошлом месяце мы поставили тебе всего два бочонка. Это недостаточный бизнес, Гвидо.
— Но мои посетители не пьют много пива. Ты ведь знаешь — они итальянцы, они пьют вино.
— Да, но мы не поставляем вино — мы поставляем пиво. Поэтому завтра утром мы привезем тебе пиво.
Гвидо в отчаянии заломил руки.
— Вы не можете сделать этого со мной! — воскликнул он.
— Не могу?
Майк сделал знак своим головорезам. Один из них прыгнул за стойку бара и смел всю полку со стаканами на пол, где они разбились вдребезги.
— Берешь пиво?
— Это непорядочно, — простонал он.
— Заткнись, толстяк. Мы не хотим разбивать здесь что-нибудь еще. Берешь?
— Конечно, беру. Я не хочу проблем, Майк. Я беру, — простонал он опять.
— Отлично. И еще: нам не нравится твой политик, — он указал на предвыборные плакаты.
Трое мужчин быстро сорвали их со стен.
— Но это мой кандидат! — закричал Гвидо. — Он такой же итальянец, как и я.
— Он итальяшка и бездельник, как и ты. Завтра утром вместе с пивом мы привезем предвыборные листовки Билла Райана. Понятно? И тогда у нас с тобой не будет проблем. Capishe[33]?
Гвидо кивнул.
— Отлично. Buona sera[34]. Пошли, ребята.
Они вышли из салуна. Гвидо, печально тряся головой, начал собирать разбитые стаканы.
— Bastardi[35], — прошептал он.
Клуб «Голубой грот» на Томпсон-стрит вряд ли можно было считать борделем, соответствовавшем по классу Гринвич Виллидж, но, будучи доступным, пользовался популярностью среди итальянцев. Внизу был бар с четырьмя автоматами, а по стенам кругом стояли деревянные скамейки, на которых «Джоны» сидели, потягивая спиртное и разглядывая девиц, ходивших, как на параде, по кругу в самых разнообразных вариантах одежды — одни в детских платьицах с бантами маленьких девочек в волосах и с бантами на туфлях, на других вообще не было ничего, кроме кружевного черного нижнего белья и черных чулок-сеточек. Среди девушек были и итальянки, и канадки, и какие-то южанки. Виляя бедрами, они повторяли бессмертные фразы, вроде таких как: «Хочешь получить удовольствие, миленький?» «Я умею делать это по-французски, малыш. Тебе понравится» или «Я могу и спереди и сзади, мальчик. Выбор твой. Но ртом на три бакса дороже».
Те «Джоны», которые выбрали девочку, поднимались с ней наверх. Там в холле за небольшим столиком сидела миссис Косматани. После того, как клиент уплачивал деньги, она вручала полотенце и металлический номерок девушке. Самый дешевый способ, без всяких ухищрений, стоил два доллара. Затем по коридору они шли в отведенную для них комнату. Это была крохотная клетушка, в которой стояла одна кровать. Миссис Косматани усиливала романтичность обстановки постоянно повторяющимися: «Номер восьмой — закончили. Номер девятый — закончили. Клиенты дожидаются, не занимайте всю ночь».
В два часа ночи в клуб «Голубой грот» зашел хорошо одетый мужчина в верблюжьем пальто в сопровождении бывшего борца-призера по имени Паоло. Мужчина подошел к стойке бара, и к нему тут же поспешил бармен.
— Как дела? — спросил Сандро Альбертини.
— Прекрасно! Замечательный вечер, мистер Альбертини.
— Что у тебя для меня?
— Давайте поднимемся наверх, мистер Альбертини.
Бармен поспешил к кассе, открыл ее, достал оттуда конверт и быстро вернулся.
— Это вам, сэр, — сказал он, протягивая ему конверт.
Альбертини положил конверт в карман и взглянул на часы.
— Здесь должен быть мистер Мерфи, — сказал он.
— Он здесь, мистер Альбертини. Он ожидает вас в задней комнате. Я угостил его пивом. А вам принести стакан молока?
— Да. Пришли туда. Пошли, Паоло.
Они спустились вниз и каким-то длинным и узким коридором прошли в маленькую плохо освещенную комнатку с круглым покрытым зеленым сукном покерным столом в центре. За столом с сигарой в зубах и стаканом пива в руке сидел Майк Мерфи. Он вскочил и протянул руку.
— Рад видеть тебя, Альбертини, — сказал он, улыбаясь.
— Заткнись, — ответил тот, игнорируя протянутую руку. — В чем дело?
Когда Паоло закрыл дверь, Майк сел.
— Выборы, — сказал он, делая затяжку. — Нам не нравится итальянский кандидат.
— Кому «нам»? Райану? О'Доннеллу?
Майк кивнул.
— Слышал, ты занимаешься шантажом некоторых владельцев салунов, — проговорил Альбертини. — Это мелочь, но мне она не нравится.
— Мы договоримся. Ты можешь убрать итальянского кандидата?
— Может быть. А что мне от этого будет?
— То, что полицейские года два будут смотреть на все, что ты делаешь, сквозь пальцы.
Раздался стук в дверь. Паоло открыл. Бармен принес стакан молока на подносе. Паоло взял поднос, закрыл дверь и поставил его на покерный стол. Альбертини сделал глоток.
— Этого мало, — сказал он.
— И десять штук.
Альбертини сделал еще глоток, затем встал.
— Я подумаю, — сказал он.
— Нам нужен скорый ответ.
— Вы получите ответ тогда, когда я буду готов его дать. Пошли, Паоло.
Они вышли из комнаты.
Майк Мерфи сделал еще одну затяжку, затем встал и кинул сигару в стакан с молоком.
Марко диктовал письмо одной из своих секретарш, когда мужчина в верблюжьем пальто вошел в здание штаб-квартиры на Джонс-стрит. Марко помнил Сандро Альбертини, но мелкий ростовщик, поднявшийся до главы криминального бизнеса Гринвич Виллидж, казалось, не вспомнил Марко. Но он узнал кандидата по листовкам и подошел прямо к нему.
Когда ему это было надо, Альбертини мог быть любезным. Он улыбнулся и протянул руку.
— Мистер Санторелли? — спросил он. — Меня зовут Сандро Альбертини. Не могли бы вы уделить мне несколько минут?
Марко уставился на человека, который много лет назад приказал привязать его к горячему радиатору. Затем он пожал его руку.
— Почему бы и нет? Пройдемте ко мне.
Они вошли в небольшую комнату. Хотя в кабинете было тепло Альбертини не снял пальто. Марко закрыл дверь, предложил ему стул, и сам сел за стол.
— Может, вы знаете, кто я, — сказал Альбертини.
— Знаю.
— Хорошо. Тогда я перейду сразу к делу. Я бы хотел помочь вам победить на выборах.
— Почему? Потому что я итальянец?
— Вы можете быть сербо-хорватом, меня это не волнует, и даже проклятым турком. Я хочу помочь вам с голосами итальянцев, потому что ваш тесть имеет гораздо больше власти, чем Кейзи О'Доннелл, и он тратит в неделю больше денег, чем Кейзи увидит за всю свою жизнь.
