Анна Тодд - После
– Да, конечно, только мне надо вернуться к себе и переодеться.
– Замечательно! Я попрошу Кена принести нам в теплицу мешки с почвой, пока ты не вернешься.
– Если вы подождете с этим до нашего возвращения, Хардин может ему помочь, – наполовину спрашиваю, наполовину предлагаю я, глядя на Хардина.
– О, ты будешь сегодня весь день здесь?
Она просто расцветает. Как он не замечал, как любят его эти люди?
– Э-э… да. Я собирался немного побыть тут сегодня… я думаю. Если т-ты не против, – заикается он.
– Конечно! Кен! Ты слышал, Хардин собирается остаться сегодня здесь!
Радость Карен заставляет меня улыбнуться, а Хардина – закатить глаза.
– Будь повежливей, – шепчу я ему на ухо, и он нацепляет самую неестественную улыбку, которую я только видела.
Я хихикаю и тихонько пинаю его ногой.
Глава 70
Скидываю вчерашнее и быстренько принимаю душ, хотя и собираюсь возиться в земле с Карен. Хардин терпеливо ждет: чтобы занять руки, он перебирает в ящике мое нижнее белье. Когда я уже готова, он сообщает мне, что упаковал достаточно одежды, чтобы я могла провести с ним еще одну ночь. Не могу сдержать улыбки: я проводила бы с ним каждую ночь, если бы могла.
Когда мы едем обратно, я спрашиваю:
– Ты хочешь забрать свою машину или поедешь с отцом?
– Нет, со мной все в порядке. Почему это ты всех пропускаешь?
– Чего-чего? Я отличный водитель, – защищаюсь я.
Он фыркает, но молчит.
– Так что тебя заставило купить машину?
– Ну, у меня же стажировка, и я не хочу ездить на автобусе или зависеть от людей, которые меня подвозят.
Он смотрит в окно.
– А… Ты ездила одна?
– Да, а что?
– Просто интересно, – врет он.
– Одна, у меня был плохой день, – говорю я, и он вздрагивает.
– Сколько раз ты встречалась с Зедом?
К чему он завел об этом речь?
– Два раза: мы ходили ужинать, в кино и на костер. Тебе не о чем беспокоиться.
– Он только целовал тебя?
Тьфу.
– Да, один раз. Ну, еще тот раз, когда… ты видел. Теперь давай закончим с этим, хорошо? Я же не спрашиваю тебя о Молли, верно? – резко отвечаю я.
– Хорошо. Не будем ссориться. Мы с тобой уже долго вместе, не будем все портить, – говорит он и трогает меня рукой.
– Ладно, – говорю я, все еще немного раздраженная: образ Молли на его коленях все еще свеж в памяти.
– Да ладно, Тесс. Не дуйся. – Он смеется и тычет меня в бок.
Я невольно усмехаюсь.
– Не отвлекай меня! Я за рулем!
– Это, пожалуй, единственная причина, когда тебе позволительно не разрешать прикасаться к себе.
– Да, уж будь любезен.
Мы оба смеемся. Как это здорово! Он кладет руку мне на бедро и гладит пальцами.
– Вот так?
От его хриплого голоса у меня покалывает кожу. Мой организм реагирует на Хардина моментально: пульс учащается до барабанного боя. Я глотаю слюну и киваю, отчего он вздыхает и убирает руку.
– Я знаю, ты так не думаешь… но если б ты не была за рулем, я бы уже ласкал тебя пальцами.
Вспыхнув, разворачиваюсь.
– Хардин!
– Прости, детка, – улыбается он, с притворно невинным видом поднимая руки, и смотрит в окно.
Мне нравится, когда он называет меня деткой; никто раньше меня так не называл. Мы с Ноем всегда считали, что придумывать друг для друга клички– это для школьников, но когда Хардин называет меня каким-нибудь ласковым словечком, кровь поет в жилах.
Возвращаемся к отцу Хардина. Они с Карен уже ждут нас во дворе. Кен сам на себя не похож – в джинсах и футболке с эмблемой CWU. Я никогда не видела его неформально одетым, так он действительно очень похож на Хардина. Они приветствуют нас улыбками, Хардин пытается ответить тем же, но получается не очень, и он покачивается на каблуках, засунув руки в карманы.
– Готов? – спрашивает Кен Хардина.
Он выглядит так же неуклюже, как и Хардин, только еще больше нервничает под недоверчивым взглядом сына.
Хардин оглядывается на меня, и я ободряюще киваю; удивительно, я стала для него кем-то, у кого он черпает уверенность. Кажется, дело пошло. Мне так радостно, сама удивляюсь.
– Мы будем в теплице, принеси нам мешки с землей, – говорит Карен, целуя Кена в щеку.
Хардин смотрит на них, и на секунду мне кажется, что он тоже сейчас поцелует меня, но он этого не делает. Я иду за Карен в теплицу. Заходим, и я ахаю. Теплица огромная, гораздо больше, чем кажется снаружи, и Карен не шутила, когда сказала, что работы много. Здесь почти пусто.
Карен упирает руки в бока с ликующим видом.
– Работы непочатый край, но, думаю, мы справимся.
– Я тоже так думаю.
Хардин и Кен заходят, неся по два мешка каждый. Оба молчат и, бросив мешки там, где показывает Карен, плетутся обратно. Скоро набирается двадцать мешков почвы, сотни семян и десятки саженцев цветов и овощей. Неплохо для начала.
Когда я замечаю, что солнце уходит, осознаю, что не видела Хардина уже несколько часов. Надеюсь, они с Кеном еще живы.
– Думаю, на сегодня достаточно, – говорит Карен, вытирая лицо.
Мы обе перепачканы грязью.
– Думаю, пора проверить Хардина, – говорю я, и она смеется.
– Для нас, особенно для Кена, очень много значит, что Хардин стал приходить чаще. И мы знаем, что именно тебе мы должны быть за это благодарны. Надеюсь, вы преодолели ваши разногласия?
– Вроде того… думаю, да, – усмехаюсь я. – Мы еще очень разные.
Если бы она знала!
Она понимающе улыбается.
– Ну, быть разными иногда необходимо. Хорошо, когда есть о чем поспорить.
– Но он, безусловно, трудный.
Мы обе смеемся, и она обнимает меня.
– Ты милая девушка. Ты сделала для нас гораздо больше, чем ты думаешь.
Я чувствую, что у меня щиплет глаза, и киваю.
– Надеюсь, вы не возражаете, если я сегодня останусь. Хардин попросил меня, – говорю я, старательно избегая смотреть ей в глаза.
– Конечно, нет. Вы оба взрослые, и я верю, что ты предохраняешься.
О боже! Чувствую, что мои щеки краснее, чем луковицы, которые мы только что посадили.
– Мы… э… мы не… – заикаюсь я.
Зачем я говорю об этом с будущей мачехой Хардина? Я замолкаю.
– О… – так же неловко говорит она. – Пойдем внутрь.
Я иду за ней в дом. У двери снимаем грязную обувь. В гостиной Хардин сидит на краю дивана, а Кен – в кресле. Глаза Хардина немедленно встречаются с моими, и между нами пробегает искра.
– Пока ты приводишь себя в порядок, приготовлю, – говорит Карен.
Хардин встает и подходит ко мне. Он, кажется, рад, что ему больше не придется сидеть в комнате наедине с отцом.
