Холли Петерсон - Нянь, или мужчину вызывали?
— Ты сегодня сказочно хороша. Платье, сережки, не говоря уж о прошлой ночи. Меня заводит одно воспоминание об этом. — Он прижался ко мне; да, он явно не шутил насчет того, как он завелся. Я попыталась убедить себя, что Питер не любил меня так, как должен любить муж, что все это была его фантазия. Впервые за шесть недель мне было с Филипом уютно, и я вспомнила, что вчерашний секс был не так уж плох. А уж на танцплощадке он и вовсе был шикарен. Детям будет лучше, если мы будем вместе; может, если я закрою глаза и перестану сомневаться.
Он огляделся.
— Сегодня здесь явно люди серьезные. Давай пригласим Джорджа с Кристиной пообедать. Хорошо бы ты почаще устраивала обеды. — Он поцеловал меня в лоб. Мне вовсе не хотелось обедать с Паттенами. — Давай-ка двинемся в том направлении… Я вижу клиента. — Мы протанцевали к краю танцплощадки, и он помахал рукой мужчине, сидевшему за столом в одиночестве.
— Привет, Филип! — сказал тот.
Филип наклонился и пожал ему руку, другой рукой крепко придерживая меня за спину.
— Вот об этом я и говорю. Больше потенциальных клиентов. Меньше журналистов и больше культурных людей. — Он снова крутанул меня.
— Какие же они культурные, Филип? Они вульгарные пижоны, да еще к тому же неумные и занудные.
— Я не согласен. По-моему, ты опять бунтуешь.
Я остановилась.
— Я не бунтую, Филип. Все это ради того, чтобы наша дочь попала в Пемброук.
— Правда?
— Да. Мне эти люди не нравятся.
— На тебе бесплатное платье и драгоценности, тебя фотографируют, — по-моему, ты здесь вполне на месте.
— Я oб этом сожалею.
— Опять все то же самое. Ты больше не в Канзасе, Детройте. Перестань воевать. — Он прижал меня к себе. — Просто соответствуй моменту.
— Причем тут то, из Нью-Йорка я или нет? Просто мне не нравится общаться с этими людьми.
— Напоминаю, тебя тут между прочим фотографировали, светская ты пташка.
Спина у меня напряглась, но он этого, не заметил.
— Я даже не хочу, чтобы это фото опубликовали». Мне не нравится быть винтиком чьей-то маркетинговой стратегии…
— А разве я не видел тебя на развороте глянцевого журнала в белом платье рядом с самыми шикарными светскими дамами Нью-Йорка? Да еще и перед. яйцами Фаберже?
— Это была ошибка.
— Помнится, тогда ты была изрядно взволнована. Я знаю, ты не любишь в этом признаваться. — Он похлопал меня по заду. Он думал, что раз он меня дразнит, то все опять в норме, но меня только раздражала его фамильярность. По-моему, ему еще рано было расставаться с покаянным тоном.
— Ну а теперь я уже не взволнована, уж поверь.
— Хорошо, я тебе верю. Просто, по-моему, это здорово, что ты зацепилась за эту компанию. Это хорошо для нас как для семьи, — ну, когда мы преодолеем эту стадию, я хочу сказать. Мне тут нравится все. За исключением Джека Эйвинса.
— За обедом тебе, похоже, не очень-то было весело, потому мы и пошли танцевать.
— А это неважно, весело мне или нет. Я тут дела делал. Кажется, мне удалось убедить того типа за нашим столом нанять нашу фирму для большой сделки. Возможно, я сегодня серьезно заработал.
Дома Филип долго возился с парадными запонками. Вдохновивший его поначалу театральный шик бала Белых ночей теперь начал портить моему мужу настроение.
— Джек Эйвинс идиот. — Он снял брюки от смокинга и аккуратно повесил их на вешалку.
— Тебе лучше не зацикливаться на той сделке.
— А у его жены изо рта пахнет крабами. Помоги мне. — Я развязала ему галстук, как и полагалось образцовой жене.
— Меня впечатлило то, как ты справился с Пэтси.
— Спасибо. — Вид у него был мрачный.
— Мне жаль, что ты скучал за обедом, Филип. Мы не собирались…
— Не терплю Джека Эйвинса.
— Да, это было довольно заметно.
— Поверить не могу, что я вместе с ним работал над сделкой, и в результате у этого остолопа появился свой самолет.
— Джек Эйвинс руководит крупным фондом. Его отец…
— А у меня что? У меня просто адвокатская ставка. — Филип покачал головой. — Это неправильно. Между прочим, именно благодаря мне совершилась та сделка с «Хэдлоу холдингз».
— Филип, у нас полно…
— Нет, Джейми.
— А я говорю, да.
— В том зале я был беднее всех. Я плыву против течения. — Он явно разозлился, что я ему возразила. — Но ты все равно не понимаешь, так ведь?
Я понимала, и даже слишком хорошо.
— Разве ты не видишь? — Он снял носки, свернул их в комок и помахал этим комком у меня перед носом. — Я работаю как вол, и повсюду встречаю преграды. Одни преграды. Я не могу даже…
— Да ничего подобного.
— Нет, так оно и есть. Я хотел бы не видеть вокруг себя границы, как все те типы за нашим столиком и во всем зале. — Он сорвал рубашку и с силой швырнул ее в корзину для белья в шкафу.
— Филип, о чем ты? У нас полно…
— О чем? Я хочу самолет. Я хочу, чтобы он взлетел. — Он раскинул руки и в одних трусах пробежался кругом по комнате, изображая летящий сквозь облака самолет. — Я хочу, чтобы пилот спросил у меня: «Куда летим, сэр?» А я бы ему ответил: «Не знаю, черт побери, скажу вам, когда что-нибудь придет в голову».
Я почесала в затылке. Он ответил мне пустым взглядом.
— Ложись сегодня на диване, Филип, — только и смогла я выдавить из себя.
Глава 35
Передышка для взрослых
— Мам, а почему папа не едет с нами в Аспен? — интересовалась Грейси.
Ее детское сиденье было втиснуто между двумя огромными саквояжами. Из багажника через задний ряд сидений торчали лыжи. Стояло раннее утро пятницы перед долгими выходными в День президентов и мы с детьми и Иветтой ехали на своем джипе в аэропорт имени Кеннеди.
— Потому что маме он больше не нравится — спокойно ответил Дилан. — Поэтому он спит у себя в кабинете или у бабушки, и поэтому выходные они проводят с нами но очереди.
— Дилан! — резко воскликнула я. — Ты же знаешь что это неправда! Я восхищаюсь твоим отцом. А он вам очень любит, даже если мы иногда спорим. — Я раздраженно глянула на него. — И зря ты так ты так разговариваешь с младшими.
— Вы теперь развелись? — вставила Грейси — Детка для маленькой девочки это слишком сложное слово. Тебе достаточно знать, что мы с твоим папой хорошие друзья, и мы всегда будем твоими родители и всегда будем тебя любить. А чтобы быть самыми лучшими родителями, нам надо немножко отдохнуть друг от друга.
Дилан с вызовом продолжил:
— Папа ей больше не нравится. И мама Энтони, миссис Брайерклифф, ей тоже больше не нравится.
Он был прав. В школе я игнорировала Сюзанну, так что у нее не было шанса изложить мне свои фальшивые оправдания лично.
